Волнуясь по поводу всеобщего внимания, как с этой, так и с той стороны, Каве приблизилась вплотную к Двери в Скале. Дрожащей рукой она вставила Ключ в черную скважину замка и с силой провернула его. Ярким золотистым огнем вспыхнула густая сеть сложных узоров, Дверь в Скале заскрипела, заскользил камень о камень, и — открылась.
Грянуло многоголосое «ура!».
Процессию чародольских послов торжественно впустили в зал. Каве впервые увидела желто–черную мозаику стен и пола и чудесный купольный потолок, расцветающий колдовскими цветами.
Золотой Ключ передали на красной бархатной подушке дракону–призраку Ностру, он послушно раззявил пасть и проглотил волшебный артефакт навеки. После этого прошла не менее торжественная церемония: Рик Стригой с самой милой из своих улыбочек передал Алексею Вордаку последний из трех карпатских символов власти — Державу. Так как именно полудух стал причиной гибели Лютогора, то Держава перешла к нему. Столь благородный поступок вновь оценили приветственными криками и аплодисментами. А Рик Стригой сумел под шумок скрыться в неизвестном направлении.
Наконец слово взял Вордак, в одно мгновение ставший Единым Карпатским Князем.
Каве стояла рядом с паном Седриком и слушала сбивчивую речь правителя Карпат. Тот говорил явно заученно, чужими словами — наверняка речь составлял маг Виртус. Белоголовый колдун стоял рядом и сиял не хуже новой юбилейной монеты. Каве слышала, что пока они все сражались с Лютогором, в Черном замке тоже шли боевые действия. При поддержке и подмоге чародольских колдунов Шелл организовал освободительный поход и вызволил мага Виртуса из подземелья.
Во время всех этих церемоний Алексей Вордак ни разу не взглянул на девушку. Намеченный ранее план поговорить с ним и во всем объясниться, кажется, уверенно летел в тартарары. И действительно, лишь только парень произнес последнее слово своего выступления, как поклонился и тут же исчез, даже не выслушав аплодисментов.
— Что–то ты грустна, Каве, — заметил пан Седрик, оборачиваясь к ней. — Неужели речь молодого правителя Карпат так ранила твое сердце?
— Я не слышала, о чем он говорил, — сказала она чистую правду.
— О магическом образовании и прочих важностях. По–моему, молодой князь тоже не очень–то вникал в собственную речь.
— А–а…
Мольфар прищурился:
— Вижу, твои мысли витают где–то далеко от социальных тем.
— Это уж точно.
Каве нервно сплела руки в замок, словно бы не решаясь задать некий вопрос. Ее взгляд блуждал по залу. Она увидела Эрис, махнувшую ей. Каве улыбнулась подруге, но покачала головой — еще будет время поговорить. Рядом с Эрис стоял Шелл, а значит — где–то там и Лешка. Она так надеялась, что он первым к ней подойдет! Но чтобы решиться на это самой — да ни за что.
— Я хочу вскоре уйти, — сказала она пану Седрику, внимательно наблюдающему за переменами на ее лице. — Госпожа Чакла просила возвращаться как можно быстрее…
— Кого ты обманываешь, Каве, — делано возмутился Мольфар. — Я говорил с этой великой колдуньей сразу после того, как мы побывали в гостях у Марьяны и ели этот чертовски вкусный банош. И я знаю, что она дала тебе неделю отпуска. Для того чтобы ты пришла в себя после приключений, собралась с мыслями и вошла бы в Лесной дворец со светлой головой, отдохнувшей и склонной принимать новые знания.
— Все равно я хочу подготовиться к учебе, — упрямо пробубнила девушка. — Вот только попрощаюсь со всеми.
— Это другое дело, — кивнул пан Седрик, ухмыляясь. — Ты права, ведьма, что выбрала знание. Но что я тебе скажу: о любви забывать не стоит. Любовь очень важна для каждого человека… Мы с тобой долго еще не увидимся… Поэтому я хочу подарить тебе на прощание подарок.
И он протянул ей ключ.
Небольшой, тускло поблескивающий золотом ключик.
Как две капли воды похожий на тот самый, недавно исчезнувший в призрачной пасти дракона Ностра.
Каве непонимающе уставилась на Мольфара:
— Откуда?!
Тот ухмыльнулся в бороду, явно довольный произведенным эффектом.
— Был бы я действительно хорошим мастером, — назидательно произнес он, — если бы изготовил ключ, не озаботившись запасным? Каве, ты опять меня недооцениваешь.
— Это точно…
— Спрячь его, пока никто не увидел. Ключ поможет, когда тебе захочется незаметно скрыться от всевидящего ока Чаклы. Или быстро перейти из одного мира в другой. Например, на свидание.
Каве вспыхнула, но не ответила. Не хотелось объяснять Мольфару все подробности.
Но тот и не собирался ничего выслушивать.
— Удачи, — ободряюще шепнул он, подмигнул и исчез в толпе.
Зато на его месте возник другой персонаж.
Каве так удивилась, неожиданно увидев Стригоя, что вновь наступила ему на ногу.
— Так ты мне все пальцы отдавишь, — состроив скорбную мину, сказал полудух. — Я на тебя явно плохо влияю.
Он взял ее за руки.
— Ну что ж, пора прощаться, Каве… — Серые глаза по обыкновению насмешливо прищурились. — Ты теперь будешь учиться у самой Чаклы, а она строгая учительница, держит школу под замком. Твоя вольготная жизнь, можно сказать, закончилась. Конечно, жить в полной изоляции не будете, — в ответ на испуганный взгляд девушки поспешил заверить полудух. — Но Чакла вряд ли позволит мне навещать тебя… Да я и сам не хочу.
— Не хочешь? — Не выдержав, Каве заулыбалась. — Тяжело видеть того, кто тебе столько крови попортил?
Полудух ухмыльнулся. Он щелкнул пальцами, девушка почувствовала дрожание магической защиты — значит, Рик Стригой решил отгородиться.
Обнявшись, они стояли посреди залы, невидимые для других. В этом было что–то странное, неловкое и приятное одновременно.
— Я еще не поблагодарил тебя за придумку с колокольчиком. Ловко. Ты становишься настоящей ведьмой.
— Хотелось бы послушать, что же ты там увидел.
— Не могу сказать, Каве, — очень серьезно произнес он. — Я был в разных местах. Город заброшен, опустел — в точности такой, каким показывает его Горное Око. Но я найду способ вернуть Златоград в Чародол.
— Появилась еще одна великая задача, — улыбнулась девушка. — Надеюсь, ты не заставишь меня решать ее, как некогда поступила моя прабабка… Кстати, когда мы гостили у Марьяны, она рассказывала, что ты тоже состоял в Несамовитом ковене. И твоя мать. И госпожа Чакла. И этот маг Виртус. И даже сам Великий Мольфар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});