Читать интересную книгу Культ - Константин Образцов

Дома он не находил себе места. Слонялся по двум этажам из комнаты в комнату, то усаживаясь перед телевизором в гостиной, то снова поднимаясь к себе, чтобы в сто первый раз зайти на страницу Лили в социальной сети. Родителей дома не было. Рано утром они оба уехали в Москву, как сказал отец, «по делам». Даниил предполагал, что это связано с какими-то неприятностями последнего времени, а то, что такие неприятности имели место, было для него очевидно: за прошедшую неделю папа два раза пропустил вечерние встречи с сыном, а вчера, спускаясь по лестнице, Даниил слышал, как они с мамой о чем-то разговаривали: голоса были напряженными, какими не говорят о чем-то приятном, но, что было всего удивительнее, в речи и у мамы, и у отца проскакивали такие слова, за которые самому Даниилу не удалось бы избегнуть сурового наказания, вздумай он их произнести дома. Он хорошо помнил, как когда-то давно, в первом классе, произнес слово «жопа» – первый из плодов просвещения, которые принесло обучение в школе, – и тут же получил по губам от мамы, а от папы – серьзный разговор о приличном и допустимом. А тут вдруг такие сочетания и обороты, что куда до них «жопе»; даже Макс с его полным курсом сквернословия, пройденным на улицах зловещей Слободки, замер бы в почтительном молчании. Так что неприятности, определенно, были.

– Сын, я считаю тебя взрослым и ответственным человеком, – сказал отец утром, – и я уверен, что ты сможешь провести без нас с мамой два выходных дня, не испытывая трудностей и дискомфорта. Еды в холодильнике достаточно, мама проинструктирует тебя более подробно о том, что ты должен есть на завтрак, обед и ужин. Помни о распорядке дня и своих обязательствах.

И он обнял сына, похлопав большой ладонью по острым торчащим лопаткам.

Но сейчас Даниил меньше всего думал о распорядке или каких-то там обязательствах. На часах было восемь вечера. Потом половина девятого. Девять. Ничего не происходило: ни звонков, ни внезапных сообщений в социальной сети. Но и что могло произойти, если он сидит дома? Как должна Мамочка выполнить его просьбу, когда он сам не прикладывает к этому никаких усилий?

Десять часов. Надо было что-то делать. Отец всегда говорил, что удаче нужно помогать, нельзя просто сидеть и ждать благоприятного момента, хорошей погоды или выигрыша в лотерею. Необходимо действовать самому.

На Мамочку надейся, а сам не плошай.

Даниил решился. Он выключил компьютер, телевизор, быстро оделся, засунул по привычке в сумку планшет, подумал и на всякий случай взял все деньги, которые родители оставили на непредвиденные расходы. Посмотрелся в зеркало: вид был серьезный и даже бравый, которые сейчас не портили ни оттопыренные уши, ни очки. Даниил, совсем как отец, кивнул своему отражению, застегнул «молнию» и пуговицы на куртке и вышел из квартиры.

Темная улица встретила его холодным влажным воздухом, в котором как будто был растворен будоражащий аромат предстоящего приключения. Именно такой аромат должен ощущать настоящий мужчина, решившийся на поступок. Даниил поднял воротник, втянул голову в плечи и быстрым шагом направился в сторону проспекта.

Клуб «Селедка» был единственным приличным ночным заведением города, где собиралась и молодежь, и люди постарше, где играл диджей, а за стойкой бармены в белых рубашках стремительно смешивали коктейли и разливали искрящиеся в свете пульсирующих огней напитки. Располагалась «Селедка» напротив драматического театра. Когда-то давно на этом месте было кафе под названием «Рампа»: предполагалось, что в нем после шумных премьер должны были собираться актеры и поклонники их таланта. Возможно, некогда так и было; но сейчас драмтеатр радовал немногих оставшихся в живых любителей сценического искусства разве что старыми постановками раз в месяц, а актерам, вздумай они отметить удачный спектакль, хватило бы денег только на посиделки в дешевой рюмочной на окраине. «Рампа» погасла лет двадцать назад, а несколько лет спустя на ее месте открылся ночной клуб. Вначале владельцы сохранили прежнее название, но оно не прижилось, а заведение стали называть «Селедкой», наверное, потому, что оно располагалось на первом этаже очень длинного и приземистого двухэтажного дома, вытянутого, как тощая рыба. В итоге вывеску поменяли, народное название стало официальным, а на желтоватой стене, во всю длину фасада, нарисовали рыбий скелет с огромным выпученным глазом. Даниил помнил, что в детстве он этого рисунка побаивался.

План был прост: подойти к «Селедке» до одиннадцати часов и фланировать вдоль разрисованной стенки, мимо больших темных окон, пока не появится Лиля. Что делать дальше, Даниил не имел никакого понятия, тут в дело должна была вступить Мамочка. Не случайно же, в конце концов, он узнал сегодня о планах Лили на вечер.

