Читать интересную книгу Том 4. Творимая легенда - Федор Сологуб

Эта песня была, как иллюстрация к разговорам о деревенских настроениях. Она имела большой успех. Иринушку за нее хвалили и благодарили. Иринушка краснела и жалела, что не знает еще другой какой-нибудь песни в том же роде.

Потом Триродов читал свою новеллу о прекрасной и свободной влюбленности. Читал просто и спокойно, не так, как читают актеры. Прочел – и в холодной принужденности похвал почувствовал, как он чужд всем этим людям. Опять, как часто, шевельнулась в душе та же мысль, – зачем иду к этим людям.

«Так мало общего между ними и мною», – думал Триродов. И только утешили улыбка и слово Елисаветы.

Потом танцевали. Играли в карты. Как всегда, как везде.

Глава двадцать третья

Уже не ждали больше никого. В столовой накрывали к ужину. Вдруг раздался резкий, настойчивый звонок. В переднюю торопливо пробежала горничная. Кто-то в гостиной сказал с удивлением:

– Поздний гость.

Всем стало почему-то жутко. Ждали каких-то страхов, – что вот вдруг вломятся разбойники, что принесут телеграмму с мрачным содержанием, что придет кто-нибудь, запыхавшийся и усталый и скажет ужасную весть. Но вслух говорили совсем о другом. Дамы соображали:

– Кто же бы это мог быть так поздно?

– Да кто же другой может быть, как не Петр Иваныч!

– Да, он таки любит опоздать.

– Помните, у Тарановых?

Петр Иванович откликнулся, подходя:

– Что вы, Марья Николаевна! Я давно уже здесь.

Марья Николаевна сконфуженно говорила:

– Ах, извините. Так кто же это?

– А вот сейчас узнаем. Будем посмотреть.

Любопытный инженер выглянул было в переднюю и наткнулся на кого-то в серой шинели, стремительно идущего в гостиную. В тихом ужасе сказал кто-то:

– Полиция.

Когда горничная открыла на звонок дверь, в переднюю, теснясь и неловко толкаясь, ввалилась толпа чужих людей – городовые, дворники, жандармы, сыщики, полицейский пристав, жандармский офицер, двое околоточных. Горничная обомлела от страха. Пристав прикрикнул на нее:

– Пошла в кухню!

На дворе оставался отряд городовых и дворников под командою околоточного надзирателя. Они наблюдали, чтобы никто не мог войти или выйти из квартиры Светиловичей.

В квартиру вошло городовых десятка два. Все они были вооружены зачем-то винтовками с примкнутыми штыками. За городовыми жались три человека гнусной наружности, в штатском. Это были сыщики. У входной двери стали двое городовых. Другие двое подбежали к телефону, – он висел тут же в передней. Видно было, что роли распределены заранее опытным в таких делах режиссером. Остальные толпою ввалились в гостиную. Полицейский пристав вытянул шею и, краснея напряженным лицом с вытаращенными глазами, закричал очень громко:

– Ни с места!

И самодовольно оглянулся на жандармского офицера.

Женщины и мужчины остолбенели на своих местах, словно изображая живую картину. Молчали и смотрели на вошедших.

Городовые, неловко держа ружья наперевес, топоча по паркету неуклюжими сапожищами, ринулись по комнатам. Они установились у всех дверей, смотрели на господ испуганно и сердито, неловко сжимали стволы винтовок и старались казаться похожими на настоящих солдат. Видно было, что эти усердные люди готовы стрелять в кого попало при первом же подозрительном движении: думали, что здесь собрались бунтовщики.

Все комнаты наводнились чужими людьми. Запахло махоркою, потом и водкою. Идя на обыск, многие выпили для храбрости: боялись вооруженного сопротивления.

Жандарм положил на рояль в гостиной объемистый портфель своего полковника. Жандармский полковник, выдвинувшись на середину комнаты, так что свет люстры почти прямо сверху падал на его крутой лысеющий лоб и на его русые пушистые усы, официальным тоном произнес:

– Где хозяин этой квартиры?

Он напряженно притворялся, что не узнает ни доктора Светиловича, ни других. А сам почти со всеми здесь был знаком. Доктор Светилович подошел к нему.

– Я – хозяин этой квартиры, доктор Светилович, – сказал он таким же официальным тоном.

Полковник в голубом мундире холодно сказал:

– Объявляю вам, господин Светилович, что я должен произвести обыск в вашей квартире.

Доктор Светилович спросил:

– Кто же вас на это уполномочил? И где у вас ордер на производство обыска?

