«Штехель» выпучил глаза и сидел так… Молча.
- Ты, бля… Ты, бля, сучоныш… Ты их себе прибрал, что ли? Ты совсем уже, Чибис? Ты… Ты и ко мне их сюда притащил? Совсем сдурел, малахольный! – наконец «отошел» барыга, и издал протяжный сип.
- Нет, бля… я их в питье что ли спустить должен был? Ты чё, Игнатьич? Зовсим с глузду зъихав? Говорю же – классные машинки! Денег хороших стоят! – возмутился в свою очередь Иван.
«Савоська» выдохнул, потер лоб, искоса посмотрел на Ивана, и полез в ящик стола. Косов напрягся. Но старый жулик достал оттуда бутылку коньяка, пару стаканов, и набулькал по половине – себе и Косову.
- Нет, Чибис… Ошибся в тебе «Шрам», точно – ошибся! Нету у тебя головы! Комель березовый у тебя заместо нее! Ну кто ж так делает, а?
- А чего? Это ж – все равно, что деньги в речку выбросить! Да и сейчас… что ж, у нас менты всех подряд на улицах шмонают, что ли? Рук не хватит – всех обшмонать! Так чего ж бояться?
«Штехель» медленно, смакуя, и задержав дыхание выцедил янтарную жидкость из стакана. Косов – тоже «замахнул», но – безо всякого уважения к напитку.
— Вот что я тебе скажу… с «железяками» этими… не ко мне, ясно? – «Савоська» тщательно выбрал из пачки папиросу, и прикурил.
- А к кому? Посоветуй! – деньги Косову терять не хотелось.
- А вон… к Юзику иди! Может он примет…
«Ага… а говорили – отошел, отошел… А он, выходит, отошел только от «ломки» сейфов. А так – вполне себе в деле!».
- Да? Ну ладно… схожу к Юзику. Да! Еще вот… там с ателье что-то накапало? – уже собираясь уходить, спросил Иван.
«Штехель» покрутил шеей, цыкнул зубом:
- Накапало… немного. А ты что ж – уже весь куш спустил, что ли?
- Спустил, не спустил… То дело мое! И долянка – тоже моя… Или ты по-другому решил?
«Савоська» посидел чуть, подумал, потом достал из ящика стола нетолстую пачку банкнот, перетянутых нитью, и перекинул ее Косову.
- Ага! Вот еще что, Игнатьич, я уеду… скоро. Не будет меня… может полгода, а может и год. Ты дольку мою с ателье прибери, хорошо? Можешь куда в дело пристроить, если есть куда… А приеду – заскочу, отдашь. Договорились?
Юзик принять «стволы» согласился. Пошамкал губами, поплямкал:
- Триста! Это – за ТТ! И пятисотенную – за «Кольта»!
- Господин хороший! Побойтесь Бога! Вы где ж такие цены увидели? Хороший «шпалер» по цене ботинок принять?! Это ж… грабеж средь бела дня! – опешил Косов.
- Ага, ага… Ты поори еще мне тут! Поори! А не хочешь… Вон – на базар иди, может там кому скинешь подороже! – пробурчал старый еврей.
- Да это ж – ни в какие ворота не лезет! Это ж… что за цены? «Опять за рибу гроши?»
- Ну да, ну да… Ты еще начни орать – «За что боролись? За что кровь проливали?». И еще – жидом пархатым меня назови, ага!
- Пан Юзик! Вот я Вас сейчас не понимаю – откуда такое ценообразование взялось? – продолжал возмущаться Иван.
- А я – не пан вовсе! А ценообразование, шлимазл ты обмороженный, такое! Их тут никуда не пристроишь… горячие они тут! А куда-то везти… подальше… тоже – денег стоит! Так что… Ладно! Штука. Но – не больше!
- Хрен с тобой, золотая рыбка! Бери! Грабь! Вы, Юзик, не к товарищам ли собрались в партию записаться? У них тоже лозунг – «Грабь награбленное!» очень популярен!
- Молодой человек! Если Вы «пиковый», так зачем же Вы вообще… орудия производства продаете? Пропились? Или в карты проигрались? – похоже, жид просто потешался над Косовым.
- Ни то, и не другое! Когти рву, активы сбрасываю! – почесал нос Косов.
- Ото ж! Вам же сейчас не о лавэ думать надо, а о том, чтобы свалить в темпе вальса!
- Не… не все так печально. Времени мало-мало есть… А лавэ – везде могут понадобиться!
