«Готический» стиль. Это все объясняет.
Ее воображаемая Селестайн была совсем другой. У нее была индивидуальность. Она родителей не ставила ни в грош, когда ей еще и шести не было.
Под большой выпускной фотографией Селестайн было еще несколько маленьких. Селестайн танцует в клубе. Селестайн у дерева. Улыбающаяся. Селестайн в обнимку с другой девочкой.
Под последней фотографией напечатано:
ХП + СП = ЛПН
ЛПН — лучшие подруги навеки.
Здорово.
Кто же эта ХП?
Ева внимательно рассмотрела подругу Селестайн.
Да, я ее знаю.
Полли… нет, Х. Холли.
Она вернулась к началу фамилий на «П» и просматривала фото за фото, пока не нашла знакомое лицо.
Холли Петроу.
Ева почувствовала легкую дрожь.
Оторвавшись на секунду от альбома, она заметила, что библиотекарша внимательно наблюдает за ней. Взгляд ее был очень сосредоточенный.
— У вас есть телефон? — спросила Ева.
— У выхода, — ответила библиотекарша.
Ева хотела побежать, но ноги еле двигались.
Не спеши!
Местная телефонная книга. Петроу только одни. Во всяком случае, из зарегистрированных.
Еву охватила дрожь, когда она набрала нужный номер.
— Алло? — раздался девичий голос.
— Можно попросить Холли? — проговорила Ева.
Молчание.
Затем тот же спокойный голос:
— Я Холли. Кто это?
— Ты меня не знаешь, но…
— Я ушам своим не верю, но я знаю тебя.
— Знаешь?
— Ты… — Холли заговорила шепотом: — Клон, так ведь?
— Но откуда ты?..
— Но это же голос Селестайн — чей же еще? Ты где?
— В библиотеке. Но…
— Сейчас буду.
В трубке щелкнуло.
Ева некоторое время задумчиво смотрела на трубку, потом повесила ее.
Она знает. Все.
Это невероятно!
В полуобморочном состоянии она вернулась в читальный зал.
— Что с вами? — спросила библиотекарша.
— Да нет, ничего, — промямлила Ева.
Клон сейчас встретится с абсолютно незнакомой девочкой, которая явно знает меня. В довершение всех бед, тело у меня рассыпается на куски, сердце отключается, и я так долго не протяну. Но в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо…
Ева чуть не выронила ежегодник, когда в читальный зал ворвалась крупная улыбающаяся девушка.
Бледное лицо, одета во все черное. Готика. Как и Селестайн.
— Надо же, — заговорила она на ходу. — Ты такая… обычная. Но это клево. Я так рада, что ты приехала. Где же ты была?
— Была. Хм… Дома. Холли, я не совсем понимаю, как ты могла…
— Ты разыскала доктора Блэка?
— Я… я хотела сказать… Ты когда-нибудь?..
Ева не договорила.
«Имя какое-то короткое».
Так ведь сказала миссис Уэйнрайт. О том враче из «Лучшего шанса».
— Кто это доктор Блэк?
Улыбка исчезла с лица Холли.
— Но ведь ты сама говорила мне о нем. Разве ты забыла? По телефону. Это тот тип, что клонировал. Ты с Селестайн пыталась найти его, но в медицинском справочнике оказался миллион докторов по имени Блэк…
— Но, Холли, я никогда не звонила тебе. Я узнала о твоем существовании только что.
— Подожди, как тебя зовут?
— Ева!
— Так ты не та девушка?..
— Да нет! За кого ты меня приняла?
И без того черная косметика на лице Холли почернела еще сильнее, а лицо стало белее мела.
— Ее звали Даниель.
11
Мальчик из Канзас-Сити. Болезнь Герига.
Девочка. Манитоба. Ревматический артрит.
Апоплексический удар. Мальчик. Гватемала.
Живы?
Пока что. Все.
Боюсь, их жизни в руках этой девочки из Файетта.
Какой город, простите? — проквакал механический голос.
Ева растирала лоб. Голова раскалывалась. Она бросила взгляд на Холли, сидящую за своим письменным столом.
— Э… Хаддлстоун?..
Холли подняла голову от стола.
— Хаддлстон, — поправила она. — Хаддлстон-Фолз.
Ева повторила в трубку. Негромко.
Когда особенно не качаешь головой, она не так болит.
— Имя, пожалуйста, — послышался голос.
— Форбес.
Даниель Форбес из Хаддлстон-Фолз. Это все, что удалось найти Холли. Имя и город были написаны на одной из Селестайниных тетрадок по английскому языку.
Холли всячески пыталась восстановить в памяти телефонный разговор. Даниель чуть не плакала. Она ничего не знала о клонировании и болезни. И решила во что бы то ни стало не заболеть болезнью, которая унесла жизнь Селестайн.