Жандармский полковник повернулся к роялю, порылся в своем портфеле, но ничего оттуда не вынул и сказал:

– Предписание у меня, конечно, есть, не извольте беспокоиться. В случае сомнения, можете спросить по телефону.

Повернувшись к полицейскому приставу, полковник сказал:

– Потрудитесь собрать всех остальных в одну комнату.

Всех, кроме самого доктора Светиловича, заставили перейти в столовую. В столовой было теперь тесно и неловко. У обеих дверей, – из передней и из гостиной, – и в каждом углу стояли вооруженные городовые. Их лица были тупы, и вооружение их было ненужно и нелепо в этой мирной обстановке, – но от этого положение гостей было еще неприятнее.

Сыщик время от времени выглядывал из двери в гостиную. Он всматривался в лица. На его гнусном, белобрысом лице было такое выражение, точно он нюхает воздух.

В гостиной жандармский полковник говорил доктору Светиловичу:

– А теперь потрудитесь сказать мне, господин Светилович, с какою целью вы устроили у себя это собрание.

Доктор Светилович с ироническою улыбкою отвечал:

– С целью потанцевать и поужинать, больше ничего. Кажется, вы сами видите, что здесь все мирный народ.

Полковник говорил отрывистым, грубоватым тоном:

– Хорошо-с. Известны вам имена и фамилии всех, собравшихся здесь с указанною вами целью?

Доктор Светилович с удивлением пожал плечьми и сказал:

– Конечно, известны! Как же мне не знать моих гостей! Я думаю, и вы многих из них знаете.

Полковник попросил:

– Будьте любезны назвать мне всех ваших гостей.

Он вынул из портфеля лист бумаги и положил его на рояль. Доктор Светилович называл имена гостей, полковник их записывал. Когда доктор Светилович замолчал, полковник спросил лаконично:

– Все?

Доктор Светилович так же коротко отвечал:

– Все.

– Покажите ваш кабинет, – сказал полковник.

Вошли в кабинет и все там перерыли. Перерыли библиотеку, письменный стол. Интересовались письмами. Полковник требовал:

– Откройте шкапы, ящики.

Доктор Светилович отвечал:

– Ключи, как видите, на месте, в замках.

Он заложил руки в карман и стоял у окна.

– Потрудитесь сами открыть, – сказал полковник.

Доктор Светилович возразил:

– Не могу. Я не считаю себя обязанным помогать вам в производстве обысков.

Гордость наполняла его кадетскую душу. Он чувствовал, что ведет себя корректно и доблестно. Ну, что ж! – непрошеные гости и сами все открыли и везде шарили. Околоточный отбирал книги, которые казались подозрительными. Отобрали несколько книг, которые были напечатаны в России открыто и так же открыто продавались. Брали книги совершенно невинного содержания только потому, что в их названиях чудилось что-то крамольное.

Жандармский полковник объявил:

– Переписку и рукописи возьмем.

Доктор Светилович сказал досадливо:

– Уверяю вас, здесь нет ничего преступного. А рукописи мне очень нужны для работ.

– Рассмотрим, – сухо сказал полковник. – Не беспокойтесь, все будет в сохранности.

Потом перерыли все другие комнаты. Рылись даже в постелях, – нет ли оружия.

Вернувшись в кабинет, жандармский полковник сказал доктору Светиловичу:

– Ну-с, теперь потрудитесь показать нам бумаги стачечного комитета.

– Таких бумаг у меня нет, – возразил доктор Светилович.

Полковник сказал очень значительно:

– Так-с! Ну-с, господин Светилович, скажите нам прямо, где у вас спрятано оружие.

– Какое оружие? – с удивлением спросил доктор Светилович.

Полковник отвечал с ироническою усмешкою:

– Всякое, какое у вас есть, – револьверы, бомбы, пулеметы.

Доктор Светилович засмеялся и сказал:

– Никакого оружия у меня нет. Я даже с ружьем не охочусь, – какое у меня может быть оружие!

– Поищем, – многозначительно сказал полковник.

Перерыли весь дом. Конечно, не нашли никакого оружия.

В это время в столовой Триродов читал стихи, свои и чужие. Городовые тупо слушали. Они ничего не понимали, ждали, не раздадутся ли крамольные слова, но таких слов не дождались.

Полицейский пристав вышел в столовую. Все опасливо смотрели на него. Он сказал торжественно, словно возвещая начало полезного и важного дела:

– Господа, теперь мы должны подвергнуть всех присутствующих личному обыску. Пожалуйста, по одному. Вот вы пожалуйте, – обратился он к инженеру.