Динамическое наполнение правовой жизни обеспечивается непрерывной деятельностью ее субъектов, осуществляемой на различных уровнях социально-правовых отношений. Деятельность является одной из сторон общего социального опыта, который, по мнению М. И. Пантыкиной, выступает социально-философским измерением правовой жизни. «В повторениях социального опыта, – пишет автор, – выражена устойчивость проявлений правовой жизни, а соотношение с тем или иным образцом поведения или типовой ситуацией является условием идентификации субъекта права… В контексте социального опыта правовая жизнь предстает как многоуровневая система норм и ценностей, которая строится не только на рациональных, но и на иррациональных основаниях… Социальный опыт представляет процессы как преобладающие формы бытия права. Это связано с тем, что социальный опыт – это форма развертывания схемы деятельности в пространстве и времени… В этом контексте правовая жизнь предстает как длительность продолжающихся идей и действий, которая сама же создает условия для их продолжения»[254]. «Социальный опыт – это всегда опыт деятельности, взятой со стороны проявлений субъекта. Он закрепляет потенциал практически действующего и мыслящего субъекта, придает и процессу, и результату деятельности ценностный характер. Будучи формой освоения действительности, опыт аккумулирует в себя не только эмоциональные и интеллектуальные переживания по поводу деятельности, но и содержит в себе ее схему… Кроме того, социальный опыт в одной из своих граней предстает как горизонт интенциональной жизни индивидуального и общественного сознания, наполненного множеством смысловых оттенков, в которых он может быть описан и как результат синтеза противоречий «опыта меня самого» и «опыта чужого», и как целевая форма освоения действительности, или опыт практической и духовной деятельности, и как результат повторяющейся деятельности и аккумулятор деятельностных способностей субъекта права, и как форма хранения схем правовой деятельности и мера освоенного/неосвоенного в правовой действительности»[255].
Для того чтобы яснее понять динамику правовой жизни и ее соотношение с участвующими в ней субъектами, целесообразно обратиться к концепции, предлагаемой П. Штомпкой. Используя диалектический и структурно-функциональный подход, П. Штомпка различает два уровня социальной реальности: уровень индивидуальностей и уровень общностей. Первый, по мнению автора, представляют отдельные люди или члены конкретных коллективов, второй – абстрактные социальные целостности надындивидуального типа, представляющие своеобразную, специфическую социальную реальность (общества, культуры, цивилизации, общественно-экономические формации, социальные системы и т. д.). Первые рассматриваются как деятели, вторые – как структуры. Структуры могут рассматриваться как потенциальные возможности, раскрывающиеся в деятельности, деятели – как потенциальные возможности, реализующиеся в действии. Структуры, по мнению П. Штомпки, «оперируют», имеют собственную динамику с неожиданно возникающими свойствами; действия же, хотя и входят в эту динамику, обладают определенной самостоятельностью и независимостью от динамики структур, способностью осуществляться «против течения». «Заимствуя термин у Маркса, Грамши и Лукача, – пишет П. Штомпка, – мы можем назвать действительные проявления социальной фабрики, текущие социальные события термином «практика». Практика есть «место встречи» операций и действий; диалектический синтез того, что происходит в обществе, и того, что делают люди. В практике сливаются оперирующие структуры и действующие агенты, практика – это комбинированный продукт момента оперирования (на уровне тотальностей) и направления действий. Другими словами, практика обусловлена «сверху», т. е. фазой функционирования, достигнутой обществом в широком смысле, и «снизу», т. е. поведением индивидов и их групп»[256].
Изложенное приводит нас к убеждению, что деятельность субъектов правовой жизни, как активная сторона правовой жизни, как процесс освоения действительности и синтез различных видов опыта, является по своему существу практической. Как отмечает А. А. Павлович, «в практике действуют противоречия объективного и субъективного, опредмечивания и распредмечивания, сознательного и бессознательного, материального и идеального и такие, которые, может быть, еще специально не выделены и не исследованы. Они задают динамику движения практики»[257].
