Дойдя до кельи брата, которому не полагалось хлеба, Маррон заколебался. Он шагнул в келью, но сидевший там человек покачал головой, поблескивая в свете лампы дикими глазами. Вместо воды Маррон прошептал благословение и отправился дальше.
Вновь вернувшись в комнатку при лестнице, Маррон получил очередное задание, которое ему совсем не понравилось. В некоторых кельях пахло не только камнем и дурной водой...
Взгляд Маррона, кивок надзирателя, и юноша пошел по коридору с большим ведром в руке, выливая в него содержимое стоявших в кельях параш. Потом Маррон осторожно пронес хлюпающее вонючее ведро сквозь кухню к уборным, где опорожнил его в бочку, и понесся с ведром обратно к надзирателям.
На этом его обязанности кончились - по крайней мере братья равнодушно промолчали. Вновь подняться по ступеням, вернуть корзину с хлебом туда, откуда она была взята, - и, наконец, отправиться на поиски своего отряда.
Олдо рассказал, что им пришлось попотеть, таская тяжеленные тюки зерна по длинному извилистому коридору. К приходу Маррона все было кончено и настало время мыться. Вместе с ними мылось еще человек сто, сразу несколько отрядов одновременно. Встав в линию, они передавали из рук в руки ведра с водой изо рва - и здесь Маррон вполне мог им помочь, передавая полные ведра здоровой рукой, а пустые - раненой, вливаясь в ритм работы. А потом он быстро помылся в большом чане, спеша уступить место другому человеку. Мыла просили только те, кто занимался самой тяжелой или самой грязной работой.
Маррон разделся, плюхнулся в воду, задохнулся от ее холода - вода была изо рва, который не согревало даже полуденное солнце, - выскочил из чана и быстро натянул одежду на мокрое тело, однако не смог скрыться от острого взгляда Олдо. Друг Маррона поймал юношу за запястье, закатал рукав и произнес:
- Кровь! Да.
Пальцы Олдо прошлись по мокрому бинту, который потемнел слишком медленно и не смог скрыть еще более темного пятна.
- Тебя перевязывали еще раз, - медленно сказал он, глядя на несовпадающие кровавые пятна, - но ведь тебе должны были дать новый бинт...
- Я не был в лазарете.
- Как так? - Не дождавшись ответа Маррона, Олдо спросил: - Что ты делал?
Можно было ответить просто: "Носил хлеб и воду кающимся", но он не мог лгать Олдо и потому промолчал.
- Ты был с ним. - В голосе Олдо звучали одновременно убежденность и обвинение.
- Да, конечно. Но мы даже не выходили во двор, Олдо. Мы просто разговаривали...
- От разговоров такого не бывает, - чуть ли не прошипел Олдо, еще крепче сжав руку Маррона.
- Ну, не бывает. - Маррону было слишком тяжело переносить злость друга. Он знал, что Олдо никому и никогда не передаст его слов, и потому произнес: - Он учил меня работать с... ну, с мечом.
Пожалуй, вдаваться в подробности насчет меча не стоило.
- Левой рукой?
- Нет. Я просто повторял позиции, вот рана и открылась.
Олдо бросил на Маррона сердитый взгляд, стряхнул с ног сандалии и потянул через голову одежду.
- Олдо...
Но Олдо уже прыгнул в чан и скрылся в воде с головой. Маррон застонал от отчаяния; его почти сразу же толкнули, задели локтем, толпа оттеснила его от чанов, и он больше не мог разглядеть в этой толкотне Олдо.
Когда чистые, не успевшие еще просохнуть братья собрались возле бани, фра Пиет сурово оглядел их - тут уж было не до разговоров. Маррон отыскал Олдо и втиснулся в строй рядом с ним, надеясь хотя бы обменяться взглядами, но Олдо надвинул пониже свой капюшон, чтобы отгородиться от друга.
Брат Шептун начал отбивать удары, и отряд молча зашагал в большой зал. Благочестиво опустив голову, Маррон смотрел на пятки Олдо, ходившие туда-сюда и задевавшие край рясы. Одного этого было достаточно, чтобы понять, в каком Олдо настроении.
Об этом говорило все его напряженное прямое тело, когда он опустился на колени рядом с Марроном в холле. Впрочем, служба медленно, но верно успокаивала Олдо знакомыми словами и громким многоголосьем; злость таяла, как и должна таять в присутствии Божьей благодати. К концу часа Олдо сел на пятки и сжал пальцами край рясы - рясы Маррона, а не своей собственной.
Маррон облегченно улыбнулся и сам сел поудобнее, наклонившись вперед, чтобы заглянуть в самый конец ряда. Он ждал, чтобы фра Пиет встал, подав остальным знак последовать его примеру и отправляться ужинать.
Но фра Пиет - да и остальные исповедники - не шевельнулся, и братьям оставалось только стоять на коленях. Прецептор с магистрами ушли; за ними, как всегда, последовали рыцари. Однако двое магистров вернулись - магистр Рольф и магистр Суарт, старшие исповедники, отвечавшие за чистоту и послушание, за веру и дисциплину всех братьев в Роке. За магистрами шли двое грузных братьев, больше похожих на быков в рясах, чем на людей, а между ними втиснулся человек в тонкой белой рясе, с обнаженной головой; он не поднимал глаз и при ходьбе громко шаркал. Это был тот самый кающийся, которому не дали ни хлеба, ни воды и не позволили даже прикрыть голову, дабы привести его к Господу в сраме.
"Этой ночью ему идти на ступени", - сказал надзиратель. И действительно, кающегося провели перед всем залом и остановили у ступеней, идущих к алтарю. Он встал перед ними на колени и уткнулся лбом в камень. Братья охранники остановились по сторонам от него. Магистры поднялись по ступеням и поклонились в сторону алтаря. Потом, повернувшись к залу, они заговорили по очереди.
- Братья искупители, все вы присягнули Ордену и дали обеты целомудрия, нищеты и послушания.
- Вот один из вас по имени фра Коллен. Он платил деньги за то, чтобы тайно спать с женщиной в потаенном месте под стенами замка. Так он нарушил все три клятвы: он позволил своему телу и душе погрязнуть в похоти; он тайно хранил собственные деньги и обратился мыслью к мирскому; он грешен против обетов, Ордена и Господа.
- Однако Господь милостив. Фра Коллен не будет лишен рясы и с позором изгнан из братства нагим, каким пришел он к нам. Он понесет меньшее наказание: он предстанет перед вами, и вы все узрите его муки.
Больше не было произнесено ни слова. Кающегося признали виновным и вынесли приговор; магистры сунули руки в рукава и стояли неподвижно.
Двое крупных монахов, приведшие кающегося, подняли фра Коллена на ноги, одновременно и придерживая, и помогая встать. Рясу с него сорвали и отбросили прочь. Обнаженного грешника распростерли на ступенях.
Охранники сняли с поясов по куску темной кожи длиной в рост невысокого человека, хотя сами они невысокими не были. Полосы кожи странно поблескивали в свете факелов; Маррон чуть шевельнул головой, скосил глаза и услышал испуганный вздох Олдо - тот всегда соображал быстрее, особенно когда видел перед собой боль или опасность, - и наконец понял, наконец его глаза нашли ответ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});