Вблизи городка простирались плантации, на которых выращивали какао, хижины рабов, работников плантаций, облепили берег реки выше по течению. Однако сам городок, его маленький речной порт, верфь и почти все ремесленные мастерские в основном обслуживали пиратские суда, а губернатор, командир крохотного английского гарнизона и владелец плантаций имели свой процент от пиратского промысла. И они того заслуживали, ибо, невзирая на распоряжения высших властей, не только не чинили пиратам препятствий, когда те ставили свои суда в порту и ремонтировали на верфи, не только не доносили на них, но и оказывали всяческую помощь.
Дом, в котором Черный Алмаз и ее верные сподвижники Джулиан Рей, Ник О'Коннор, Генри Бэкли и слепец Витторио нашли приют на время выздоровления капитана и ремонта корабля, принадлежал плантатору сэру Джордану Колвертону. Но плантатор не жил в нем, лишь изредка наезжая для проверки дел и тогда заявляясь в гости к младшему брату, сэру Чарльзу, управляющему плантациями. А дом он нередко сдавал в аренду пиратским предводителям и пару лет назад охотно сдал сэру Рональду, ибо тот постоянно платил за год вперед, хотя и появлялся здесь не так уж часто. Веронике это жилище приглянулось именно из-за большой красивой террасы, очень похожей на ту, что была в доме ее отца, а Чарлстоне.
Леди Черный Алмаз очень быстро оправилась от раны, уже на третий день встала с постели и послала Ника, упрекнувшего ее в этом, к морским устрицам. Это ругательство было одним из немногих, которыми она позволяла себе угощать пиратов.
Тем не менее капитан и его команда не спешили покидать спокойный городок в устье Блэк-Ривера — во-первых, судно решено было не только как следует отремонтировать, но и оснастить новыми парусами, покрасить — словом, привести в наилучшую боевую готовность. А тем временем Вероника ждала известий от своих разведчиков, вновь посланных наблюдать за Робертом Тичем, — нужно было установить, какое судно теперь будет пиратским «флагманом» Черной Бороды, и где он станет в ближайшее время промышлять: на карибском ли побережье либо в Южном море.
В то утро, когда Вероника решила наконец поведать своему старинному другу морскому волку Генри Бэкли историю превращения леди Дредд в капитана флибустьеров, вся компания завтракала в беседке на террасе. Вероника, раскачиваясь в гамаке, откусывала налитые соком ягоды от громадной виноградной грозди (от двух жареных перепелок остались одни косточки) и запивала угощение легким розовым вином. Что до ее подчиненных, то те, расположившись на покрытых тростниковыми циновками скамейках, уминали уже второе блюдо этих самых перепелок, заедая их маисовыми лепешками, но не забывая ни про виноград, ни про вино.
Рей и Ник, разумеется, знали о приключениях своего капитана гораздо больше, чем Бэкли, но им интересно было еще раз услышать эту занимательную историю, тем более что она становилась совершенно другой в свете вновь открывшихся обстоятельств: прежде они изумлялись и восхищались тем, как недавний юнга сумел подчинить себе опытнейших флибустьеров, но теперь оказалось, что это вообще была девушка…
— Я не раз слышала от отца про пиратские города на Ямайке и решила туда отправиться, — продолжала Вероника, раскачивая гамак, чтобы лучше чувствовать легкий ветерок, овевавший террасу. — Мужская одежда для меня всегда была даже привычнее женской — я ведь выросла на отцовских кораблях. И обучал он меня всему, что умел сам: стрелять, фехтовать, управлять кораблем, прокладывать курс, определять направление ветра. То есть выдать себя за молодого моряка труда не составило. Мне хватило бы денег, чтоб добраться до Ямайки в качестве пассажира — отец оставил мне приличное состояние. Но быть заметной не входило в мои планы. Даже не заметной, а заметным. И я нанялась юнгой на судно, которое отправлялось из Чарлстона на Ямайку. Судно было обычное, торговое, с опытной командой и бывалым капитаном. И, как я поняла, между побережьем Южного моря и карибскими островами оно курсировало регулярно.
Однако в этот раз им не повезло. Говорю им, а не нам, потому что мне-то как раз удалось извлечь выгоду из того, что произошло. А произошло вот что: на судно совершил нападение пиратский корабль. Все было, как обычно: захватили груз, команду обезоружили, но убили только троих, пытавшихся сопротивляться. Из разговоров пиратов стало ясно, что они собираются высадить нас на каком-то безлюдном берегу, а корабль присоединить к добыче, как то чаще всего и делается.
Я размышляла, каким образом привлечь к себе внимание капитана пиратов, его звали Теодор Марч. Ведь я и плыла на Ямайку с одной целью: наняться служить на пиратский корабль.
— Чтобы добраться таким образом до Тича? — спросил Генри Бэкли.
— Да. Признаюсь, у меня была сперва безумная мысль попробовать наняться на корабль к самому Тичу, чтобы, оказавшись вблизи негодяя, его убить. Хорошо, что до встречи с ним мне удалось немало разузнать о Черной Бороде. И стало ясно: к нему так просто не подступиться — он осторожен со всеми, даже со своими.
— Даже с несколькими преданными головорезами, которых всегда держит при себе! — воскликнул Джулиан Рей. — Нет, капитан, ничем путным ваша затея бы не завершилась.
— Да я и сама это вскоре поняла. Впрочем, мне ведь было все равно, останусь ли в живых я сама — важно было всадить пулю или вогнать саблю в черное сердце Черной Бороды. Но оказалось, его очень сложно убить, даже пожертвовав ради этого своей жизнью. Пришлось понять, что до осуществления моего замысла не так и близко. А стать пиратом удалось той же ночью, ночью, наступившей после того дня, когда торговый корабль, идущий из Чарлстона на Ямайку, захватили пираты. На беду Тедди Марча и его команды, среди прочих грузов наш корабль вез два десятка бочек отличного бренди. Корабли — пиратский и взятый в плен купеческий, шли друг за другом, соединенные канатом. Нашим кораблем управлял помощник Марча — помню, его звали Райли. Обнаружив бренди, он не только не запретил матросам пить, но, напротив, сам как следует приложился к напитку, а потом отправил к первому кораблю шлюпку, в которую загрузили пару бочек с захваченного корабля.
— Представляю! — воскликнул Рей.
— Да, потеха началась изрядная! — кивнула леди Вероника. — Перепились все, включая и пленных: нам, в трюм тоже спустили наполовину опустевший бочонок, и, покуда его скатывали вниз, а все внизу усердно подхватывали его, мне удалось выскользнуть на палубу. Мыслей бежать с корабля не было, но и сидеть взаперти среди пьяной матросни тоже желания не явилось. Наступила ночь, разыгрался шторм, а оба рулевых, похоже, плохо понимали, куда ведут корабли. В конце концов первый наскочил на рифы и стал тонуть. На втором поднялась пьяная паника: пираты орали, что никаких рифов в этом месте быть не могло и не иначе, как это сам дьявол подстроил…