отель у океана. Напротив женщины, с трудом закинув ногу на ногу, расположился хозяин этого места. Директор. Обрюзгший, способный мимикрировать под любую мораль, дающую ему возможность спокойно жить. Вбирая больше, чем отдавая. Этот дисбаланс касался всего. Любви, пищи, тепла, тела.
– Не могу представить Вас снова в робе. Даже успели покрасить волосы.
– Заметили? Впрочем, это ваша профессия быть начеку… и всё замечать. Я оставила полоску. Совсем не забыться.
Взгляд Джуд остановился на букете белых цветов на столе.
– Цветы… Спасибо. Я благодарна.
– Это ваш сын, Вы знаете.
– Знаю. Но благодарна Вам. Сейчас Вы со мной, а не он. Что будем пить? Мне позволено вино?
– Да, можем даже выпить по бокалу шампанского. Они не рекомендовали алкоголь. Но я хозяин… Мне позвонили. Сказали, что сделка состоялась. Они нашли.
– Вы думаете, двести кило повлияют на досрочное освобождение?
– Принесите шампанское! – чуть повысив голос, попросил директор. – Откровенно, я слабо в это верю. Ещё семь лет, и это забудется. Сменятся люди, принимавшие это решение. Но я сделаю всё, что могу.
– Я думаю так же!
– Почему Пинаклс? Далековато от вас.
– Красивое место. Мой первый муж, Гордон. Это его тайник. Потом мы им пользовались.
– Я помню, что вашего первого мужа звали Джек Нас, разве не так?
– Возможно. Их было слишком много. Легко запутаться даже мне.
Охранник, поверх формы которого был надет фартук, принёс бутылку игристого и разлил искрящееся вино по бокалам.
– Тони идёт прислуживать. Он как будто родился лакеем, – женщина сказала это громко, чтобы охранник услышал. Тот со злостью посмотрел на Джуд, доливая вино в бокал. Но в этой злости было прощение. Она не была яростной. Как будто… Её взгляд был сильнее.
– Не обостряйте. Считайте, мы ведем переговоры. Уважайте врага, если считаете нас таковыми.
– Это океан. И платье. Показалось, что…
– Свободны?
– Да.
– Показалось. Отличное игристое. Тони, что это?
– Не знаю, сэр. Наверное, шампанское. Это привез француз.
– Покажи мне бутылку.
Охранник промокнул влажную и холодную бутылку салфеткой и поднёс к столу.
– Первый раз вижу. Можно сломать мозг об эти французские названия. Но ничего не скажешь, хорошо. А вот и шеф!
«Если он есть, этот мозг», – подумала женщина, но не сказала вслух. Он умела вести переговоры и знала свою цель на этот вечер.
Белая двубортная куртка, отороченная лиловым кантом. Серебряные пуговицы и колпак, спорящий высотой с цилиндрами джентльменов Прекрасной эпохи. Шеф придал вечеру окончательный вид очаровательного забытья.
– Спасибо. Я была несправедлива к Вам, – обратилась Джуд к Клоду Саджеру.
Он казался эталоном человека на фоне директора. Шеф улыбнулся и чуть кивнул головой в ответ комплименту.
– Так что? Кролик! Где этот парень, из-за которого все собрались? – вполне серьёзно сказал директор.
– Не так быстро, месье. Вам придется разогреть свое желание. До кролика у нас будет три подачи. Они небольшие, и скорее являются не едой. Приквелами к основному блюду.
– Приквелы? – не поняла женщина.
– Геймерское, – пояснил директор тюрьмы.
– История перед историей. Речь о кино, – добавил шеф. – Я хочу разогреть ваш аппетит.
– Разогревайте, – без интереса сказала Джуд. – Выпьете с нами? Вы принесли отличное шампанское.
– Да, с удовольствием. Почему нет?
В бокале шефа появились пузырьки. И если вид игристого вина придал настроению шефа немного блеска, то, как только он сделал глоток… Что-то странное. Неприятное. Нетерпимое. Что-то возникло в его памяти. Глоток за глотком… Он ещё улыбался и шутил с этой изменившейся женщиной. Он даже посчитал её красивой. Но глоток за глотком изо рта в носовую полость попадали эти сложные ароматы. Воспоминания. Наконец, под напором мокрых камней, корки бриоша, цедры лайма и Бог знает чего ещё, мозг Клода Саджера сдался, выдав четкий образ индуса, держащего его за руку. Слишком хорошо… И слишком похоже на Филиппона, с того злополучного рейса. Ничто другое так не будоражит память, как запах. Поки снова ожил.
– Это не шампанское. Это английское игристое, – еще по инерции улыбаясь, сказал шеф-повар.
– Английское? То-то я не мог прочесть это на французском.
– Там написано под названием «сделано в Англии». Нейтимбер. Мир… Климат меняется. Сейчас уже можно выращивать виноград на юге Англии.
– Да у меня слабое зрение. Даже не стал читать. Боже, храни королеву! Ах, да! Короля! – пошутил директор.
Никто не улыбнулся шутке. Джуд ушла в океан, сбросив платье и бельё, оставив только золотые браслеты на запястье. А шеф снова и снова переживал то падение самолёта. Он смешалось в его мыслях с канцелярским ножом, красотой Марго, проигранной в схватке с отцом… С ароматами Индии и с волнами, шум которых так волновал эту несвободную женщину, ждущую кролика. Ждущую Поки.
Первыми вынесли сверхмаленькие булочки.
– Честное слово, они размером с мои пилюли! Я сегодня останусь голодным, шеф? – в шутку, но всё же возмутился директор.
– Вы принимаете пилюли? От чего? – поинтересовалась серьезным голосом Джуд. Это был сарказм, понять который директор не был в состоянии. Это было то же самое, что спросить пожарного, зачем ему вода… Во время пожара.
– От всего! Мой врач… Там… витамины и какие-то гормоны и… Я ему верю. Что делать, когда тебе шестьдесят, приходится верить любому врачу, обещающему здоровье. По три штуки в день. А сегодня получается четыре, – сказал директор, приблизив лицо к тарелке и сдвинув на лоб очки.
– Никто не болеет так долго и так дорого, как те, кто это делает под присмотром врачей. Как это едят? Вы не принесли приборы? – спросила заключённая в вечернем костюме.
– Руками. Как таблетку. Но запивать я рекомендую не водой, а тем, что у вас в бокалах.
– Синяя или красная? – пошутила Джуд, взяв булочку-таблетку двумя пальцами.
Шеф улыбнулся шутке. Директор вслед за шефом оголил зубы и вздутые дёсны, совершенно не понимая, чему он улыбается. Выглядело это угнетающе неприятно. Похоже, его таблетки ему совсем не помогали. Либо нужно было поменять врача.
– Красная, – заговорщически сказал шеф.
– Согласна!
Вкус безжалостно атаковал рецепторы, прорывая оборону, создавая плацдармы и переправы. Волна за волной. Вначале директору показалось, что это просто мята и ароматы ладана. Но затем откуда-то взялись креветки. Или это огурец и краб? На перекосившемся от мыслительных процессов лице толстяка застыл вопрос.
– Это химия?