Абсолютная высота котловины составляла всего около 800 метров над уровнем моря, тогда как в среднем все плато, на котором расположена Монголия, приподнято на километр над уровнем моря. Таким образом, Нарин-Хуху-Гоби представляет одну из самых глубоких впадин в Монголии. Поэтому мы рассчитывали встретить здесь более низкие, т. е. более древние костеносные горизонты, чем те, которые нам были уже известны.
Наш путь шел по небольшим холмам, прежде чем мы достигли дна котловины, заполненного красными пухлыми глинами. Нарин-Хуху-Гоби вытянута в широтном направлении, имея в поперечнике всего несколько десятков километров. Слева, километрах в десяти от нас, мы увидели небольшие красные обрывы и направились к ним на "Дзерене", оставив "Волка" на месте для осмотра мотора.
С великим трудом нам удалось добраться до обрыва, так как машина сильно увязала в пухлых глинах, и каково же было наше разочарование, когда выяснилось, что обрывы сложены теми же пухлыми глинами, представляющими новейшие отложения четвертичного периода и, конечно, не содержащими остатков ископаемых животных, тем более древних. Вот что представляла собой таинственная Заалтайская Гоби!
Вернувшись к "Волку", мы сразу поняли, что дело плохо. Снова в масле была вода — значит машина была в неисправности, угрожая в любой момент выйти из строя. И это посреди Заалтайской Гоби! До нашего главного лагеря оставалось 700–800 километров, а поблизости не было ни воды, ни людей. Положение становилось критическим. Нельзя было оставить машину без людей, но нельзя было оставить ее и с людьми, так как это означало бы обречь их на верную смерть. Решили двигаться вперед, пока машина будет идти. Никакого иного выхода не было.
Молча сели мы в машины и двинулись вперед, в томящую неизвестность — самое худшее, что может быть. Километров 40 машины продолжали еще спускаться к центру зловещей котловины, пробираясь по пухлым глинам и сухим руслам, время от времени проезжая мимо низких темных холмов. Далее начался подъем к хребту Эдэрэнгин-Нуру, окаймляющему Заалтайскую Гоби с севера и обрывающемуся к ней крутой стеной, в противоположность своему совершенно пологому северному склону. Вскоре мы достигли ущелий Эдэрэнгин-Нуру и по ним начали подниматься к перевалу. Вертикальные стены хребта были сложены темноцветными магматическими породами, которые, разрушаясь, заполняли сухие русла черным мягким песком. Машины поочередно "садились".
Тополи в Гоби
Нам удалось к вечеру выползти на перевальное плато, находившееся почти на уровне самых высоких вершин Эдэрэнгин-Нуру. На горизонте белели снежные вершины Монгольского Алтая, откуда, как из ледника, веяло страшным холодом, несмотря на середину лета. Мы были рады, что хоть выбрались из Заалтайской Гоби, так как знали, что у подножия Монгольского Алтая, до которого оставалось около 70–80 километров, есть юрты аратов, на гостеприимство и помощь которых всегда можно было рассчитывать.
Утром, замерзая от холода (хотя накануне в Заалтайской Гоби задыхались от жары), мы поспешили отправиться в дорогу. Между Эдэрэнгин-Нуру и Монгольским Алтаем машины пересекли небольшую широтного направления горную гряду, сложенную полевошпатовыми гранитами красновато-коричневого цвета. Вскоре показались первые юрты, здесь же имелся колодец с хорошей водой и жирные бараны. От подножия Монгольского Алтая нас теперь отделяла полоса песков в 12–15 километров шириной. Пески густо поросли саксаульником, и мы не очень были уверены, что сможем преодолеть такую преграду. Однако араты заверили нас, что машины здесь проходили, хотя никаких следов от них не сохранилось. Все же теперь было не так страшно: рядом жили люди и имелся колодец с водой.
Против нашего ожидания нам удалось довольно легко пробиться через полосу песков, так как между громадными песчаными буграми имелись глинистые участки, на которые наши шоферы и выскакивали, искусно маневрируя. Через какой-нибудь час мы были уже по другую сторону песков. Отсюда начинался легкий подъем к подножию Монгольского Алтая, представлявшему пологий склон, покрытый степными травами. Мы были поражены огромным количеством джейранов, мирно пасшихся группами и в одиночку повсюду на равнине. Они пускались наутек только при нашем приближении. Джейраны несколько мельче дзеренов, распространенных в Восточной Гоби, и отличаются от последних также черным хвостом. Монгольское название джейранов — "харасульты", т. е. "чернохвосты". Дзерены — обитатели широких открытых пространств восточногобийских степей, а джейраны населяют межгорные долины, распространяясь далеко на запад в Среднюю Азию.
Мы поднялись от песков немного к подножию гор и остановились на обеденный привал. Неисправность у "Волка" пока не давала никаких неприятных последствий, и поэтому, прежде чем возвратиться в Нэмэгэту, мы решили сделать еще один боковой маршрут на запад — к Ачжиин-Богдо-Нуру. Подкрепившись вкусной свежей бараниной, мы поехали вдоль подножия Монгольского Алтая. Несколько раз нам попадались куланы, которые намного уступали дзеренам по быстроходности — их скорость не превышала 55 километров в час. Помимо своего небыстрого бега, эти животные отличались еще и изрядной глупостью. Они бежали, выбиваясь из последних сил, по той же самой дороге, но которой ехали наши машины, вместо того чтобы свернуть в сторону. Хотя они были всего в нескольких метрах от нас, мы не собирались в них стрелять, так как для музея их не удалось бы сохранить, поскольку до лагеря было далеко, а ради мяса они нас не интересовали, ибо у нас была баранина и кроме того кругом "бродило" более вкусное мясо — джейраны.
У родников Ихэ-Цзармиин мы остановились на ночлег и разбили небольшой лагерь, решив продолжать путь на одной машине из-за ограниченного количества бензина. Вылежанин и Сидоров остались с "Волком" у родника.
За родниками началась область распространения гранитов. Там и сям торчали причудливые формы гранитных скал, которые, казалось, были сделаны человеком, а не образовались в результате выветривания. Одни скалы напоминали грибы, другие — столбы или столы, третьи — сфинксов и пирамиды, многие же сочетали в себе признаки тех и других или имели свои, подчас фантастические очертания.
После перевала через небольшую гору Мандал-Ула, сложенную светло-серыми гранитами, начался спуск в гигантское урочище, т. е. котловину, Цзахой, за которым на горизонте синел мощный хребет Ачжиин-Богдо — цель нашего путешествия. Все урочище было покрыто зарослями крупного саксаула и пересекалось тысячами мелких сухих русел с мягким дном.