Доктор стоял, сложив руки, и смотрел на неё с каменным выражением лица, от которого она рассмеялась ещё сильнее.
— Закончила?
Она кивнула, всё ещё посмеиваясь.
— Значит, можно продолжать со спасением времени и пространства от разрушения? Можно? Тогда давай начнём.
Роза успокоилась и подняла руки, как бы говоря «а что?».
— Итак. Ты Фортуна, прячешься за статуей, и ни в коем случае, повторяю — ни в коем случае, не позволяешь мне тебя увидеть; ждёшь, пока Грацилис поднимет склянку и уйдёт, и тогда можешь выходить. Да, и возьми с собой — это изменит твой голос. Ясно? — он передал ей маленькое металлическое устройство и подтолкнул её к двери. — Давай, иди!
— Постой, — сказала Роза, каблуками упираясь в пол. — Можно мне хоть отрепетировать?
Доктор взглянул на сканер. — Нет времени! Я уже сейчас буду там! И ещё, Роза…
Она обернулась. — А?
— Да, боюсь, она это сделала. Собрала багаж. И попрощалась с цирком. — Он одарил её широкой улыбкой и выставил её за дверь.
* * *
Роза, споткнувшись, вышла в храм, и за её спиной захлопнулись двери ТАРДИС. Машина времени через некоторое время пропала в темноте, и девушка прошла к статуе, на которую ей указал Доктор. Протиснуться за неё было довольно сложно, и ей оставалось лишь надеяться, что темнота скроет и её; ей казалось, что статуя закрывает её не полностью.
Только она успела устроиться и прижать металлическую коробочку ко рту, двери храма распахнулись. Она посмотрела между ног Фортуны и увидела, да, именно Доктора. Он увидел статую. Он отпрянул, но поспешил вперёд… а затем понял, что это не она.
Роза была ошеломлена. Она не знала, — да и откуда ей знать? — что её исчезновение сделало с ним. У этого Доктора в глазах было столько отчаяния, что её сердце чуть не остановилось от сострадания. Больше всего на свете ей хотелось подскочить, подойти к нему, сказать, что всё будет хорошо.
Но это, наверно, была плохая идея, учитывая возможность разрушения времени и пространства.
— Роза красивее, чем ты, — неожиданно сказал Доктор.
— Спасибо! — сказала девушка, прежде чем успела себя остановить.
Она прикусила язык. Скорее, нужно говорить дальше, пока он ничего не заподозрил. Из-за коробочки у рта Роза голос был больше похож на голос Шер, чем на её собственный, но она всё же начала говорить своим самым «божественным» голосом: — Это поможет вернуть Розу и всех остальных. Воспевайте меня, Фортуну, — быстро прояснила она, — вот.
Она наклонилась как можно ниже и осторожно — очень осторожно — отправила маленькую стеклянную склянку к Доктору и своему прошлому.
Доктор поднял её и направился к девушке.
Она напряглась, думая, узнает ли он её или нет — но, как и говорил Доктор, его прервал Грацилис.
Роза едва сдерживалась, наблюдая за тем, как схватили Доктора, хотя и знала, что всё закончится хорошо. Она заставила себя смотреть в тот момент, когда он выронил склянку. Это было важно. Теперь ей только оставалось ждать, пока Грацилис её поднимет…
Грацилис в отчаянии заломил руки. — Что же мне делать? Что же мне делать? — услышала она его бормотания. — Нужно найти кого-то, кто сможет помочь.
Старик направился к выходу. В любой момент…
Грацилис прошёл мимо склянки. Роза ждала, что он заметит её и остановится — но он этого не сделал.
Он открыл двери. Вышел на улицу…
Роза почувствовала закручивающееся и тянущее ощущение в животе и не знала, было ли это от страха или же история только что изменилась, и девушка вот-вот перестала бы существовать. Если Грацилис не нашёл склянку…
И ей в голову пришла мысль. У неё не было времени решать, разумна идея или нет — скорее всего, она была неразумна. Надеясь, что ДЖИНН рядом и может её услышать, она сказала: — Желаю, чтобы сейчас Грацилис вернулся и нашёл склянку.
В её голове раздался раскат грома. И Грацилис снова зашёл в дверь. Он мотал головой и хмурился, будто пытаясь что-то понять. Он посмотрел на землю. Есть! Он поднял склянку с живительной жидкостью и положил её в сумку на поясе.
Роза вздохнула с огромным облегчением.
Восемнадцать
— Вот приключение и подошло к концу, — сказала Роза Доктору, когда ТАРДИС снова исчезла. — Всё случится в правильное время. Прошлый ты получишь склянку с жидкостью и вернёшь всех, а затем передашь мне пустую склянку, чтобы я её вновь наполнила и отдала тебе, и всё встанет на свои места.
— Слава Богу! — сказала Ванесса.
