Сердце застучало очень быстро, и наследница Темного Лорда поднесла дрожащую руку к лицу, зажмурилась, резко вдохнула сухую труху.
В носу защипало, и ведьма, оглушительно чихнув, резко раскрыла глаза.
Окружающий мир взорвался красочными разводами. Ночной лес наполнился непонятными звуками. Деревья и кусты приобрели очертания человеческих фигур, таких, какими их рисуют в маггловских страшных книжках для самых маленьких.
Лунный свет, струившийся сквозь кроны, теперь походил на бесшумные водопады молочно–белого тумана.
Внезапно певучий голос, пропитанный лунным светом и ночной тьмой, прорезал тишину и до Гермионы донеслось звенящее «Сюда!»
— Иди, — звал сквозь неверную реальность зачарованный голос самой магии, — не бойся! Иди ко мне!
И Гермиона двинулась сквозь преобразившуюся ночь навстречу этому зову. У нее немного кружилась голова, и воздух, казалось, пульсировал вокруг тела.
Ведьма пробиралась сквозь блики и тени.
Потом неожиданно для самой себя остановилась и вгляделась в темноту. На ветвях большого поваленного дерева сидела ламия.
Не та мифическая принцесса Ламия, дочь морского царя Посейдона, соблазненная Зевсом и превращенная ревнивой Герой в чудовище, а фантастическое существо, древнее, как сама магия: змея с женскими грудью и головой. Простоволосая, она куталась в гриву роскошных каштановых локонов и сверкала в темноте огромными лимонно–желтыми глазами с тонкими прорезями вертикальных зрачков.
Кожа ее человеческой половины была белее снега, а змеиной — угольно–черная с пятнами темно–зеленых разводов.
Гермиона знала, что настоящие ламии обитают в заброшенных руинах и в глубине лесов, соблазняют мужчин и питаются их кровью.
Но это должен быть только образ, сама магия, принявшая вид монстра.
Женщина–змея подалась вперед и с невообразимой грацией соскользнула на землю, изящным движением львицы вскинув от нее свое прекрасное лицо и обнаженную грудь. Гермиона попятилась.
— Не бойся меня, — зашипело существо, и наследница Темного Лорда поняла, что эти уста говорят на парселтанге. — Не спеши убегать. Здесь ты — сама природа, древняя магия говорит с тобой. А там ты чужая. — Змея скользнула вперед к застывшей Гермионе и поднялась перед ней на своем хвосте.
Теперь они казались одного роста. Ламия покачивалась из стороны в сторону, огибая Гермиону, исполинский хвост овился кольцом вокруг ведьмы. Видение наклонилось к самому ее уху, касаясь оголенной грудью кожи спины.
— Когда вернешься в тот, чуждый тебе мир, будь внимательна и оглядись вокруг, — прошипела ламия, рукой, теперь казавшейся зеленоватой, убирая прядь волос, упавшую на лицо Гермионы. — Рядом мелькает опасность. Ядовитая кобра подбирается всё ближе к твоему отцу и вскоре поднимет голову, чтобы ужалить. У нее чужое лицо, и она беспокоит тебя. Ты не можешь понять и всё воспринимаешь неправильно. Отыщи воду, которая смоет всё ненастоящее, и когда пелена иллюзии, маска обмана спадет — кобра покажет свою истинную сущность.
С губ Гермионы чуть было не сорвался неосторожный вопрос, но она вовремя прикусила язык и только кивнула.
— Беги! — внезапно отшатнулась от нее ламия. — Беги прочь, скорее! Ты слишком хороша, и я хочу, чтобы ты осталась!
Гермиона попятилась, едва не перецепившись через кольца огромного хвоста. Еще миг она видела сверкающие алчным блеском глаза женщины–змеи, а потом развернулась и помчалась по лесу.
Позади слышалось шуршание листьев.
Внезапно холодные пальцы коснулись ее спины. Ведьма чуть не завопила от ужаса.
— Оставайся со мной! — шепнул в ухо потусторонний голос. — Обернись!
Гермиона попыталась сбросить бестелесное существо и побежала быстрее, цепляясь за кусты растрепавшимся поясом из цветов саприонии. Холодные пальцы скользили по ее коже.
— Оставайся! — шипел неотвязный голос. — Там — столько испытаний! Оставайся со мной, живи в этих лесах, как много лет жил твой отец! Оставайся, здесь ты будешь намного счастливее! Ты будешь свободна!
Ведьма изнемогала. Она была вынуждена перейти на быстрый шаг, уступая одолевающей усталости. В боку кололо, на лбу выступил холодный пот.
Наконец впереди мелькнул слабый голубоватый блик. Это догорающий костер. Гермиона ускорила шаг, хотя уже выбивалась из сил.
Холодные пальцы соскользнули с нее.
— Возвращайся ко мне! — пропел на прощание бестелесный голос и растаял.
Гермиона вышла на поляну.
У потухающего костра сидела, глядя на тлеющие синие угольки, обнаженная и задумчивая Анжелика Вэйс. Она подняла на Гермиону взгляд, но ничего не сказала.
Наследница Темного Лорда поспешно подошла к костру и перепрыгнула через его остатки. Потом развернулась, сняла с головы саприоньевый венок и бросила на угли. Голубое пламя взметнулось и вспыхнуло ярче, выхватывая из темноты зловещие очертания Черной Метки на руке профессора Вэйс. Гермиона поспешно сорвала с себя остальные цветы, увядающие и безжизненные.
— Еще побег, справа за ухом, — тихо заметила Анжелика, когда леди Малфой уже собиралась идти к озеру.
Та запустила пальцы в волосы и вытащила последний цветок, который тоже бросила в пламя. И медленно пошла к воде.
Прохлада ночного озера отрезвила ее. Дурман полностью спал.
Блеклая луна едва различалась на светлеющем небе. Гермиона подплыла к берегу и выбралась на влажный песок.
У самой воды, около камышей сидела Амаранта, прекрасная, как неземное ведение, и смотрела куда‑то ввысь. Она закинула голову так, что уродливого шрама, искажающего ее левую щеку, было совсем не видно.
— Как ты? — певуче спросила красавица, когда Гермиона устроилась рядом. Ведьма чувствовала легкость, силу и свежесть.
— Думала, что умру, когда добегу сюда, а теперь наоборот так хорошо, — пробормотала она.
— Так всегда бывает, — кивнула полувейла.
— Она хотела, чтобы я осталась с ней, — тихо сказала Гермиона. — Она преследовала меня по дороге сюда и зазывала остаться.
— Всё, что сказано в спину, — лишь уловка, — ежась, возразила Амаранта. — Запомнить следует лишь то, что прозвучало вначале.
Гермиона умолкла и уставилась на воду.
В конце прошлого года призрачная Милагрес советовала ей не слушать змеи. Какую змею она имела в виду? Ламию, изрекшею только что предостережение, или ту самую кобру, о которой в нем говорилось?
Магия природы этой ночью могла принять какую угодно форму. Скорее всего, оба пророческих предостережения говорили об одном. О чем?
Ядовитая кобра, угрожающая Волдеморту?
Единственная ядовитая кобра около ее отца — это Нагайна.
Это ее Гермионе не следует слушать? Но чем Нагайна может повредить своему господину? Если верить Милагрес, Гермионе лучше не соваться в это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});