А еще… есть он. По словам твоей матери, Фрэзер отправил ее обратно ко мне, поскольку знал, что я смогу защитить ее — и тебя. Она думала, что он погиб сразу после их расставания. Но он выжил. Я искал его — и нашел. И теперь в свою очередь отправляю тебя к нему. Зная — как и он знал тогда, — что этот человек будет защищать тебя даже ценою собственной жизни.
Мне впервые пришло на ум: если Джейми прав и Фрэнк действительно пытается что-то ему сказать — возможно, это не угроза, а предостережение.
118
Виконтесса
Саванна
Приехав в Саванну, Уильям не сразу отправился в дом лорда Джона. Сначала он заскочил к цирюльнику на Бэй-стрит, чтобы избавиться наконец от щетины, подстричься и заплести волосы. Пожалуй, это все, что он мог сейчас сделать. Ну, разве что еще достать из седельной сумки относительно чистую рубаху и переодеться. Кожа на лице покраснела от бритья и лавровишневой воды — к сожалению, никакие парфюмерные средства не могли заглушить запах немытого тела. С такой досадной мыслью Уильям оставил лошадь в конюшне и зашагал в сторону Оглторп-стрит. Подойдя к отцовскому дому, он в последний момент обогнул его и зашел на кухню через заднюю дверь.
Лорд Джон с братом куда-то отлучились. Ушли в лагерь, сообщила изумленная кухарка. А виконтесса? В гостиной, вышивает.
— Спасибо, — поблагодарил Уильям и проследовал в дом, кое-как очистив сапоги от засохшей грязи.
Он не старался ступать потише; армейские сапоги мерно выстукивали барабанную дробь по окрашенным половицам. Остановившись в дверях гостиной, Уильям увидел Амаранту: та сидела, выпрямив спину и широко распахнув глаза. На коленях у нее белел отрез шелка с наполовину законченной вышивкой, а в руке застыла игла с алой нитью.
— Уильям, — произнесла виконтесса, склонив голову набок. Ни он, ни она не улыбались.
Прислонившись к косяку, Уилли скрестил руки на груди и в упор посмотрел на девушку.
— Я нашел его.
Амаранта окинула вошедшего долгим взглядом и энергично тряхнула головой, словно отгоняя надоедливых мошек.
— Где? — хрипло спросила она, комкая шелк свободной рукой.
— В местечке под названием Морристаун. Это в Нью-Джерси.
— Там, где его могила? Но ведь ты говорил, что Бена в ней нет…
— Бен определенно не в могиле, — заверил он, даже не пытаясь скрыть сарказм.
— Хочешь сказать, он… жив? — Амаранта вполне владела голосом, хотя на щеках выступил румянец; в глубине изменчивых глаз мелкими рыбешками метались мысли.
— О да. Тебе это прекрасно известно. — Уильям молча смотрел на нее пару секунд, а потом добавил: — Он теперь генерал. Генерал Рафаэль Бликер. Ты и об этом знала?
Амаранта медленно вздохнула, не отводя взгляда.
— Нет, — ответила она наконец. — Однако я ничуть не удивлена. — Ее губы на миг сжались. — Значит, Бен теперь с Вашингтоном. Батюшка Пардлоу говорил, что отряды повстанцев расквартированы на зимовку в Нью-Джерси.
Виконтесса выронила шелк, и тот змеей соскользнул на пол. Она порывисто встала, опустив руки со стиснутыми кулаками, и повернулась к собеседнику спиной.
— Бен сказал, это была твоя идея, — тихо произнес Уильям. — Чтобы он притворился мертвым.
— Я не смогла его остановить, — сквозь зубы процедила Амаранта, обращаясь к желтым обоям из туаль-де-жуи[290]. — Хотя умоляла не делать этого. Умоляла! — Она повернулась и уставилась на него горящим взглядом. — Сам знаешь, какие Греи. Вобьют себе что-то в голову — и плевать хотели на все. И на всех.
— Не сказал бы, — возразил Уильям. Сердце, замершее на миг при виде Амаранты, снова забилось ровно. — Заставить их передумать действительно невозможно. Но это не значит, что им плевать на других. Бену вот точно не было. — Он прочистил горло. — По крайней мере, на тебя.
Синяки от тумаков кузена — лучшее тому доказательство.
Я хоть сейчас готов их предъявить. Уильям не сказал этого вслух: по лицу Амаранты было видно, что она и так ему верит.
— Этого недостаточно, — заявила она дрогнувшим голосом. — Даже близко. Бен согласился исчезнуть только из-за Тревора, после моих слов о том, каково будет мальчику расти сыном предателя. Иначе бы выложил все отцу и устроил грандиозный скандал, а потом отправился навстречу славе вместе со своими драгоценными повстанцами. Такой вариант понравился бы ему куда больше, — добавила она с едва заметной усмешкой, выражавшей не то горечь, не то иронию.
В комнате повисло молчание. Наверху слышались чьи-то шаги и приглушенные вопли Тревора. Амаранта метнула взгляд на потолок, но не сдвинулась с места. Очевидно, кто-то подошел к малышу, потому что вопли вдруг резко стихли. Амаранта расслабила плечи, и Уильям только сейчас обратил внимание, что на ней темно-синее платье без фишю; из низкого выреза поднимались белые округлости пышной груди.
Заметив его взгляд, виконтесса посмотрела на Уильяма в упор.
— Я хотела в мужья труса, — с вызовом сказала она. — Который держался бы подальше от крови, опасности и тому подобных вещей.
— И решила, что я как раз такой? — Он не испытывал обиды, а только лишь любопытство.
Амаранта фыркнула и покачала головой.
— Поначалу да. Дядя Джон сказал, ты решил уйти в отставку. Я видела, что они с герцогом расстроены твоим поступком.
— Вполне ожидаемо. — Уильям постарался сохранить невозмутимое выражение лица.
— Но совсем скоро поняла, какой ты на самом деле. Был и остаешься по сей день. — Ее кулаки постепенно разжались, пальцы рассеянно теребили юбку.
Интересно, что именно она о нем думает?.. Впрочем, это подождет.
— Бен, — произнес Уильям твердым голосом. — Я обязан рассказать дяде Хэлу. Он должен знать, что сын жив, а также — кем стал Бен и где находится. Но… возможно, дяде не обязательно говорить, что тебе было обо всем известно.
Уильям не собирался скрывать от герцога ее осведомленность, пока эти слова сами не сорвались с языка.
Изменившись в лице, Амаранта снова отвернулась и застыла, словно манекен. Тесный синий корсет едва заметно вздрагивал — Уильяму казалось, он видит биение ее сердца.
Осознав, что теперь и сам сжимает кулаки, он усилием воли заставил себя расслабиться. Струйка пота стекла по шее за воротник — из-за разведенного очага в комнате было тепло. К запаху горящих дров и свечного воска примешивался тонкий аромат лавровишневой воды.
Амаранта издала тихий звук, похожий на приглушенный всхлип, и судорожно