Субботняя осенняя ночь была ярко-черной, блестела мокрым асфальтом, сверкала огнями машин, сияла горящими окнами домов и витринами магазинов. Движение было еще оживленным, на улицах торопились в разные стороны группы людей – Даниил как будто впервые попал в другой мир, страшноватый, опасный, но восхитительный. Он шел, глубоко дыша, лавируя между не замечавшими его прохожими, и минут через десять увидел на другой стороне проспекта светящуюся ядовито-синюю вывеску: «СЕЛЕДКА». Над черными зеркальными стеклами больших окон призрачно светились голубоватым большие маркизы, у обочины выстроилось несколько автомобилей, рядом с входом толпились люди: кто курил, кто разговаривал по телефону. Даниил, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, дождался зеленого сигнала светофора, перебежал на другую сторону, придерживая бьющуюся на боку сумку, и сбавил шаг, медленно направившись в сторону входа. Сердце колотилось в груди. Он внимательно огляделся: Лили пока не было видно. Часы показывали без двадцати минут одиннадцать. Ждать оставалось недолго.

* * *

– Ромчик, ты есть не хочешь еще? А то дедушка скоро придет, наверное.

Он покачал головой.

– Мам, я что-то не голодный. Давай попозже, ладно?

Мама слабо улыбнулась и бесшумно исчезла, аккуратно прикрыв дверь кухни. Рома посмотрел на часы: почти десять вечера. Это внушало надежду. Интересно, как Мамочка это сделает? Невнимательный автомобилист, сбивший пьяного пешехода? Неудачное падение на лестнице? Сердечный приступ? Или что-то более изобретательное: оборвавшийся лифт, нападение одичавших собак, пожар в той гнилой рюмочной, где дед обычно напивался по субботам с приятелями, чтобы потом прийти домой и смотреть телевизор, источая алкогольную вонь и злобную ругань?

Что бы ни было, лишь бы он не вернулся.

Дед задерживался уже часа на два, а то и больше. Не то чтобы жизнь Сергея Сергеевича Лапковича была подчинена строгому распорядку, но свои обычаи имелись: по субботам он уходил из дома около полудня, шел в рюмочную «Капелька», что рядом со Слободкой, и возвращался домой самое позднее к восьмичасовым новостям. Но сейчас его не было.

Похищен тайной организацией для жестоких опытов, во время которых его заживо выпотрошат? Стал жертвой древнего оборотня, преследующего добычу в темных дворах? Сдох с перепоя?

Мамочка, на твой выбор.

Дома тихо. Телевизор молчит. Кошка Татка, пользуясь временным затишьем, бродит осторожным, стелющимся шагом и посверкивает желтыми глазами, как будто исследует новые пути в незримые человеку миры. Мама сидит в комнате, на своем обычном месте, вжавшись в угол дивана, и что-то читает. Она всегда так сидит, когда деда нет дома. Наверное, отдыхает. Уходит отсюда подальше, через страницы потрепанных книг, гуляет с барышнями викторианской эпохи, распутывает козни придворных интриганов в Париже, скачет наперегонки, сидя боком в женском седле на спине каурой кобылы – кто знает. Пусть, ей это нужно. Рома на кухне, перед ноутбуком, но сегодня работать не может: открывает и снова закрывает страницы, скользит взглядом по фотографиям и видеороликам, поглядывая на часы. Минуты идут издевательски медленно, но все же проходят.

Десять ноль две. Голода Рома и правда не испытывал. Есть он будет потом, когда им сообщат – кто там обычно сообщает родственникам в таких случаях? Смыт в море внезапным цунами; растерзан выбравшимся из канализации крокодилом; убит рухнувшим самолетом.

Рома рассеянно прокручивал ленту новостей в социальной сети: все больше картинки, смешные и не очень, злые, глупые или с претензией на глубокомыслие. Петрович рассказывал, что в доисторические времена, когда не было алфавита, существовало пиктографическое письмо: люди не писали слова, а общались при помощи разных рисунков. Казалось, что те времена вернулись. Радость – одна картинка, удивление – другая, возмущение – третья. И все понятно.

За входной дверью ожил и загудел лифт. Рома насторожился. Сердце неприятно заныло. Да нет, не обязательно дед, в доме девять этажей, мало ли кто возвращается вечером в субботу домой. Механическое далекое завывание замерло, а потом снова возобновилось, все ближе и ближе. Двери со скрежетом раскрылись на их этаже. Через мгновение на лестничной клетке затопали тяжелые шаги, а потом о замочную скважину лязгнул ключ – кто-то пытался засунуть его неуверенной, пьяной рукой.