Джеф прибыл в Сингапур на четыре дня раньше, чтобы дать себе время отдохнуть и оправиться от смены часовых поясов. Город ему понравился. Особенно прошлая ночь с Лайзой. Теперь Джеф спал только с проститутками. Они знали свое дело, не скрывали своих мотивов и не ожидали от Джефа ничего, кроме денег, которых у него было много. Он больше не испытывал острой, мучительной боли при воспоминании о Трейси, как в первый год после ее исчезновения. Он знал, что больше никого не полюбит так, как ее. Мимолетные связи с такими, как Лайза, удовлетворяли его сексуально и защищали эмоционально. Последнее время Джеф берег все более глубокие чувства для работы. Он специализировался на редкостном антиквариате. И добывал только те предметы, которые искренне его интересовали.
– Мне не нужны деньги, – говорил он Гюнтеру. – Я работаю только из любви к делу или не работаю вообще. Считайте меня художником.
– О, я считаю, дорогой мальчик, считаю.
– Мне требуется вдохновение.
Сингапур был прекрасен, но не подарил вдохновения. Джеф пообедал в «Льюк» на Клаб-стрит, заказав устрицы. Наслаждался коктейлями в «Типплинг-клаб» на Дэмпси-хилл, в которые входило ракетное топливо. Коктейли разносили роскошные официантки. Город ужасно напоминал азиатскую Женеву: чистый, приятный, но после нескольких дней пребывания – невыносимо скучный.
Ему не терпелось сесть в поезд.
«Пусть битва начинается».
– Конечно, Ирак – прекрасная страна. Пожалуй, больше всего я горжусь тем, что принес свободу этим людям. Но не знаю, вернусь ли туда еще раз. Слишком много горьких воспоминаний… – Голос генерала Алана Макфи разносился по вагону-ресторану, как у произносившего монолог актера.
Это была вторая ночь в Восточном экспрессе, и Макфи правил бал, как и в первую ночь. Джеф Стивенс наблюдал, с каким жадным вниманием его слушают люди. На женщин он производил особенное впечатление. Сегодня за столом находилось несколько женщин и мужчин. Две престарелые японки вместе с мужьями были частью большой группы японских туристов, которые сели на поезд на станции Вудлендз в Сингапуре. Рядом с ними сидела элегантная француженка, путешествующая в одиночестве, и американская богиня с рыжими волосами до талии, шикарной фигурой и янтарными глазами, представившаяся как Тиффани Джой. Джеф под именем Томас Боуэрс познакомился с мисс Джой во время вчерашнего обеда. Несколько осторожных вопросов подтвердили его подозрения: она была любовницей генерала и путешествовала в соседнем купе как его секретарь.
– Поразительно, мистер Боуэрс, путешествовать с настоящим героем, не так ли?
– Совершенно верно.
Джеф улыбнулся миссис Марджори Грэм, вдове-англичанке лет шестидесяти, ехавшей вместе с сестрой. Начальство Восточного экспресса, и в особенности главный проводник Гельмут Кранц, на удивление чопорный немец, поощряли общение пассажиров за обедом. Прошлой ночью Джеф пытался прожевать пережаренную утку в апельсиновом соусе в компании невероятно утомительной шведской пары из Мальмё. Сегодня приходилось выносить двух мисс Марпл – Марджори Грэм и ее сестра Одри, обе в твидовых юбках, жакетах и жемчугах, выглядели так, словно сошли прямо со страниц романа Агаты Кристи.
– Мы все время слышим о том, что на этих рейсах можно встретить знаменитостей, – сообщила Марджори. – Я почти ожидала увидеть очередную мерзкую поп-звезду. Но генерал Макфи – совершенно иное дело.
– Не могу не согласиться. – Джеф кивнул. – Поверьте, никто не был взволнован больше меня, узнав, что мы едем с генералом.
– Потому что вы американец?
– Разумеется.
Он рассеянно кивнул. Тиффани Джой поднялась из-за стола, якобы для того, чтобы воспользоваться туалетной комнатой в следующем вагоне. Проходя мимо, она улыбнулась Джефу, который ответил улыбкой и легонько коснулся ее руки. Краем глаза он заметил, что генерал ревниво наблюдает за ними.
В конце обеда, весьма среднего – поставить немца во главе проводников уже было большой ошибкой, но Джеф сильно подозревал, что один из соотечественников Гельмута наверняка занимал должность шеф-повара, что вообще было непростительно, – он направился к бару с живой музыкой, а когда проходил мимо стола генерала, резкий толчок поезда снова столкнул его с прелестной мисс Джой.
– Мне очень жаль, – ухмыльнулся он с далеким от покаяния видом. – Эти узкоколейные пути просто кошмарны, верно?
– Ужасны! – хихикнула рыжая красавица. – Прошлой ночью меня болтало на полке, как монетку в кувшине. Видели бы вы мои синяки!
– Я покажу вам свои, если покажете ваши, – пошутил Джеф.
– Вряд ли мы знакомы, – процедил генерал, взирая на Джефа со всем теплом ядерной зимы.
– Вряд ли. Томас Боуэрс. – Джеф протянул руку.
– Мистер Боуэрс – эксперт в области антиков, – пояснила Тиффани.
– Антиквариата, – поправил Джеф. – И я бы не назвал себя экспертом. Я дилер.
– Это действительно так? – Выражение лица генерала изменилось. – Что же, мистер Боуэрс, нам бы стоило вместе выпить. В моем купе найдется то, что может вас заинтересовать.
Джеф позволил взгляду задержаться на весьма впечатляющей груди Тиффани Джой.
– Уверен, так и есть, генерал.
– Это не продается, – отрезал Макфи. – Не то чтобы вы могли купить ее, даже если бы это продавалось. Вещь бесценна.
– О, я вам верю, сэр.
Тиффани и Джеф по-прежнему не сводили глаз друг с друга.
Томас Боуэрс был на редкость хорош собой. Тиффани знала, что не должна с ним флиртовать, поскольку это расстроит Алана. Женатый или нет, он чудесный человек. Благородный, храбрый, с сердцем льва. Именно его внутренняя сила и цельность привлекли Тиффани с самого начала. Это и, если быть до конца честной, – власть. И она не может изменить ему только потому, что незнакомый красавец уделил ей внимание.
Она покраснела.
– Завтра утром и выпьем, генерал, если не возражаете, – весело предложил Томас. – К сожалению, сегодня вечером у меня есть кое-какая работа. Простите за вторжение, мисс Джой. – Он галантно вздохнул, прежде чем уйти.
Тиффани покраснела еще гуще.
– Мистер Боуэрс… – пролепетала она ему вслед.
«Что же, – подумал Джеф, ухмыляясь по пути в купе, – лису запустили в курятник. Первый шаг сделан».
Купе Джефа было очаровательным, но очень маленьким. Однажды Трейси совершила блестящую операцию по краже драгоценностей в Восточном экспрессе, идущем из Лондона в Стамбул, и сравнивала свое купе с коробкой из-под конфет.
Здесь тоже было нечто подобное: изобилие красного бархата и парчи, единственное кресло, крошечный столик и откидная полка, которая, как подозревал Джеф, была доставлена прямо из тюрьмы Гуантанамо, поскольку спать на ней было почти невозможно. Декор был, несомненно, ностальгическим и обладал неким гламуром в стиле ар-деко. Стремление Джефа к романтике пульмановского вагона исчезало почти так же быстро, как и аппетит. Поскорее бы Бангкок!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});