— Аврора! Тебе не идет долго думать! Ты становишься похожей на старушку! Не ломай голову над вопросами, в которых ты ничего не понимаешь, — со смехом сказала Наталья Родионовна. Я вздрогнула. Она словно угадала мои мысли. — Давай будем ужинать. Сегодня там не еда, а какое-то райское наслаждение. Как «Баунти». Кстати, на редкость невкусный шоколад. — Наталья Родионовна перешла на «ты», и я поняла, что стала для нее своим человеком.
— А мне нравится!
— Не возражай! Твои вкусы должны совпадать с моими. Полностью! Не обращай на меня внимания! — тут же без всякого перехода сказала она. — Это я так. Дурачусь. — И она махнула рукой. — Скучно. Вот и развлекаюсь. За твой счет. Прости меня.
— Да я и не обижаюсь нисколечко!
— Вот и славно! Сейчас принесут еду. — Наталья Родионовна позвонила по телефону Марине Семеновне и дала ей поручение.
Сейчас все сервируют в лучшем виде. Это наш первый совместный ужин. Готовься. Слюнки потекут. Я тебе обещаю.
Слюнки у меня действительно потекли. Причем от одного вида и запаха. Это было что-то нежно-воздушное. Лимонно-сливочного цвета. Оказалось, куриное суфле. Плюс изысканные закуски: салат с креветками, тарталетки с белой рыбой.
— Потрапезничаем! — И Наталья Родионовна подмигнула мне. — Жаль, что Анжелы нет. А то бы поужинали втроем.
От этой перспективы у меня чуть кусок изо рта не вывалился. Я не могла себе представить, как надменная Анжела сидит рядом со мной и ест. Скорее я могла бы вообразить себе английскую королеву, позвонившую в дверь моей квартиры. По-моему, Елизавета II намного проще и демократичнее капризной, избалованной Анжелы. Она бы ни за что не села со мной за один стол. Неужели Наталья Родионовна так плохо знает собственную дочь?
— Она вообще-то неплохая девочка, правда, немного избалованная. — И снова я поразилась способности Натальи Родионовны читать мои мысли. Я тихонько рассмеялась про себя. — Я сказала что-то смешное?
— Нет-нет.
— Аврора, я хочу знать. Может быть, я смешна, нелепа?
— Я могу быть с вами откровенной?
— Всегда. И во всем. Лизоблюдов не терплю. Ничтожные люди.
— Простите, Наталья Родионовна, но в Средние века вас обязательно бы сожгли на костре.
— Как ведьму?
Я сжалась. Все-таки надо быть поосторожнее с выражениями. Откровенность тоже должна иметь свои пределы.
— Вы сами просили быть с вами откровенной.
— Я от своих слов не отрекаюсь. Я просто спрашиваю — как ведьму?
— Ну в общем, да. — И я невольно зажмурилась, ошарашенная собственной смелостью.
— Дурочка, — тихо рассмеялась Наталья Родионовна. — Думаешь, ты первая, кто говорит мне такие слова. Ничьи мысли я не читаю, просто знаю или догадываюсь, какой мыслительный процесс идет в той или иной головке. Это называется психология. Я посмотрела на тебя, когда сказала об Анжеле, а ты как-то съежилась и глаза опустила в пол. Какие у тебя могли быть мысли в тот момент? Что Анжела взбалмошна и капризна и сидеть с тобой за одним столом не будет. Разве я не права? Хотя иногда могу и предвидеть некоторые события. — Она замолчала.
— Вы все объясняете, как Шерлок Холмс.
— Спасибо за комплимент. Но я не хочу, чтобы ты думала об Анжеле плохо. Это все — возраст, окружение, избалованность. Надо было строже ее воспитывать. Ну что теперь говорить об этом? После драки кулаками не машут. Что было, то было. Издержки педагогического воспитания. Вернее, его отсутствие. Анжела — мой единственный ребенок. — И губы Натальи Родионовны задрожали.
Я сидела и думала о том, что меня еще никто никогда не баловал. Я просто не знала, что это такое.
Глава 6
Прошла неделя. Я постепенно привыкла к мысли, что Ольга уже никогда не вернется. Работы было много. Ника все реже и реже бывала дома. То, розовое платье, в котором я ходила в ресторан с Русланом, я повесила обратно в гардероб. В тот вечер Ника пришла поздно, и это было мне на руку. Если бы она обнаружила пропажу своего платья, наверняка устроила бы скандал. Но к счастью, все обошлось.
Меня раздирало любопытство: кто ее новый ухажер, который дает ей бабки на шикарную жизнь. Где она его подцепила? Я терялась в догадках. У меня был адрес ее хахаля, который я нашла в золоченой пудренице от Нины Риччи и переписала в свою записную книжку. Но что с этого? Приехать к нему и спросить о Нике? Глупее не придумаешь. Подкараулить их? Но пока не было времени для такой длительной спецоперации. Поэтому пришлось спрятать любопытство куда подальше. Если представится удобный случай — я выслежу их. Но это чуть позже. Сейчас мне не до этого — работа, Наталья Родионовна. Анжелы я не видела ни разу. Наверное, живет у своего молодого человека. У Руслана, решила я. Или у кого-нибудь еще. Сегодня с одним. Завтра — с другим.
Неожиданно я заметила, что с нетерпением жду встречи с Натальей Родионовной. Мне нравилось разговаривать с ней, выслушивать ее меткие суждения, острые замечания.
Но в этот раз она огорошила меня вопросом. Причем сразу.
— Скажите, Аврора, только честно, вам нравится Алина?
Никак не могу привыкнуть к манере разговора Натальи Родионовны — высказывать все начистоту. Лгать ей — бесполезно, но говорить все, как есть, — тоже не очень-то красиво. Я предпочитаю компромиссный вариант — молчание… Но он не проходит. Наталья Родионовна задает свой вопрос во второй раз, и я понимаю, что мне не отвертеться.
— Я еще плохо ее знаю.
— Чушь! — фыркает Наталья Родионовна. — Вы же взрослая женщина, Аврора. Наверняка уже знаете, что и почем в этой жизни. Не думаю, что вам нужно много времени, чтобы составить о ком-то свое мнение. Я хочу знать, что вы о ней думаете.
М-м… эффектная молодая женщина. Хваткая, цепкая, знает, что ей нужно. Но это внешний портрет. Может быть, в душе она совсем другая..
Наталья Родионовна пристально смотрит на меня.
— Господи, да о чем ты? — Она переходит на «ты». — Что там копаться? В каких глубинах? Все лежит на поверхности. Провинциальная девочка, приехавшая покорять столицу.
Я хотела возразить, что Алина — не такая уж и девочка, но промолчала.
— Ей хочется получить все сразу и в больших количествах. Не ждать, а взять… И куда Евгения смотрела… — усталым голосом заключает она.
— Евгения — это ваша сестра?
— Она… Курица! Да еще жутко завистливая. Неудобно так говорить о родной сестре, но из песни слов не выкинешь! Всю жизнь из нее вили веревки все, кому не лень. Вот и Алина… Вертела ею как хотела. Впрочем, какое я имею право судить ее. У меня самой дочь… — На лбу Натальи Родионовны собираются мелкие морщинки, а взгляд становится потухшим. — о чем тут говорить!
Мне хочется утешить Наталью Родионовну, но я не знаю как. Язык становится тяжелым, словно прилипшим к гортани, я могу только сочувственно молчать. Но Наталье Родионовне, видимо, и этого достаточно, потому что она неожиданно гладит меня по руке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});