Читать интересную книгу "Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант"

и мораль, и право как родственные опоры семьи, государства и цивилизации. Гегель рассмотрел все эти вопросы в магическом труде, оказавшем неизгладимое влияние на его народ.

Философу шел шестой десяток. Он привык к стабильности и комфорту, он стремился к какому-то правительственному посту;46 Он с готовностью поддался естественному возрастному консерватизму. К тому же политическая ситуация резко изменилась с тех пор, как он превозносил Францию и восхищался Наполеоном: Пруссия поднялась с оружием и яростью против Наполеона, бежавшего из России, сражалась под началом Блюхера и свергла узурпатора; теперь Пруссия восстановила себя на фридерианской основе победоносной армии и феодальной монархии как оплотов стабильности среди народа, доведенного ценой победы до отчаянной нищеты, социального беспорядка, надежд и страхов на революцию.

В 1816 году Якоб Фрис, занимавший в то время кафедру философии в Йенском университете, опубликовал трактат "О Германской конфедерации и политической конституции Германии", в котором изложил программу реформ, напугавшую немецкие правительства и вынудившую их принять суровые декреты Карлсбадского конгресса (1819). Фриз был уволен с профессорского поста и объявлен полицией вне закона.47

Половину предисловия своей книги Гегель посвятил обличению Фриса как опасного простака и осуждению как "квинтэссенции поверхностного мышления" мнения Фриса о том, что "в народе, управляемом подлинным общинным духом, жизнь для выполнения всех общественных дел исходила бы снизу, от самого народа". "Согласно подобному взгляду, - протестовал Гегель, - мир этики должен быть отдан на откуп субъективным случайностям мнений и капризам. Простым семейным средством, приписывающим чувствам труд... разума и рассудка, все хлопоты о рациональной проницательности и о знании, направляемом спекулятивным мышлением, конечно, будут спасены".48 Разгневанный профессор выплеснул свое презрение на уличных философов, которые конструируют идеальные состояния в любой вечер из радужных грез незрелости.49 В противовес такому выдаванию желаемого за действительное он провозгласил в качестве реалистической основы своей философии (как политической, так и метафизической) принцип, согласно которому "то, что рационально, является действительным, а то, что действительно, является рациональным".50 (Это то, что логика событий заставила его быть; то, что в данных обстоятельствах должно было быть). Либералы Германии осудили автора как временщика, "философского лауреата" реакционного правительства. Он продолжал.

Цивилизация нуждается как в морали, так и в законе, поскольку она означает жизнь гражданина (civis), а значит, в сообществе; а сообщество не сможет выжить, если не ограничит свободу, чтобы обеспечить защиту. Мораль должна быть общей связью, а не индивидуальным предпочтением. Свобода в рамках закона - это созидательная сила; свобода от закона невозможна по своей природе и разрушительна для общества, как в некоторых фазах Французской революции. Ограничения, налагаемые на свободу личности моралью обычаев - этическими суждениями, выработанными в процессе эволюции общества, - являются самыми древними и широкими, самыми прочными и далеко идущими мерами, принимаемыми им для своего продолжения и роста. Поскольку такие нормы передаются главным образом через семью, школу и церковь, эти институты являются основными для общества и представляют собой его жизненно важные органы.

Поэтому глупо допускать, чтобы семья создавалась в браке по любви. Сексуальное желание имеет свою биологическую мудрость для продолжения рода и сообщества; но оно не содержит социальной мудрости для поддержки пожизненного партнерства в управлении имуществом и детьми.51 Брак должен быть моногамным, а развод должен быть затруднен. Имущество семьи должно быть общим, но управлять им должен муж.52 "Женщина имеет свое основное предназначение в семье, и проникнуться преданностью семье - это ее этическая установка".53

Воспитание не должно [как у Песталоцци и Фихте] делать фетиш из свободы и игры; дисциплина - основа характера. "Наказание детей не преследует цели справедливости как таковой; цель состоит в том, чтобы удержать их от осуществления свободы, все еще находящейся в трудах природы, и поднять всеобщее в их сознание и волю".54

Мы также не должны делать из равенства фетиш. Мы равны только в том смысле, что каждый из нас - душа и не должен быть инструментом для другого человека; но мы явно неравны по физическим или умственным способностям. Лучшая экономическая система - это та, в которой высшие способности стимулируются к саморазвитию и оставляются относительно свободными для преобразования новых идей в продуктивную реальность. Собственность должна быть частным владением семьи, потому что без этого отличительного вознаграждения высшие способности не будут тренироваться и проявлять себя.

Для целей цивилизации - превращения дикарей в граждан - религия является идеальным инструментом, поскольку она связывает человека с целым.

Поскольку религия является интегрирующим фактором в государстве, насаждающим чувство единства в глубине сознания людей, государство должно даже требовать от всех своих граждан принадлежности к церкви. Церковь - это все, что можно сказать, потому что, поскольку содержание веры человека зависит от его частных идей, государство не может вмешиваться в это.55

Церкви должны быть отделены от государства, но должны смотреть на государство как на "совершенное богослужение", в котором религиозная цель объединения индивида со всей совокупностью достигается настолько, насколько это возможно на земле.56

Государство, таким образом, является высшим достижением человека. Оно является органом общества для защиты и развития народа. Перед ним стоит сложная задача примирить социальный порядок с природным индивидуализмом людей и ревнивыми конфликтами внутренних групп. Право - это свобода цивилизованного человека, поскольку оно освобождает его от многих несправедливостей и опасностей в обмен на его согласие не причинять их другим гражданам. "Государство - это реальность конкретной свободы".57 Чтобы превратить хаос в упорядоченную свободу, государство должно обладать властью и иногда применять силу; потребуется полиция, а в кризис и воинская повинность; но если государство хорошо управляется, его можно назвать организацией разума. В этом смысле о государстве, как и о вселенной, можно сказать, что "рациональное реально, а реальное рационально". Это не утопия, но утопия нереальна.

Было ли это идеализацией прусского государства 1820 года? Не совсем. В отличие от того режима, он предполагал полный успех реформ Штейна и Харденберга. Она призывала к ограниченной монархии, конституционному правительству, свободе вероисповедания и эмансипации евреев. Она осуждала деспотизм, который определяла как "любое положение дел, при котором закон исчезает и когда конкретная воля как таковая, будь то монарх или толпа (охлократия), считается законом или занимает место закона; в то время как именно в законном, конституционном правительстве следует искать суверенитет как момент идеальности".58 Гегель прямо отвергал демократию: рядовой гражданин не способен выбирать компетентных правителей или определять национальную политику. Философ принял французскую революционную конституцию 1791 года, которая призывала к конституционной монархии, в которой народ голосовал за национальное собрание, но не за правителя. Выборная монархия - "худший из всех институтов".59 Поэтому Гегель рекомендовал правительство,