уж не знаю, из Уайт-Плейнса или с Манхэттена, сообщил прессе, что Дина Атли была замешана в похищении. Посему инспектор Кремер принял тот вывод, который Вулф сделал по запискам, и поделился этим выводом с Уэстчестером. Когда в половине двенадцатого прибудет Бен Дайкс, наверняка придется подробно все объяснять.
Как было сказано, я сидел в кабинете и слушал новости, когда из комнаты Вулфа вышли Сол, Фред и Орри. Про похищение и убийство уже все было сказано, так что я выключил радио и поздоровался с ребятами. Доведись кому-нибудь выбирать надежного человека для грязной работы из этой троицы – выбирать наугад, не зная ничего наперед и не увидев вживую, – выбор, полагаю, пал бы на Фреда Даркина или Орри Кэтера, но это было бы ошибкой. Фред, большой и грузный, выглядел внушительно и казался честным малым, но он немножко тупил, когда обстоятельства требовали мгновенных действий. Орри, высокий, сметливый и смазливый, никогда не тушевался, но порой действовал поспешно и необдуманно. Жилистый же Сол не вышел ростом, зато мог похвастаться вытянутым лицом и большим носом. Он вечно выглядел так, будто ему не мешало бы побриться, носил кепку вместо шляпы и расхаживал в штанах, которые гладили неделю назад. Но во всем Нью-Йорке не нашлось бы детективного агентства, которое не оторвало бы его с руками, не предпочитай он свободный наем; за десять долларов в час он соглашался выполнять любые поручения.
– Есть целых шестьсот три способа, – заявил Орри. – И мне нужно фото Ноэля Теддера.
– А мне фото Ральфа Перселла, – добавил Фред.
– Значит, поделили между собой? – Я присел перед сейфом и повернул ручку. – Это отличный способ потратить время и деньги впустую. Зуб даю. Что касается фото, у меня только газетные.
– У Лона возьмем, – сказал Сол. – Мистер Вулф говорит, что ты у него на хорошем счету.
– Ну да. – Я открыл сейф и достал коробку с наличностью. – Счет, ты сказал? Да полный грузовик фотографий не покроет долг Лона перед нами. Тебе, я так понимаю, выпал Эндрю Фрост?
Сол утвердительно кивнул и передал просьбу Вулфа остаться в кабинете и принимать сообщения. Чего-то подобного я, признаться, и ожидал. В сложных случаях очень даже полезно иметь в своем распоряжении троих сыщиков, пусть каждый из них и будет следить за одним подозреваемым, но это означало, что мне самому придется сидеть на телефоне в готовности выдвинуться на подмогу. Я выдал им по двести долларов на брата подержанными пятерками, десятками и двадцатками, записал все в расходную книгу, произнес дежурные напутствия, и троица удалилась. Пришли они в восемь, ушли в девять тридцать, и за эти полтора часа мы успели оказаться в минусе на 37,5 доллара.
Мне требовалось перепечатать заметки о цветении орхидей с карточек, на которых Вулф царапал свои заметки в оранжерее, так что я просмотрел почту, открыл картотечный ящик и принялся набивать тексты вроде вот такого: «27 банок агаровой подкормки без плесени, через автоклав, 18 фунтов, 18.04.1961». Мне казалось, что непременно должны позвонить Ноэль, Марго или их мать, но до одиннадцати, когда Вулф спустился из оранжереи, так никто и не позвонил. А теперь и точно не позвонит, ведь все наверняка отправились на погребальную службу.
Беседа с Беном Дайксом, который явился в одиннадцать сорок, опоздав на десять минут, прошла гладко, вопреки моим скверным ожиданиям. Он даже не пытался нам угрожать, хотя бы обиняками, только упомянул, что Хобарт предлагал вызвать нас в Уэстчестер и предъявить обвинения. Ему самому требовались только пояснения. Он изучил наши показания, знал, что мы сообщили Кремеру и чем я поделился с Мандельбаумом, но ему хотелось большего. Прямо он этого не говорил, но было понятно, что его изрядно злит факт похищения и присвоения денег на вверенной ему территории. Найти эти деньги было для него делом принципа – ну и прибыли, конечно. Если вдобавок удастся что-то вызнать насчет убийства Дины Атли, будет любопытно, однако это преступление его не слишком интересовало. Он просидел у нас больше часа, выпытывая, что конкретно говорили миссис Вейл, Дина Атли и Джимми. Явно рассчитывал отыскать хоть какую-то зацепку. Провожая его к выходу, я неосторожно заметил, что кому, как не ему и его людям, знать Уэстчестер; он согласился, но пожаловался, что руки у него связаны из-за нашествия полиции штата и суперменов из ФБР.
В час по радио не сказали ничего нового, мы сами тоже не продвинулись. Позвонили с докладом Сол, Фред и Орри. Все трое, следуя за своими подопечными, побывали на похоронах. Таково одно из условий слежки: куда идет подозреваемый, туда и ты. Однажды мне пришлось четыре часа шнырять по Пятой авеню и Мэдисон-авеню, применяя все мыслимые уловки, чтобы не попасться на глаза объекту наблюдения, а потом я узнал, что парень просто искал серые подтяжки в желтую полоску.
В общем, денек выдался занудный. На ланч снова была икра шэда, на сей раз со свининой, запеченные в густых сливках с добавлением «тонких» трав. Каждую весну я так наедаюсь этим лакомством, что молю небеса придумать рыбам иной способ размножения. Киты же ведь икру не мечут… Около трех, когда мы возвратились в кабинет, случилась маленькая подвижка, если можно употребить такое слово. Зазвонил телефон, и я услышал голос Орри Кэтера из будки на углу Пятьдесят четвертой улицы и Лексингтон-авеню. Он сообщил, что они с Фредом продолжают следить за Ноэлем Теддером и Ральфом Перселлом, которые вдвоем вошли в аптеку через улицу. Стоило мне повесить трубку, как телефон почти сразу затрезвонил снова. Это оказался Ноэль Теддер. Прямо мурашки по коже: Орри с Фредом зорко следят за ним с другой стороны улицы, а подозреваемый преспокойно звонит мне! Ноэль сказал, что убедил дядю поговорить с Вулфом и что они пожалуют к нам минут через двадцать. Я спросил у Вулфа; тот бросил взгляд на часы и помотал головой.
– Извините, мистер Теддер, – сказал я в трубку, – но мистер Вулф будет занят…
– Я знал! Это все моя сестра, чтоб ее!
– Вовсе нет. Вашей сестре он отказал, соглашение по-прежнему в силе. Просто он занят с четырех до шести. Мистер Перселл сможет подойти к шести?
– Сейчас уточню. – Голос в трубке ненадолго пропал. – Да, он будет у вас в шесть.
– Договорились. – Я повесил трубку и повернулся к Вулфу. – Придет в шесть. Вот