- Да! Это верно… без этих красивых бумажек… даже в наше, насквозь социалистическое время – просто никуда! Вот еще что… Есть у меня «шабер». Ну как – «шабер»? Не «шабер», а цельное произведение искусства! Не желаете взглянуть? У Вас есть? М-да… вот эта банальная пацанская железка – Ваше? Ой, не смешите меня, у мине губы болять! Я Вам, многоуважаемый Чибис, ответственно заявляю – в приличной компании! Вам вот этим… даже колбаску не разрешат порезать! Вы игде это надыбали? Какой колхозный кузнец Вам это… наковал?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Нормальная финка! Чего уж там… наговаривать! – насупился Косов.
- Да не… я же не спорю… Только скажу Вам так… в моем детстве ножик поприличнее Вашего был у моей сестры Мойры. А уж она – точно не была из «пиковых». Приличная девочка… на скрипке играла. Ну что Вы кобенитесь? Будете брать? Или окончательно упадете в моих глазах?
- А за «посмотреть» сколько? – Косов понял, что Юзик очень неплохо «наварился» на нем, и сейчас, имея хорошее настроение, устраивает спектакль.
- За «посмотреть» - абсолютно бесплатно! Как нашему постоянному клиенту! Молодой человек! Шоб я так жил! Берите ножик и не сомневайтесь!
А нож и правда был хорош! Очень хорош! Косов, как только вынул его из ножен, сразу понял – возьму! Точно возьму! Сероватая сталь, даже… вроде бы… узор просматривается! Нет, это, конечно, не булат никакой, но – что-то близко к этому! Сам «живорез» был без особых красивостей, сугубо функционален. Клинок длиной сантиметров семнадцать, вряд ли больше. Довольно широкий, на глаз так – сантиметра четыре. И толстый, миллиметра четыре, а то и пять. Но не создавал впечатления этакой… несуразной стамески. Острие – хищной «щучкой». Упор… или гарда – похож на НР, этак – искривленной буквой «S».
Рукоять – клееная кожа, очень аккуратно отшлифована, темно-коричневого цвета. Имелась и головка рукояти – металлическая, как бы не из нержавейки. Хорошая такая, по башке садануть – мало не покажется!
Ножны были под стать ножику – черные, сшитые из толстой кожи; прошитые по периметру крашеной в черный цвет сыромятиной. И даже заклепками в нескольких местах усилены. Вот только подвес – стандартный, на ремень.
Косов похмыкал для порядка, покрутил нож, заценил баланс – «По уму все сделано!». Юзик, скрывая довольную улыбку, стоял рядом, наблюдал.
«Это он… морда жидовская, уже понял, что ножик мне понравился! Не смог я покер-фейс удержать! Сейчас цену загнет – мама не горюй!».
- Ну так и сколько, Вы, уважаемый, хотите за это произведение кузнечного искусства? Так-то… как столовый ножик… может и неплохо. Да… но вот – весь вопрос в цене!
- Да что там говорить?! Ага! Столовый ножик! Да ему цены нет! Самый настоящий булат! – начал рекламно-торговую речь Юзик.
- Ой! Не смешите мине нервы! Ага, ага… Булат, как же! Харалуг! Дамаск! Вы, уважаемый Юзик… как вот недавно мне советовали – идите на базар, и там кому-нибудь голову… имейте! Нет… не скажу, что ножик плох! Отнюдь! Но и не булат, далеко не булат! Ножик – инструмент функциональный! Он должен резать, он должен колоть. Сбалансированный должен быть, да! А все остальное – от лукавого! К тому же… что бы Вы знали – дамаск, он склонен ржаветь. Его хранить нужно… особо. И за чистотой следить!
- Ну так… если у кого вместо головы тухес, а вместо мозгов – птичий помет, таки он и хорошую весчь угробит очень быстро! А если руки не из жопы растут – то вечный ножик! Еще внуки Ваши будут пользоваться и хватить старого Юзика!
- Ладно… с Вами говорить – как мед пить! Но времени у меня категорически мало! Скажите мне сразу – сколько?! Убейте меня цифрой!
- Ну так…, - Юзик почесал кончик носа, и как в омут с головой, - Триста!
- Ой! – прошептал Косов.
«Ну да… в эти игры одесского Привоза можно играть вдвоем! В одиночку – какой смысл в них играть? Если больше двух – то уже шумно, уже «мишпуха»!».
- Да что – ой?! Что – ой?! Молодой человек! Вы знаете, Вы далеко не Станиславский! Не сношайте мине здесь мозг! Берите весчь уже!
- Да как брать-то? Как брать? Мне после только зарезаться этим ножиком! Да меня же мой внутренний хомяк изнутри загрызет!
- Ваш… кто? – удивился еврей.
- Хомяк… мой тотемный зверь. Не любит он траты и расходы, а любит прибыля и доходы!