Исходя из этого под практикой правовой жизни следует понимать всю совокупность действий индивидов, как носящих правовой характер, так и тех действий, которые в определенном смысле «стремятся» перейти в правовое поле, обладая для этого особой «предправовой» формой в виде столкновения интересов, притязаний, конфликтов и т. п. Противоречия, возникающие в результате такого взаимодействия, разрешаются на качественно новом уровне: появляется некая новая информация, которая занимает определенное место как в структуре правовой жизни (в виде юридического правила), так и в индивидуальном и общественном сознании (в виде опыта). Обмен данной информацией происходит с помощью коммуникационных связей субъектов правовой жизни, в число которых входят как участники профессиональной юридической деятельности, так и те индивиды, чьи интересы требуют правового вмешательства.
Практика имеет в своем содержании важную функциональную составляющую – это сфера непосредственного воплощения правовой политики в жизнь и вместе с тем источник ее концептуальных предпосылок. Правовая политика должна исходить не только из учета тех явлений, которые происходят в области «юридического», т. е. социально-правового взаимодействия государства и общества, но и из учета более глубоких социальных процессов, в которых начинает действовать индивид, вступающий в правовую жизнь. Момент непосредственного включения индивида в правовую жизнедеятельность следует искать в индивидуальных и общественных потребностях, как объективной необходимости существования социума и его элементов. Механизм возникновения потребностей – это «отражение субъектом соотношения между необходимым и наличествующим, которое может выступать в форме инстинкта, или ощущения, или рассуждения, или идеала. Следовательно, потребность есть полагание отсутствующего необходимым»[258]. Осознанная человеком необходимость удовлетворения сложившихся и развивающихся потребностей проявляется в таком качестве, как интерес[259]. Помимо роли индивидуального интереса как стремления удовлетворить определенные потребности совокупность взаимных интересов служит основой социальной коммуникации. «Интерес – вот что сцепляет друг с другом членов гражданского общества, – писал К. Маркс. – Реальной связью между ними является не политическая, а гражданская жизнь… Только политическое суеверие способно еще изображать в наше время, что государство должно скреплять гражданскую жизнь, между тем как в действительности, наоборот, гражданская жизнь скрепляет государство»[260]. Г. Е. Глезерман отмечает, что для понимания интереса необходимо различать следующие последовательные этапы в развитии данной категории: формирование интереса как объективного явления; отражение интересов в сознании людей; реализация интересов в практической деятельности людей[261]. «Право вытекает прежде всего из интересов людей и способов, которыми последние пытаются их воплотить в жизнь, – полагают А. В. Малько и В. В. Субочев. – Необходимость закрепления сложившегося порядка удовлетворения вновь появившихся интересов – вот гносеологическая предпосылка существования самого права»[262]. Для воплощения в жизнь интерес обретает форму социальных притязаний, которые, по мнению М. Г. Смирновой, представляют собой «требования, возникающие в обществе, отражающие интересы, на которые правовая система должна реагировать признанием, ограничением, примирением и защитой»[263]. Социальные притязания нуждаются в объективации, поэтому их развертывание происходит в непосредственной практической деятельности. Способы удовлетворения социальных притязаний могут носить как правовой, так и противоправный характер, но так или иначе именно этот момент является точкой входа индивида в правовую жизнь. Здесь начинается обеспечение баланса частных и публичных интересов со стороны государства, непосредственное взаимодействие индивидов с правом. «Роль права, – пишет М. Г. Смирнова, – и заключается в том, чтобы примирять конфликты и поддерживать порядок в обществе, одновременно создавая возможности для его развития и изменения… Право появляется и существует там и тогда, где и когда человек ощущает себя способным реально претендовать на что-то, требовать чего-то. Социальные притязания – это основа права, которая затем облекается законом в ту или иную форму»[264].