успокоил меня присевший рядом друг и соратник, – Жёны у него, скажем так, немного разные. Одной бы по полям на жеребце погонять, а вторая готова часами в салонах пропадать. Ну, а моя маман, та больше по магазинам любительница…
– Ну, спасибо. Утешил. А ты платья видел? Нет, что придумали, а? Это же, это… Да я даже не знаю, как назвать, – охотно переключился я на более интересную тему.
– И платья видел, и лицо твоё. Не знаю, может тебе легче станет, если я скажу, что каждая женщина в душе хотя бы немножко эксгибиционистка.
– А что у меня с лицом не так? – вычленил я заинтересовавший меня момент.
– Оно у тебя глупое становится, когда ты на жён смотришь. И ещё собственник из тебя так и прёт. Не знаю, как в тебе всё это уживается, – хмыкнул Антон, и обернувшись, заметил, – Перерыв закончился, пошли досидим до конца, так уже недолго осталось.
* * *
Вечер того же дня. Зимний дворец. Рабочий кабинет Императора.
– Что-то ты не слишком ко мне торопился, – недовольно встретил государь князя Обдорина.
– Дела, царь-батюшка, дела, – сияя улыбкой, ответил князь, энергично проходя к столу, – Сработал наш планчик, ещё как сработал. Троих уже в работу взяли и ещё материала интересного прилично накопали.
– То-то я смотрю, светишься весь. Ладно, основное мне уже доложили, ты свои впечатления расскажи. Что там с Сумбатовым вышло?
– Убил его Бережков. В блин размазал. А мне при всех документы убойные передал, те, которые при пересылке из Архангельска пропали. Как есть там воровство доказано.
– Хм, полагаешь, добрался он до архивов покойного Куракина? Не хочешь намекнуть ему, что поделиться бы надо?
– Пошлёт он меня, государь, ещё и грехи помянет.
– Что за грехи?
– Так передал он раз мне документы по Камышину, по дому публичному с малолетками. Мы на те деньги хлеб скупили, если помнишь, а преступников отпустили. И не объяснишь же ему, что так нужно было к пользе государства. Молодой он ещё, ни за что не поймёт. Оттого и эти бумаги он мне при всех передал. Чтобы значит шансов у меня не было дело замять.
– Может мне попробовать с ним объясниться?
– Ой, нет. Пусть уж я один этот крест нести буду. Должен же он хоть кому-то верить.
– Ладно. Подумаем. Что там ещё интересного происходило?
– Антон Рюмин фразу весёлую выдал, она крылатой стала и уже вовсю, как первейшая шутка разошлась. Сам сегодня слышал, как граф Тихомиров Елисееву выдал: – «А то можешь живым и здоровым на каторгу пойти». Хорошая шутка, почище иного грозного Указа мозги прочищает. Ну и последнюю новость я прямо перед выездом узнал. Князь Юрьевский снял свою кандидатуру с выборов и выехал в Крым для поправки здоровья. Видать сильно занедужил. Он и с княжеского Совета уехал, не досидев.
– Погоди-ка, так кто у нас тогда Главой у архимагов будет?
– Вот и я про то же, – тяжело вздохнул Обдорин, – Ох, и намучаемся мы с ним.
Глава 54
Первый раз в жизни я лечу на самолёте. Он у нас двухместный, и мне пришлось отстаивать право первым полететь на месте стрелка-радиста. Не то, что бы кто-то претендовал, и мне пришлось спорить, нет, Джуна не разрешала.
Да, как-то так получилось, что вернувшись в наш столичный особняк, я ушёл к себе переодеваться, а нашли меня уже на полу, в крайне неважном состоянии. Каким-то чудом я умудрился в один из кратких моментов проблеска сознания запретить вызов местных лекарей и потребовал привезти Джуну.
– Нервное истощение, – поставила она диагноз, который я уже уверенно услышал, так как после того, как она поводила надо мной руками, я стал чувствовать себя почти что нормально, и просто лежал с закрытыми глазами, соображая, чем мне нужно сегодня заняться в первую очередь. Дел, как всегда, прорва, не знаешь, за что хвататься в первую очередь.
– У него? Нервное? – услышал я голос Дашки, и чуть приоткрыл глаза, стараясь, чтобы этого не было заметно, – Да он толстокожий, как бегемот.
– Может и не бегемот, но да, – подтвердила Алёна.
– Эх, княгинюшки. Это у вас всё на лицах написано, а гнев или радость вы сразу наружу выплёскиваете. А «толстокожие» мужики всё в себе держат, чтобы теми же переживаниями вас лишний раз не потревожить и себя не унизить. У него много переживаний последнее время было? – поинтересовалась Джуна у Дарьи.
После обследования наших будущих детей Дашка Джуне доверяет, и Целительница это чувствует.
– Да какие там переживания. Свадьба, платья, особняк в порядок привели, князя он убил, точнее двух уже, с архимагом поцапался. Да нет. Это его магия во всём виновата. Он что-то очень много тренироваться стал и выкладываться на мощные заклинания.
– Солнышки мои. Вас-то он ближе всего к сердцу пустил, оттого и мелочи от вас для него иногда больнее, чем от посторонних что-то серьёзное. Ну, да ладно. Парень он молодой, должен выдержать. Только учтите, нервное истощение – вещь серьёзная. Последствия от него неприятные могут быть. Сонливость, вялость, импотенция, раздражительность – это далеко не весь список, если заболевание запустить.
– Сонливость? – чуть споткнувшись, пробормотала Алёнка.
– Э-э, раздражительность… – неуверенно добавила Дарья, вздрогнув далеко не на этом слове, как я успел заметить из-под приоткрытых ресниц.
– Да, и импотенция, – отлично поняла Джуна недосказанное, но главное.
– А что мы, что мы… Ну, свадьба это само собой… С особняком тоже надо было заниматься, хотя мы и поскромнее могли обойтись, а вот платья… – вслух начала перечислять Дарья.
– Платья… – эхом отозвалась Алёнка, и чуть подумав, сказала, – А ты знаешь, у меня есть одно, которое ему понравится. Правда оно на школьную форму похоже.
– Такие и у меня есть. Я их из-под палки пару раз одела, и висят с тех пор, как новенькие. Они широкие вроде, так что влезу ещё наверное, – с сомнением ответила Дашка.
– А может сюрприз ему сделаем? Дело-то серьёзное, – легко поднялась с места Алёна.
– И бульон куриный на кухне закажем, а заодно и чай с мятой и мелиссой. Мама такой делает обычно, когда нервничает, – поддержала её Дарья.
– Открывай глаза. Умчались твои сороки, – беззлобно проворчала Джуна, для которой моё состояние, как открытая книга, – Напугала я их вроде, но и ты смотри, я не соврала. Запустишь такое состояние, всё так и будет, как сказала. Так что, лежать тебе, голубь ты мой, дня два, а лучше три. Отварчики пить, птичек слушать, и никаких дел. Ни больших, не маленьких. Я тут денёк побуду ещё, посмотрю,