Я не жалела о своем решении вплоть до прихода Жанны. Вот уж кого, а ее видеть хотелось в последнюю очередь. Скандальная, истеричная, с высоким голосом… ее невозможно было слушать. А еще как только она вошла и открыла рот, мне тут же захотелось ей его закрыть.
На кровати лежал ее ребенок. В коме. Доктор сказал, ему нужны были положительные эмоции, а здесь она… с истерикой и претензиями.
Я даже глаза прикрываю, надеясь, что она исчезнет, но Жанна по-прежнему стоит на своем месте. На меня смотрит с ненавистью, словно это я у нее мужчину увела шесть лет назад. А ведь все не так было и при этом у меня к ней ненависти нет.
Теперь я знаю, как было. Макара оправдывать не стану. Статус “виновен” к нему априори прикреплен, но я хотя бы знаю, что переспали они не на трезвую голову. Вон, он до сих пор утверждает, что ничего не помнит. Глупо, конечно, этому верить, но я почему-то верю.
— Она здесь поддерживает Степана. Твоего, как ты выразилась, сына. Он здесь не один день уже и не два, а ты только сейчас приехала? Не стыдно?
Я хочу сказать Макару, что продолжать стычку здесь не стоит, но он понимает это сам. Хватает Жанну за руку и, не обращая внимания на ее возмущения и крики, выталкивает ее в коридор. Я иду следом.
Оставаться, чтобы выслушивать их ссору не собираюсь. Выйду и тихонько уйду, но Жанна перекрывает мне путь, едва я собираюсь это сделать.
— А куда это мы? Как спать с моим мужчиной, так это мы быстро, а как запахло жареным, так сбегаем? Нет уж, дорогуша, постой, посмотри на разборки, раз уж полезла в нашу семью.
— Нет никакой семьи, — спокойно говорит Макар и притягивает меня к себе, словно защищая.
У Жанны лицо перекашивается от этого заявления, а я себя чувствую немного неуютно, хотя и куда более спокойно под крылом Макара, чем под давлением Жанны. Следы от ее цепких пальцев, чувствую, так и останутся на нежной коже. Я вообще к касаниям чувствительна слишком. Чуть что — сразу синяк, а тут такой захват.
— Конечно, нет, — бурчит Жанна недовольно. — Ты как ее увидел в прошлый раз, так и пошло у нас все наперекосяк. А до этого пять лет жили прекрасно.
Я слушать все это не хочу. Мне неприятно. Я все еще не знаю истинного положения вещей. Только то, что рассказывал Макар. Жанна же… совершенно противоположные вещи говорит и мне очень сильно хочется ей поверить. И послать Измайлова куда подальше. Я даже думала уехать из страны снова. Заняться писательством снова. Я ведь даже псевдоним новый сделала и разместила те несколько написанных глав по доступным порталам.
К сожалению, прежний мне больше не доступен, так как в этот раз я писала не на английском. Изливала душу на родном языке. Благо, я узнала, что крупнейший портал для авторов приглашает к сотрудничеству. Туда я и пошла. И все же думала о том, чтобы уехать. Подобные эмоциональные качели с бывшей женой Макара меня мало интересовали. Как и их разборки.
Я мягко высвободилась из объятий Измайлова, отошла и сказала, что времени у меня нет и мне нужно уйти. Макару это, конечно, не понравилось, зато осталась довольна Жанна. Она улыбнулась так, что у меня ни малейшего сомнения не осталось — могла бы, то стерла меня с лица земли. Я почему-то ей мешала, раздражала. На счастливую женщину она была похожа в последнюю очередь, но что-то мне подсказывало, что и счастья там не было.
— Вот и вали! — летит мне в спину от нее.
Я совсем не удивлена. Все же, в ней гордости никогда не было. По пути к лифту вспоминаю, как она набралась смелости и подошла ко мне. Я тогда о ней и не знала толком, даже не видела. Я знала, что у Макара есть соседка, с которой он хорошо общается, но кто она — понятия не имела. Узнала, когда она пришла ко мне с требованием отпустить Макара и дать ей возможность построить свое счастье. Макару я об этом, разумеется, не сказала. А Жанне посоветовала отвалить от мужчины, глядишь и найдется тот, кто на нее посмотрит.
