Втащив вещи в детскую и сложив их посередине, Эндрю распахнул дверцу шкафа, достал свою спортивную сумку и вывалил ее содержимое на односпальную кровать. Ругая себя последними словами, он, перебрав вещи, нашел пару кроссовок и велосипедные шорты. Ему вообще не следовало целовать ее. Тогда, возможно, он смог бы держать себя в узде. Но нет, полез в самое пекло! Теперь приходится расплачиваться за это. Он может добежать до Аляски и обратно, чтобы истребить свои желания, но потом вернуться и приняться за старое.
Дверь в спальню была закрыта, и Эндрю помедлил, прежде чем открыть ее. Мей сидела в темноте и кормила сына. Едва скрипнула дверь, она поспешила утереть склоненное лицо.
Не отпуская ручку, Эндрю внимательно посмотрел на нее, затем, вздохнув, пересек комнату и сел на корточках перед Мей. Глядя в пол, он некоторое время искал нужные слова.
— Дело не в тебе, Мей. Во мне. Я просто должен выпустить пар, поэтому хочу пробежаться. Хорошо?
Избегая смотреть на него, она спросила:
— Ты вернешься?
Он обхватил ее за шею и легонько тряхнул.
— Да, я вернусь. Но если бы ты была предусмотрительнее, то не позволила бы мне возвращаться.
Уголок ее рта дрогнул, и Эндрю понял, что если сейчас же не уберется куда подальше, то натворит глупостей. От нее все еще исходил какой-то солнечный аромат, только теперь он смешивался с запахом грудного молока, и его тело охватил огонь. Только этого ему не хватало!
Эндрю поспешно поднялся.
— Я ненадолго.
Как же! Чтобы взять себя в руки, ему придется добежать, по крайней мере, до Денвера.
8
К сожалению, пробежка поначалу не приносила облегчения. Мысли о Мей, воспоминания о вкусе ее губ ни на шаг не отставали от него. Тогда он прибавил скорости и перестал считать кварталы. Эндрю понятия не имел, сколько миль пробежал, но, когда вернулся к дому Мей, его легкие горели, а левую ногу свела судорога, которая напрочь изгнала из головы все мысли. Войдя в вестибюль, он взлетел на два пролета и принялся массировать ногу. Черт, он забыл, как это может быть больно!
Но, похоже, он победил наконец свои гормоны. По крайней мере, Эндрю так думал, пока не вошел в квартиру. То ли запах увядающих роз, то ли свежий аромат лилий, а может быть, пропитавший все аромат Мей были тому виной, но к тому моменту, когда он добрался до гостевой ванной, возбуждение вернулось к нему во всей своей силе. Раздевшись, он встал под душ. Это было скорее для проформы — если уж изнуряющий бег не устранил этого ощущения пульсации горячей крови в жилах, то ледяная вода вряд ли поможет.
Так и случилось. Вытеревшись, Эндрю натянул голубые джинсы, висевшие на крючке, и вышел из ванной.
У них вошло в привычку оставлять в квартире две включенные лампочки, чтобы не блуждать по ночам в темноте: бра в прихожей и настольную лампу в кухне. В спальне было темно, и Эндрю направился в детскую, оставив дверь приоткрытой, чтобы слышать ребенка, которого Мей, очевидно, уложила в колыбельке рядом со своей кроватью.
По-прежнему обуреваемый чувственным голодом Эндрю взялся за спортивную сумку и побросал в нее сваленные на кровати вещи. Затем с ожесточением швырнул сумку на пол, мечтая оказаться как можно дальше от Мей.
И тут его внимание привлекло движение у двери. Эндрю обернулся, и сердце его замерло, когда он увидел Мей в ореоле мягкого света, падавшего из холла. Даже в полутьме было заметно ее напряжение.
Мей лихорадочным жестом заправила волосы за ухо, и на Эндрю это подействовало самым невероятным образом — так, словно она протянула руку и прикоснулась к самой чувствительной части его тела. Внутри у него все перевернулось, пульс опасно участился. Не зная, хватит ли у него сил противостоять еще одной атаке подобного рода, Эндрю стиснул зубы.
Словно почувствовав его состояние, Мей слегка попятилась и, нервно облизнув губы, произнесла:
— Я просто хотела поблагодарить тебя за чудесный день… — Ее голос прерывался. — Твои родные — удивительные люди.
Чувствуя, что оба стоят на пороге чего-то опасного — но и захватывающего, — Эндрю в упор смотрел на нее, и каждым своим мускулом пытался сопротивляться тому, что росло у него внутри. Он не хотел отталкивать ее, но теперь речь шла о самосохранении. Эндрю сжал и разжал зубы, затем глубоко вдохнул.
— Ты уже благодарила меня, — бесцветным голосом сказал он. — Так что на самом деле привело тебя сюда?
Мей отвела взгляд. И по тому, как это сделала, Эндрю понял, что она отчаянно пытается справиться с неразберихой, царящей в ее душе.
Издав тяжелый вздох, Эндрю тихо сказал:
— Иди сюда, Мей.
Когда она послушно пересекла комнату и оказалась в кольце его рук, Эндрю неожиданно почувствовал себя так, словно наконец-то сбылась мечта всей жизни. Он неистово стиснул Мей в объятиях и прижался лицом к ее лицу. А она, странно всхлипнув, повела головой в поисках его губ. И в этот момент Эндрю потерял самообладание. Обхватив руками ягодицы, он прижал Мей к своим бедрам, одновременно накрыв ее рот жарким поцелуем.
Мей вскрикнула и постаралась оказаться еще ближе к нему, хотя это было невозможно. Ее рот был влажным и нетерпеливым. Эндрю издал хриплый стон, понимая, что еще немного — и он действительно, по-настоящему потеряет рассудок. Оторвавшись от нее, он прижал голову Мей к своей груди, дрожа всем телом и тяжело дыша.
— Не нужно так спешить, — прошептал он. Стараясь принести обоим хоть некоторое облегчение, он теснее прижал к себе ее бедра. — Тебе еще рановато, детка.
Она горячо выдохнула в его шею:
— Доктор… Он сказал, что уже можно.
О Боже, значит, не он один думает о чем-то ином, кроме подгузников и детских капризов! В другой жизни это открытие позабавило бы его. Но не в этой. Не тогда, когда тело молило об освобождении. Эндрю буквально вжал ее в себя, но этого оказалось недостаточно.
— Может, и так, — неровным, хриплым голосом проговорил он. — Но однажды мы уже поплатились за свою неосторожность. Поэтому я не хочу испытывать судьбу.
Она потерлась щекой о его шею и глубоко втянула в себя воздух.
— Там кое-что… осталось от прошлого.
Эндрю стало жарко от предвкушения, сердце забилось сильнее.
— Там — это где?
— В моем кармане.
Он опустил руку, и его пальцы нащупали в кармане ее халата маленький квадратный пакетик. Теперь чувство предвкушения сменилось чем-то неуправляемым, неистовым. Эндрю впился в ее губы, долго сдерживаемое желание рвалось на волю. Схватившись за отвороты халата, он стянул его с плеч Мей, и тот упал на пол. Сердце на мгновение замерло, когда он понял, что под халатом на ней ничего нет.