Усталая Сильвия сидела у постели дочери.
– Она только что очнулась, – прошептала Сильвия Жану.
– Папа!
В свои шесть лет Клеманс была копией матери: мягкие золотистые локоны и огромные голубые глаза. Ее младший брат Люк, к досаде Жана, тоже пошел в родню Сильвии.
«Это абсолютно несправедливо! Я генетический ноль!» – пожаловался он Сильвии, которая рассмеялась и спросила, чего он хочет от нее.
– Мама сказала, ты в Париже.
– Верно, чижик.
– Ты поймал плохого парня? – спросила дочь.
Жан избегал взгляда Сильвии.
– Пока нет.
– Но ты вернулся, чтобы увидеть меня?
– Конечно. Вернее, чтобы увидеть твой аппендикс, – пошутил Жан. – Тебе отдали его в баночке?
– Фу! Нет! – хихикнула Клеманс, но тут же поморщилась.
– Не смеши ее, идиот, – прошипела Сильвия.
– Простите. Когда я был маленьким, его отдавали в баночке и разрешали уносить домой.
– В Канаде?
– Угу.
– В старые времена?
Сильвия широко улыбнулась:
– Как видишь, она быстро выздоравливает.
Через несколько минут вошла сестра и попросила дать больной отдохнуть. Жан и Сильвия вышли в коридор.
– Спасибо за то, что приехал.
– Ну как же! Ты не обязана меня благодарить. Она моя дочь. Я очень ее люблю.
– Знаю, дорогой. Я не хотела тебя обидеть. Как идет расследование?
– Никак, – простонал Жан. – Париж ужасен. Эта девушка, ее образ жизни… видела бы ты! – Его серые глаза светились невысказанными эмоциями.
Сильвия положила руку ему на плечо.
– Ты не можешь спасти всех, – сказала она.
– Очевидно, я никого не могу спасти, – с горечью признался Жан. – Позвони, когда заберешь ее домой.
Приехав на свою служебную квартиру в каменном доме, принадлежавшем генеральному секретариату Интерпола, на набережной Шарля де Голля, Жан включил компьютер. Ввел логин, пароль и код, и на экране открылся каскад окон – ссылок на преступления Библейского Убийцы.
Каждая жертва имела серийный номер, под которым местная полиция излагала доказательства. Вернее, стенала от отсутствия таковых, прежде чем закрывать дела одно за другим. Для внутреннего пользования Интерпол обозначал девушек просто как БУ1, БУ2 и так далее. Когда Жан покидал Париж, файл заканчивался жертвой БУ10 – рыжей испанкой по имени Иза Морено. Завтра Жан дополнит список Алиссой Арман. БУ11 – это все, чем она теперь стала.
Кроме официальных файлов, Жан создал свой, нечто вроде доски объявлений. Фотографии жертв помещались в центре. От этого скопления лиц отходили таблички с идеями, словно подвешенные на спицах: линии расследования, допросы свидетелей, общие факты, данные экспертиз – все, что казалось значительным или интересным.
Открыв свой файл, Жан долго на него смотрел.
«Ничего. У нас нет ничего».
Он вдруг вспомнил слова одного из преподавателей в коллеже: «В полицейской работе все, чего вы не знаете, так же ценно, как все, что вы знаете».
Ах, если бы только это было правдой!
Если честно, Жан не знал ужасно много всего. Но следы и улики должны быть в этих материалах. Должны. Преступник не может всегда оставаться безупречно умным и хитрым и не совершить ни одной ошибки. Нужно просто посмотреть на вещи под другим углом.
Места преступления были абсолютно чисты. Если не произойдет чуда, никакие эксперты ничего не найдут. Но должно быть что-то еще. Какая-то другая связь между убийствами.
Ему необходима общая картина. Нужно увеличить изображение.
И эта идея немедленно заставила Жана подумать о картах Гугла.
«Карты. География».
Он ввел места убийств в компьютер и отметил на карте: Мадрид, Лима, Лондон, Чикаго, Буэнос-Айрес, Гонконг, Нью-Йорк, Мумбаи… Минут двадцать он соединял линиями точки на карте. Переворачивал изображение. Искал схему. Но ничего не находил.
«Если не место, может быть, время?»
Следующие два часа Жан анализировал даты и время каждого убийства. Имеют ли какое-то значение цифры?
Он тщательно проверял каждое сочетание цифр с библейскими цитатами, оставленными на месте убийств. Имеет ли что-то общее Книга Бытия, часть 2-я стих 18-й с 18 февраля, например?
«Конечно, не имеет. – Он устало потер виски. – Я схожу с ума».
Он налил себе виски и уже собрался лечь спать, когда ему в голову пришла последняя мысль: «Может, наш убийца не математический гений? Может, все гораздо проще?»
Жан вошел в центральную базу данных Интерпола, проходившую под кодом «Сеть I-24/7», напечатал дату каждого убийства, нашел список всех насильственных преступлений, совершенных в том же городе в тот же день.
Ничего очевидного.
Затем расширил поиски, взяв неделю до и неделю после убийств. Нашел ряд других нераскрытых преступлений, в том числе с изнасилованиями и серьезными нападениями сексуального характера. Но ничего не укладывалось в определенную схему. Ничего, что связывало бы Библейского Убийцу с другими преступлениями.
Поддавшись какому-то порыву, Жан стер слово «насильственный» из строки поисковика. Теперь он искал серьезные преступления, совершенные за неделю до и после убийств. В тех же городах. Одно за другим они появлялись на экране:
Мадрид. Ограбление. На 1 миллион долларов. Предметы искусства. Галерея АННТА.
Лима. Ограбление. На 2 миллиона долларов. Предметы искусства. Муниципальная галерея искусств.
Лондон. Ограбление. 500 тысяч долларов. Бриллианты/другое. Частный дом (Рейсс).
Нью-Йорк. Ограбление. Картина Писарро. Частный дом (Макменеми).
Чикаго. Ограбление. На 1 миллион долларов. Драгоценности. Магазин (Нил Лейн).
Буэнос-Айрес, Гонконг, Мумбаи…
Ограбление. Ограбление. Ограбление.
Сердце Жана сильно забилось. Он поднял трубку.
– Бенджамин?
– Риццо? – сонно пробормотал Бенджамин Жаме, шеф парижского бюро Интерпола, явно разбуженный звонком.
– Я кое-что нашел. Крупные ограбления. Предметы искусства, бриллианты стоимостью в семизначных цифрах. За день-другой до каждого убийства. Скажите, за последние два дня в Париже произошло что-то сенсационное?
Бенджамин сердито выругался.
– Знаете, который час?
Жан проигнорировал вопрос.
– Это должно быть нечто серьезное. Может, ограблен магазин Картье, или посольство, или, не знаю… Лувр? По всей вероятности, предметы искусства. Но могут быть и драгоценности высшего класса.
На другом конце последовала долгая пауза.
– Собственно говоря, кое-что случилось. У жены германского посла была ценная коллекция миниатюр. Украдена из ее сейфа.
– Насколько ценная?
– Свыше миллиона долларов.
– Когда?
– В среду ночью. – Бенджамин Жаме вздохнул. – Но послушайте, Жан, что общего это имеет с вашей мертвой шлюхой? Мы рассматриваем эту кражу как дело рук кого-то из посольства. Допрашиваем весь штат. Никаких следов взлома… И, Жан, Жан, вы слушаете?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});