Жестоко, конечно, но и она особо не церемонилась. Требовала невозможного, прекрасно осознавая, что никогда не брошу своего парня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К лифтам я добираюсь быстро, спускаюсь на парковку и вызываю такси, едва выхожу на улицу. Оставаться в больнице больше не хочу, хотя осознаю, что завтра сюда обязательно приеду. Я уже привыкла к Степану и уверена, что мои посещения могут ему помочь. По крайней мере они не повредят. Да и куда лучше истерики и скандала, что закатила Жанна, не заботясь о чувствах сына.
Кстати, о Тимофее. Он остался у Стаса. Играет. Я решила, что раз он соскучился за другом, то у него есть полное право поиграть с ним. Судя по тому, что у них все прекрасно, как раз этого и не хватало Тиму.
Глава 41
Оля
— Как дела? — интересуется брат, видимо беспокоясь о моем моральном состоянии после принесенных им писем.
— Нормально, — я пожимаю плечами.
— Точно?
— Стас…
Он прекращает расспросы, да и нас отвлекает от разговора подошедшая Настя. Она, судя по отсутствию сочувствующего взгляда, ничего о письмах не знает. Оно и к лучшему. Я действительно чувствую себя нормально.
Мне кажется, отболело. Или я сместила курс страданий в другую сторону. Понятия не имею, но сегодня, когда я увидела Жанну единственное, что почувствовала — раздражение от устроенного скандала. Мне бы и в голову не пришло истерить в стенах поликлиники в палате сына, который находится в коме.
— Вы уже уезжаете? — разочарованно произносит Настя. — Я думала, мы посидим.
— Можем.
Домой мне, если честно, ехать не хочется. Да и прошло только полдня, заняться нам с Тимофеем будет нечем, поэтому я соглашаюсь. Сын радостно хлопает в ладоши и уносится играть с Даней дальше. Настя выносит на улицу свежеприготовленный охлажденный лимонад и мы устраиваемся неподалеку от бассейна в тени деревьев на шезлонгах.
Ведем непринужденную беседу. Настя рассказывает о том, как трудно с малышкой. Она растет и все чаще требует ее внимания, а ведь ей тоже хочется пожить для себя. Я ее прекрасно понимаю, хотя уже и забыла, каково это, когда у тебя маленький ребенок. Мой сын давно вырос и сейчас уже более самостоятелен, чем был несколько лет назад.
С появлением Макара в его жизни я заметила еще больше изменений. Сын больше не нуждался в том, чтобы я его опекала. Сам норовил заварить себе чай, сам завязывал шнурки. Я все пыталась его научить, но тщетно, а у Измайлова каким-то образом получилось.
Правда, непонятно, как все будет дальше. Сможет ли он уделять Тимофею так много внимания, если учитывать его проблемы с Жанной и Степаном.
— Как у тебя с тем красавчиком-соседом? — спрашивает Настя.
Она видела его один раз, но до сих пор не может выбросить из головы. При том, что я о нем давно забыла.
— Мы с Динаром просто соседи и не больше. Он мне не звонил, я ему тоже. Видимо, он понял, что у меня нескончаемые проблемы с бывшим и аккуратно съехал.
— Ну да, — разочарованно тянет Настя. — У мужиков вообще все просто. Они не хотят напрягаться. Да и зачем, да, Оль? Вокруг вон столько женщин, которые готовы напрячься ради них.
Я улыбаюсь. Настя мне нравится. Она прикольная, хотя поначалу, когда брат нас познакомил она показалась мне зажатой. Видимо, первое впечатление не всегда оказывается правдивым, потому что она раскрылась с новой стороны. С ней легко поговорить, обсудить проблемы, она умеет слушать и не лезть с советами, когда это не нужно.
— Так хорошо, когда Стас дома, — заявляет Настя. — Есть время на себя, а то когда уезжает, я не знаю, за что хвататься.
— А няня? У вас же была.
— Уволилась. Не можем найти нормальную. Она нам нравилась, но постоянно опаздывала. Соответственно, я тоже. Мы сделали замечание — не помогло, потом поставили ультиматум и она написала заявление по собственному. Новую найти не успели еще. Стас многих отметает.
Такие же проблемы были у Леры, когда она искала няню, чтобы выйти на работу. Мне повезло с моей, иначе бы я точно чокнулась с орущим Тимофеем на руках. Правда, не представляю, как Настя справляется сразу с двумя детьми. Это же… сложно!