тех, кто нас привёз, через несколько дверей и один коридор. Очень быстро оказались в главном и самом большом помещении, что занимало, наверное, процентов девяносто всего здания. Изнутри помещение тоже казалось заброшенным. Может, иногда сюда и заглядывают люди, но, с какими-то неправильными целями…
Как я понял, изначально на этом складу хранилось дерево. Потому что здесь оставалось ещё несколько стопок с брусьями, а также очень характерно пахло. В центре, где скопление брусьев было максимальным, и находились люди.
Если приплюсовать к ним и тех, кого мы уже видели, всего я насчитал тринадцать человек. Чёртова дюжина. Тринадцатым был Иисус.
Он был привязан наручниками к железному столбу, что тянулся от пола до потолка. Его длинные чёрные волосы частично закрывали лицо, а по небритой недели две бороде стекала кровь. Маленькие бардовые капельки задерживались на волосках, и соскакивали вниз. Иисус был в одних штанах, с оголённым торсом. Он тяжело дышал, и его плоский живот при каждом вздохе становился впалым.
Остальные люди выглядели по-разному. Высокие, низкие, толстые, худые. Сразу видно — шавки. Они подчинялись одному, самому главному. А главного я опознал сразу. С короткими волосами, лет пятьдесят, уверенное и наглое лицо. Босс самодовольно сидел на табуретке, выставив ноги вперёд так, будто ему делают маникюр.
Увидев нас с Василием, он нехотя поднялся на ноги и подошёл ближе. Лучше бы он общался жестами, потому что когда из его рта полетели звуки, захотелось чем-нибудь заткнуть уши.
«И как все эти люди работают с ним круглые сутки…?»
— Вот. Мы принесли деньги. — Василий положил руку на сумку, что висела у меня на плече. — Отдавайте нам нашего друга.
— Постой. Не спеши ты так. — Проскрипел главный. — Сначала я хочу пообщаться с вами.
«Ох, чёрт. Вот только общения с этой сиреной наоборот нам не хватало…»
Но, видимо, больше всего на свете этот мужик любил поболтать. Он оставил нас стоять на месте, а сам заложил руки за спину и стал медленно выхаживать взад вперёд. При этом рассказывая какую-то ерунду из своей жизни.
Он начал издалека, и только минуты через три его монолог пришёл к тому моменту, как от него ушла жена.
— И представляете, целых двадцать пять лет мы с моей благоверной жили душа в душу. Пока в один момент она не предъявляет мне фотки, на которых я вставляю какой-то девке у себя в машине. А что в этом, собственно, такого? Мы же все с вами тут мужики, и понимаем, как иногда хочется чего-то свежего… чего-то необычного… но ведь это совершенно ничего не значит! Люблю-то я — одну! Но теперь она хочет подавать на развод, и отказывается от любых компромиссов… И всё из-за этого выблядка! — Он резко поворачивается на Иисуса и указывает на него пальцем. Злобно скалится.
«Выходит, наша версия была на сто процентов верна. И из нас получились бы неплохие детективы…»
— Это всё конечно ужасно занимательно. — Подаю я голос. — Ваша история и правда драматична. Но… наш друг всего лишь делал свою работу. И теперь мы даже принесли вам извинение за доставленные неудобства. Уже ничего нельзя изменить. Давайте обменяем деньги на человека, и разойдёмся с миром. Идёт? — Я скинул сумку на пол, присел, и начал открывать её.
— Нет. Ты совсем меня не слушал… — С разочарованием произнёс мужик. — Слушал, но не слышал… Мне совершенно похрену на деньги. Да я эти три миллиона за день зарабатываю. Думаешь, они смогут смягчить мою боль? — Глаза его покраснели. — Думаешь, из-за трёх миллионов моя жена вернётся домой? Ты ошибаешься…
— Да ёп… — Я оглядываюсь на Василия и вижу раздражение на его лице.
— Я успокоюсь, только когда этот волосатый недочеловек умрёт! — Визжит мужик. Он вскидывает руку вверх, и его шавки как по команде достают пистолеты. Направляют их на нас. — А вас я позвал только для того, чтобы увеличить моё удовольствие! Мне нужны зрители…!
Глава 11
Ну, такой исход был довольно предсказуем. Нам не повезло разойтись с миром, и виноваты в этом не мы. Со своей стороны я и Василий постарались сделать всё возможное, чтобы избежать конфликта.
Он — не захотел.
Глубоко обиженный мужик аннулировал нашу изначальную договорённость, как последнее трепло. Но, мы были к этому готовы.
— Я убью вашего друга, а вы будете на это смотреть! Ох, как же вам это понравится! — Улыбка его, тут не нужно быть врачом, была безумной. Я даже начал подумывать, что он сидит на наркоте. Глаза на выкате, блестящий пот на лбу, постоянно оголяет зубы. С ним точно не всё в порядке.
Я стоял рядом с сумкой и осматривался по сторонам, оценивая обстановку. Эхо в помещении было отличным, даже если не сильно напрягать голос, то тебя услышат в другом конце зала. Окна, расположенные достаточно высоко, из-за жары оставались открыты.
Василий находился чуть позади меня. Он бегал глазами по окнам, что-то стараясь в них углядеть. Возле наваленных брусьев стояли люди с пистолетами, и держали нас на мушке. Я увидел у каждого из них кольца на пальцах. Конечно, возможно, просто все эти мужики женаты, но… более вероятен вариант, что это макпы.
И, надо сказать, такая тактика весьма рациональна. Ведь чтобы нарисовать Букву, нужно как минимум несколько секунд, но если ситуация требует быстрого реагирования, то пистолет подойдёт как нельзя кстати.
Трое мужиков стояло сзади. Восемь, образуя широкий полукруг — возле брусьев. Один — тот самый ненормальный ублюдок с мерзким голосом, сходил за бензопилой, что лежала у стены, и принёс её к Иисусу, который был привязан к столбу. Иисус находился в полуовощном состоянии, и, кажется, уже не особо понимал, что происходит.
Одна из шавок по приказу главного отвязала Иисуса от столба и положила на широкую стопку с фанерами. Ещё трое подошли для того, чтобы держать бедолагу за ноги и руки.
— Если дёрнешься, будет хуже… ты же не хочешь страдать…? Просто отрежем голову, и всё… А вы… — Мужик повернулся на нас. — Встаньте вон туда. — Он показал пальцем. — Оттуда вам лучше будет видно это