Она пыталась помочь Доктору определить точное время и место, в которое ей следовало вернуться. Она повернулась к Розе, словно уже прощаясь.
— Спасибо за всё.
— Не за что, — сказала Роза. — Просто впредь будь осторожна с желаниями, хорошо?
Ванесса улыбнулась.
ТАРДИС приземлилась, и Роза распахнула двери. Ванесса выбежала наружу, спеша оказаться дома. Доктор и Роза вышли за ней медленней.
Они приземлились в маленьком кабинете. ТАРДИС стояла на прекрасных персидских коврах и среди шёлковых штор, развешанных по стенам. На экране шёл документальный фильм. — Это был Золотой век Рима… — рассказывал диктор.
— Значит, электричество вернулось, — сказал Доктор.
Он посмотрел в другую сторону. На столе выделялся квадратный след, окружённый тонким слоем пыли — там когда-то стояла картонная коробка.
— Отец не любит, когда его беспокоят роботы-уборщики, — смущённо объяснила Ванесса.
— Мне не в чем его упрекнуть, — сказал Доктор. — Кстати говоря, о твоём отце… Как его работа, так и лаборатория будут уничтожены. Но его мозг по-прежнему будет работать. Ни в коем случае не позволяй ему построить другого ДЖИНН. Судьба мира, Ванесса. Судьба. Мира, — махнул рукой он.
— Эм… да, — сказала Роза, не зная, что и сказать после такого. — Береги себя, хорошо?
Они вернулись в ТАРДИС, оставляя позади очень обеспокоенную девочку.
* * *
Двери ТАРДИС закрылись, и Доктор и Роза снова полетели.
— Вопрос в том, — сказал Доктор, — что мы будем с тобой делать. — Он посмотрел на ДЖИНН. — Ты немного опасен, знаешь? Даже если из тебя убрать все заскоки, без обид.
Существо расстроилось, и сердце Розы неожиданно ёкнуло. Да, он принёс немало бед — взять, к примеру, все эти превращения в камень. Но ДЖИНН не был виноват — как Доктор уже говорил, винить нужно людей.
— У меня есть идея, — сказала она.
— Внимательно тебя слушаю, — сказал Доктор.
Роза ткнула его под рёбра. — Не особо ты и внимателен!
— Ваша идея, мисс Тайлер? — в шутку нахмурился он.
— Да-да. Я тут думала о том, что ты давно сказал, — ответила она.
— Если я это сказал, значит, идея действительно отличная. И что же я сказал?
— О рабах, — сказала она. — О том, как они могут купить свободу и как их можно освободить. И ДЖИНН — разве в сказках его иногда не зовут рабом лампы? Я про Алладина всё знаю. По крайней мере, я смотрела диснеевский мультфильм. Который, кстати, замечательный. Робин Уильямс такой забавный, а… Да, точно, — быстро добавила она, после того, как Доктор посмотрел на неё. — В общем, я хочу сказать, что ДЖИНН не может исполнять свои желания. Но я могу пожелать чего-то для него — так, например, я превратила его в обезьяну. А последним желанием Алладина стало освобождение джинна. Сделать так, чтобы он больше не был обязан исполнять желания. Чтобы он не был рабом. Я бы могла так поступить.
ДЖИНН испугался. — Но я был создан исполнять желания! Я больше ничего не умею!
Роза покачала головой. — Разве ты не понял? Ты сможешь исполнять желания, если захочешь. Но выбор будет за тобой. Тебе не придётся уничтожать людей, причинять им боль и тому подобное.
— Выбор… за мной? — сказал ДЖИНН.
— Да!
— Это… свобода?
— Это свобода.
— Тогда, возможно… мне это придется по душе, — сказал ДЖИНН. — Свобода мне по душе.
Роза сделала глубокий вдох. — Тогда начнём, — она посмотрела на Доктора, который одобрительно кивнул. — Я желаю… чтобы ДЖИНН был свободен. Чтобы не был обязан исполнять желания, если сам не захочет. Чтобы он больше не был рабом.
Из консоли вырвался луч света и попал вДЖИНН, который проглотил его, словно спагетти. Раздался раскат грома, победоносный грохот. — Что-нибудь изменилось? — сказала Роза.
— Почему бы не проверить? — предложил Доктор.
— Я желаю… — сказала Роза, задумавшись, — желаю… чтобы у Доктора нос позеленел.
— Эй! — воскликнул он.
Роза в ужасе распахнула глаза. — О, нет! Похоже, ДЖИНН всё же не свободен…
Доктор убежал к зеркалу, а Роза согнулась от смеха. — Свобода тебе нравится, да? — спросила она ДЖИНН.
Маленькое существо вытянулось в полный, не особо большой, рост, но неожиданно обнаружило чувство собственного достоинства, которого у него раньше не наблюдалось. — Свобода мне, несомненно… нравится, — сказал он.