Холли не знала, что было дальше с Даниель. Она просто перестала звонить. И не давала своего телефона.
Но она продвинулась дальше меня. Она узнала о докторе Блэке.
А может, и о чем-то еще. Может, даже встретилась с ним и узнала, как победить болезнь.
Может, она еще жива.
Даниель — это все, что у Евы осталось.
— Номер… 555-9126, — снова прозвучал магнитофонный голос.
Ева записала и тут же набрала.
На том конце послышался щелчок. Соединение.
— Вы звоните в дом Форбесов. В данный момент никто не может подойти.
Голос было еле слышно. Плохая связь. Сплошные помехи.
И тем не менее голос был знакомый.
Похож на мой.
— Что? Что случилось? — впилась в нее глазами Холли. — Почему ты так смотришь, Ева?
— …После звукового сигнала оставьте ваше сообщение.
— Я думаю… это был голос… — Ева запнулась, рука с трубкой застыла в воздухе.
Она жива!
В трубке раздался сигнал. Когда он прекратился, Ева проговорила:
— Алло. Это Ева. Я… такая же, как Селестайн. Только на год моложе… Даниель, а не Селестайн… Я на два года моложе нее или тебя, но мне надо найти доктора Блэка. Мне кажется, у меня началось то же, что у тебя. Я еду на первом же поезде из Норт-Шамплейн в Хаддлстон-Фолз. Я позвоню с вокзала, ладно? Мне жаль, что все так вышло. Но у меня совсем нет времени. До скорого.
Она положила трубку и простонала:
— Она не поймет ни слова.
Холли уже надевала пальто.
— Я все поняла. Ты была бесподобна. А теперь побежали.
* * *
Шесть часов.
Поезд качало, и от этого у Евы все тело ныло, и каждый сустав словно выкручивали на дыбе.
Перестук колес звучал как похоронный звон: «Смерть-смерть, смерть-смерть. Смерть-смерть».
О том, чтобы хоть немного поспать, не могло быть и речи. Непрекращающаяся боль не позволяла расслабиться ни на секунду.
Не говоря уж о нарастающем беспокойстве.
Но скоро все пройдет. Даниель выжила. Она знает, как справиться с этой напастью.
Ева решила переписать начатое письмо. Не торопясь, понемногу, сколько могут позволить ноющие суставы пальцев. Она рассказала своим родителем все как есть. Где она побывала, куда направляется. Когда они получат это письмо, она будет уже на пути домой.
Так она надеялась.
«Люблю вас, Ева», — приписала она, затем осторожно вложила листок в конверт и заклеила его.
Когда поезд подошел к платформе Хаддлстон-Фолз, Ева прижалась носом к стеклу. Тьма съела ландшафт, оставив замысловатый световой узор. Вокзал, словно маяк, светился в центре городка. Несколько полусонных пассажиров маячило на платформе в ожидании прибывающего поезда.
И ни одного клона.
Ева осторожно спускалась по ступенькам, хватаясь за поручни. Лодыжки будто закованы в кандалы. Она смотрела вниз, разглядывая прибывших с ее поездом. Все уже расходились по ожидающим их машинам. Она опустила свое письмо в почтовый ящик около автомата, продающего газеты.
И тут увидела ее.
Девушку в толстой парке с натянутым на голову капюшоном. Она появилась в вокзальных дверях на другом конце перрона и смотрела не в ту сторону. Лица ее из-за капюшона Ева рассмотреть не могла, но ростом она была с нее.
— Даниель! — крикнула она.
Девушка круто повернулась:
— Ева?
Ева бросилась к ней и тут же закусила губу от боли.
— Я так рада видеть тебя! Я видела Холли. Она рассказала мне о…
Она остановилась.
Голубые глаза. Льняные волосы.
— Ах, простите… — пробормотала Ева. — Я вас приняла…
— Невероятно! — воскликнула девушка, глядя во все глаза на Еву. — Словно я смотрю и вижу ее.
Ева кивнула:
— Так вы… вы сестра Даниель?
— Старшая сестра. Мартина.
Ева присела на скамейку. Она тяжело дышала.
— В таком случае, думаю… вам известно, что произошло… с клонами и… и про доктора Блэка?
— Да, но мы понятия не имели, что он сделал еще одного… после Даниель. — Улыбаясь, Мартина присела рядом с Евой. — Похоже, у него остались лишние гены.
— Ты даже представить себе не можешь, как все это ужасно… Ах, что я говорю, конечно, можешь, ты же знаешь, что пришлось пережить Даниель, но… у меня прямо камень с души, ах, Мартина… голова у меня раскалывается, затылок просто доканывает меня…