крайней мере стал таковым уже в 1920-х годах и только до поры до времени не проявлял это свое «качество» открыто и агрессивно. И, между прочим, опровержение сей, как я постараюсь доказать, безосновательной версии самые разные люди воспринимают с одинаковым недовольством, ибо «антисемитизм» Иосифа Виссарионовича в глазах одних предстает как едва ли не главный его «порок», а в глазах других, напротив, как первостепенное «достоинство».
Однако при объективном исследовании существа дела выясняется, что нет никаких сколько-нибудь достоверных сведений, дающих основания для причисления вождя к антисемитам, – то есть к людям, которые негативно относятся к евреям как таковым, то есть как к национальности, к этносу.
Попытки зачислить Сталина в антисемиты нередко приводят к настоящим курьезам. Так, например, приобретший лет десять назад широкую популярность эмигрантский публицист А. Авторханов безоговорочно объявил Сталина «антисемитом», каковым он был, по его уверению, по меньшей мере с двадцатых годов, – потому, мол и боролся с Троцким (хотя хорошо известно, что Бухарин вел борьбу с Троцким еще более активно)![889] Однако тот же Авторханов написал, что в конце 1940 – начале 1950-х годов, «когда Сталин… Стал разбирать членов Политбюро по косточкам, копаясь в их исторических, политических и генеалогических грехах, то выяснилось: из 10 членов Политбюро 5 оказались еврейскими родственниками (Молотов, Маленков, Ворошилов, Хрущев, Андреев), один – евреем (Каганович), один «полуевреем» (Берия){166}…»[890] Но ведь эти 7 из 10 ближайших сподвижников без воли Сталина ни в коем случае не могли бы обрести свое верховное положение! И разве не является в свете этого полностью абсурдной версия об «антисемитизме» Иосифа Виссарионовича? Неужто он, будучи антисемитом, мог не заметить, какие люди «пробираются» в его Политбюро?
И другая сторона дела. Сложилась прочная «традиция», в соответствии с которой любая отставка с высокого поста и, тем более, какие-нибудь репрессии в отношении любого еврея истолковываются во множестве сочинений о сталинских временах как следствия «антисемитизма». Так, например, Зиновий Шейнис в изданной в 1992 году книжке «Провокация века» (редкостной, надо сказать, по своей лживости в целом) утверждал, что замена в 1939 году М. М. Литвинова (Валлаха) В. М. Молотовым на посту наркома иностранных дел являла собой «расовую чистку». Шейниса, в частности, совершенно не смущает тот факт (он, впрочем, умалчивает о нем), что тогда же, в 1939 и 1940-м, на более высокие посты заместителей председателя Совнаркома были назначены евреи Р. С. Землячка (Залкинд) и Л. З. Мехлис. Шейнис заявил тут же, что причиной снятия Литвинова был «курс на сближение с нацистской Германией»[891], – имея в виду «сближение» и в «еврейском вопросе». На деле Сталин, всячески старавшийся оттянуть войну и готовившийся к переговорам с Берлином, не мог – это было бы своего рода вызовом, обрекающим все дело на неуспех – послать туда наркоминдела-еврея.
Заявление о «расовой чистке» – поистине наглая ложь, ибо во время переговоров с Германией заместителем наркома иностранных дел стал еврей С. А. Лозовский (Дридзо), послом в США был еврей К. А. Уманский, послом в Великобритании – еврей И. М. Майский (Ляховецкий), во Франции – еврей Я. З. Суриц (который, кстати, ранее был послом в Германии), – то есть евреи и после якобы имевшей место «расовой чистки» занимали важнейшие посты во внешнеполитическом ведомстве! А вскоре же после начала войны Литвинов стал одновременно и заместителем наркома иностранных дел (до 1946 года), и послом в США (вместо Уманского). Из этого ясно, что Литвинов был в 1939-м снят с поста наркоминдела вовсе не по «расовым», а по конкретным политическим соображениям.
Правда, в иных сочинениях напоминают, что в 1943 году Литвинов перестал быть послом в США. Однако в этом повинен вовсе не Сталин, а Рузвельт (да и сам Литвинов). Хорошо осведомленный дипломатический работник В. М. Бережков в своей изданной в 1993 году книге «Как я стал переводчиком Сталина» (кстати, отнюдь не «просталинской», а совсем даже наоборот) сообщил, что в 1943 году Литвинов, выступая на митингах в США, участники которых требовали немедленного открытия «второго фронта», «критиковал поведение правительства США. В одной из бесед со Сталиным посол США Гарриман дал понять, что президент Рузвельт недоволен подобными выступлениями советского посла. Посол, добавил Гарриман, не должен допускать нападок на правительство страны, при котором он аккредитован. Это выглядело как объявление Литвинова персоной нон грата… Сталин ощутил себя уязвленным… решил щелкнуть Америку по носу и пошел на беспрецедентную акцию: попросту передвинул на кресло Литвинова советника посольства Андрея Громыко», – вместо того чтобы прислать «какого-либо высокопоставленного деятеля»[892]. А Литвинов – как бы в порядке компенсации – стал в 1946 году депутатом Верховного Совета СССР, хотя, будучи тяжело болен (ему уже, кстати, шел восьмой десяток), даже не мог встречаться с избирателями[893].
* * *
Исходя из вышеизложенного, естественно заключить, что Сталин до конца 1940-годов, как говорится, не имел ровно ничего против евреев, ибо иначе, например, немыслим был бы «факт», отмеченный Авторхановым: к 1949 году 7 из 10 самых близких сталинских сподвижников были так или иначе связаны с евреями…
Нельзя не сказать еще и о том, что во множестве сочинений в качестве вроде бы бесспорного доказательства сталинского «антисемитизма» приводится история первого замужества дочери вождя, Светланы Иосифовны, весной 1944 года избравшей своим супругом еврея Г. И. Морозова. При этом ссылаются прежде всего на слова Сталина, воспроизведенные в воспоминаниях дочери. Говоря ей о «происках сионистов», он добавил: «Сионисты подбросили и тебе твоего первого муженька»[894]. Слова эти преподносятся так, как будто Сталин уже в 1944 году думал нечто подобное и, хотя по тем или иным причинам не воспрепятствовал тому, что его восемнадцатилетняя дочь попалась на удочку «сионистов», спустя три года, весной 1947-го, все же будто бы заставил ее порвать с Морозовым.
Однако перед нами заведомая фальсификация, ибо Светлана Иосифовна со всей определенностью сообщила, что приведенные слова Сталин произнес «некоторое время спустя» после ареста жены Молотова П. С. Жемчужиной (Карповской) 21 января и С. А. Лозовского 26 января 1949 года, а вовсе не весной 1947-го (и, тем более, не 1944-го). К январю 1949-го политическая ситуация была уже совершенно иной.
Характерна «версия», преподнесенная в воспоминаниях Хрущева, стремившегося всячески «дискредитировать» Сталина, а себя представить беззаветным «юдофилом». Он говорил о муже Светланы Иосифовны: «Некоторое время Сталин его терпел… Потом разгорелся приступ антисемитизма у Сталина, и она была вынуждена развестись с Морозовым. Он умный человек, хороший специалист, имеет ученую степень доктора экономических наук, настоящий советский человек»[895].
Слухи подобного рода распространялись и ранее, и Светлана Иосифовна в сочинении, написанном в 1963 году и опубликованном в 1967-м, сообщив, что отец не возражал против ее брака, вместе с тем добавила: «Он ни разу