– Да, я бы всего этого, пожалуй, не выдержал, – сказал Чугунов. – Сил бы не хватило. Но мне не радостно, что проспал. Выть хочется.
11
Он торопился домой; но Шитиков убедил его дождаться Татьяну Ивановну: хозяйка просила мужа передать Чугунову, что хочет с ним поговорить. Андрей Иванович сказал Шитикову, что, раз не уезжает, то должен побыть один, подумать о вчерашнем походе и кое-что записать, пока не забыл. Александр Васильевич оставил его…
Вернулась с работы Татьяна Ивановна, следом явилась Ирина. Мать Насти, увидев Андрея Ивановича, встала к нему боком, через силу произнесла: «Здрассте», – и неестественно прямо, со слабой застылой улыбкой ушла к себе в комнату.
Татьяна Ивановна загремела в кухне посудой. Чугунов пришёл к ней.
– Я понимаю, что не дал вам ночью спать, – произнёс он. – Ещё раз извините. Вы хотели со мной поговорить?
– Хотела. – Она включила электрическую зажигалку и поднесла к конфорке газовой плиты. Зажигалка потрещала. Га з вспыхнул.
– Но вы за что-то на меня сердитесь?
– А вы думаете, нам не за что на вас сердиться? Лучше сказать: злиться. И не только на вас лично. Зачем вы с Верой Валерьяновной Ирку травили? Она с её мнительностью и самолюбием до сих пор бесится. Нам с отцом скандалы закатывает, зло на родителях срывает.
– Когда же мы её травили?
Андрей Иванович догадался, о чём речь.
– Когда оформляли опекунство над внучкой, вот когда! – через плечо отчитала его Татьяна Ивановна. – Устроили всё тихой сапой и сообщили Ирке на работу, что она бросила дочь!
– Тут вы, Андрей Иванович, конечно, не подумали! – сказал Шитиков, зашедший в кухню и расположившийся курить. – Сообщать на работу – это ни к чему!
Он сел на край изогнутого диванчика, приставленного у стены к обеденному столу, подвинул к себе пепельницу и задымил, положив ногу на ногу, играя шлёпанцем на пальцах голой ступни.
– Ступай чадить и подъелдыкивать на лестницу! – прикрикнула на него Татьяна Ивановна. – Иди отсюда!
Александр Васильевич скривился, ушёл и хлопнул наружной дверью.
– Было всё не так, как вы себе, Татьяна Ивановна, вообразили, – сказал Чугунов. – Постараюсь объяснить. Послушайте, пожалуйста.
– Слушаю.
– Помните, как мы с Верой Валерьяновной предлагали Вам взять Настю к себе? Вы отказались из-за нашего условия продолжать учить девочку музыке. В этом году мы повели её в общеобразовательную школу, и с нас потребовали справку об опеке. Мы обратились в опекунский совет. Там сказали: необходимо согласие родителей Насти на то, чтобы дед с бабушкой сделались законными опекунами ребёнка. Отец после недолгих уговоров согласился. У него другая семья, и Настей ему заниматься некогда. А мать на наши письма не ответила. Тогда ей стали писать из опекунского совета, сперва – безуспешно – домой, потом на работу, обращались к начальству Ирины. Чиновники, между прочим, долго искали, где мать Насти работает… В результате комиссия без согласия Ирины установила нашу опеку над её ребёнком. Нам советовали подать в суд и лишить мать Насти материнства. Конечно, мы на это не пошли. Пусть девочка помнит, что у неё есть мать, пусть страдает, но любит…
– Могли бы с нами посоветоваться, – сказала Татьяна Ивановна, замедляя кухонные дела.
– Так ведь уже советовались! Дальше, наверно, получилось бы так: мы с Верой Валерьяновной настаиваем на своём, а вы с Александром Васильевичем смягчаете перед нами неблаговидное поведение дочери, выгораживаете Ирину. Почему вы не требуете от неё исполнения материнского долга и, вообще, по-моему, оберегаете от забот?.. Позовите её сюда. Пусть подтвердит, что и мы, и официальные лица не раз писали ей вполне вежливо. Неужели она вам об этом не рассказывала?
– Не надо звать. И говорите тише, – сказала Шитикова, встав к Андрею Ивановичу лицом. – Она нервная. Может раскричаться на весь дом. Чего доброго, соседи позвонят в «кащенку», приедет машина.
– Что, бывает такое?
Татьяна Ивановна, показалось Чугунову, глянула испуганно, точно спохватившись, что наговорила лишнего. Ему сделалось неловко.
– Я сейчас поеду домой, – сказал Андрей Иванович. – О Насте вы не хотите спросить?
– Хочу. Как она там?
– Живёт неплохо. Шлёт вам привет. Ходит в две школы и везде учится достойно, правда, ей устный счёт даётся с трудом. Умная девочка, на редкость способная, трудолюбивая, добрая и мужественная. Вот сколько эпитетов можно к ней справедливо отнести.
– Далеко пойдёт. В кого она такая? – сказал Шитиков, вернувшийся в кухню. От него пахло куревом. Он опять сел с краю диванчика, закинул ногу на ногу и заиграл шлёпанцем.
– Только болезненно впечатлительна наша внучка, – добавил Андрей Иванович. – Это нас с Верой Валерьяновной беспокоит. Очень скучает по родителям. Нередко капризничает.
– А отец её как живёт? – спросила Татьяна Ивановна.
– Я уже оговорился, что у Алексея другая семья. Он живёт отдельно от нас. Занимается мелким предпринимательством. У его новой жены есть ребёнок от первого брака, девочка одного с Настей возраста. Кажется, вкратце я всё об Алексее рассказал.
Конец ознакомительного фрагмента.