Читать интересную книгу Дипломатия Святослава - Андрей Сахаров

Зато сведения Константина Багрянородного доказывают, что в районе Северного Причерноморья имелись климаты двух видов - хазарские владения и владения Византии, и удар «варваров» сначала пришелся по климатам хазарским, а потом наступила очередь климатов византийских, тесно связанных с Херсонесом.

Подобный подход помогает нам определить местоположение и тех и других владений - между Хазарией и Херсонесом, а точнее, византийские климаты, видимо, находились в северной части Крыма, а хазарские примыкали к ним с севера и охватывали район Приазовья.

Сторонники же топарха, представители местной знати, которые были близки по образу жизни к «тамошним жителям», являлись крымскими или северочерноморскими аборигенами, часть которых находилась под владычеством хазар, а часть - под византийским влиянием и рассматривалась в империи совокупно с Херсонесом. Определение этнической принадлежности населения климатов не входит в нашу задачу.

А теперь попытаемся выяснить вопрос о «варварах», которые опустошили владения соседей топарха, а затем и его владения. Что мы знаем о них? «Варвары» были народом жестоким, «им была недоступна пощада»; еще до опустошения владений соседей топарха они осуществляли над ними контроль: управляли там «законно» и «справедливо»; снискали себе уважение «большими успехами», «города и народы» добровольно подчинялись им. Однако затем в силу неизвестных нам причин вместо того, чтобы по-прежнему управлять подвластными городами, они обрушились на них и сделали их «добычей своего меча». Обращает на себя внимание причина конфликта между правителями и покоренным районом: «варвары» осуществили свое нападение под предлогом нарушения местным населением клятвы. Какой? Источник по этому поводу хранит молчание. В связи с этим мы хотим обратить внимание на одно кажущееся противоречие в «Записке» топарха. С одной стороны, он говорит об огромной мощи «варваров», об их всесокрушающей силе, а с другой - рассказывает, как его немногочисленное войско одержало над ними верх: наутро он вышел против них с 400 воинами, но враги уже ушли.

Однако в действительности противоречия нет. Топарх описывает не войну «варварского» государства против своих соседей, а по существу карательную экспедицию, которую осуществлял отряд «варваров» на уже завоеванной территории. Население, нарушившее клятву, данную «варварам», было за это наказано. Основные силы «варварского» войска в этой экспедиции не участвовали, поэтому топарх и рискнул оказать сопротивление их небольшому отряду. Но он понимал, с каким серьезным противником имеет дело, и, опасаясь, как бы враги не пришли с «большим войском», поспешил с мирными предложениями. Суть происшедшего заключается именно в том, что сначала «варвары» подчинили район, а затем предприняли против него карательную экспедицию, заодно опустошив и климаты топарха.

Единственной известной нам ситуацией в районе Северного Причерноморья, которая полностью соответствует описанным топархом событиям в X веке, являются война Святослава против Хазарин и установление господства руссов на захваченных территориях. При этом мы должны вновь обратиться к сообщению Ибн-Хаукаля. Он рассказывает, что после победы Руси над хазарами, булгарами, буртасами местное население просило, чтобы «с ними заключили договор, и они были бы покорны им, руссам...»21. Мы можем перенести этот установившийся порядок и на район хазарских климатов, покоренных Русью.

К этому времени в районе восточного Крыма, в Боcпоре Киммерийском, укрепилось русское влияние, да и в устье Днепра, на Белобережье, Русь закрепилась довольно твердо22. Таким образом, после похода Святослава 964–965 годов практически весь район Поволжья, Приазовья, Северного Кавказа, Крыма (исключая Херсонес), Северного Причерноморья вплоть до границ с Болгарией находился под контролем Руси. И топарх по существу рассказывает о судьбе хазарских климатов уже после их завоевания руссами, когда здесь оставались русские гарнизоны, а основная часть сил во главе со Святославом, как об этом сообщили некоторые русские летописи, возвратилась на родину.

Необходимо иметь в виду, что подобную попытку установить длительный контроль и фактически управлять захваченным районом руссы предприняли и ранее, при овладении городом Бердаа. Эта попытка окончилась неудачей: жители восстали против завоевателей, город был руссами разгромлен. Хотя такого рода аналогия не является прочным аргументом в пользу идентификации событий, описанных топархом, с действиями руссов в районе Приазовья и Северного Крыма, однако мы должны подойти к ней весьма внимательно. Когда при овладении территориями на востоке руссы на протяжении 20 лет дважды пытаются осуществить управление захваченными областями, это указывает на определенную тенденцию, и в этом смысле данная аналогия помогает нам понять и оценить шаги Святослава в Северном Причерноморье, Приазовье и Поволжье в 965 году. Клятва, о которой сообщает топарх, и договор между местным населением и руссами, о которых говорит Ибн-Хаукаль, - это факты одного и того же ряда. Топарх приоткрывает нам ход событий, последовавших за завоеванием Святославом Ха-зарии. Вопрос об отношениях с владетелем климатов, видимо, возник уже в период похода Святослава по Таманскому полуострову к Саркелу. Ликвидировав остатки хазарской администрации в Восточной Таврике, он проводил здесь по отношению к жителям края политику протектората23, описание которой мы встречаем и в «Записке греческого топарха». А. В. Гадло полагал, что появление руссов в этом районе не могло не встревожить Византию, опасавшуюся за безопасность Херсонеса и византийских климатов24.

Итак, русский отряд дошел во время своей карательной экспедиции до византийских климатов, вступил в противоборство с немногочисленным войском топарха, потерпел неудачу и удалился. Удар по византийским климатам означал не что иное, как начало конфликта и с Херсонесом, а значит, и с Византийской империей. Это находит дополнительное подтверждение в сообщении Яхьи Антиохийского о войне между империей и Русью перед походом Святослава в Болгарию, в данных договора 971 года, в упоминании о мире с «корсунянами», которое содержит Устюжская летопись.

Не расходятся с характеристикой руссов, как она неоднократно дается в византийских хрониках, и сведения о них топарха. Величайшие их успехи, овладение многими городами и народами, их беспощадность в борьбе с врагами - все это стереотипы византийских источников, касающихся в той или иной степени руссов. Такая характеристика подтверждается и известными нам фактами овладения Святославом огромной территорией от Северного Кавказа до Поднестровья, от вятских лесов до владений Херсонеса в Крыму.

Казалось бы, после ухода «варваров» положение топарха должно было улучшиться, однако тревога не рассеялась, а еще более возросла, и сам этот факт имеет прямое отношение к определению «варваров» и к вопросу о том, можно ли их отождествлять с народом, к вождю которого обратился за протекторатом топарх. М. В. Левченко считал, что такое отождествление исключено, потому что невозможно обратиться за защитой к тем, кто был недавним противником. Однако даже элементарное знакомство с дипломатией древних руссов показывает, что нередки были случаи, когда они заключали самые дружеские договоры с недавними противниками. Так было в 907 году под стенами Константинополя, в 944 году после войны с Византией, в 945 году в Бердаа, в 60-х годах X в. в районе Поволжья и Приазовья, в 968 году с печенегами, которые после нападения на Киев заключили со Святославом мир и, возможно, даже участвовали с ним в походе на Балканы.

Наконец, после сражений 970 года соглашение с руссами заключил Иоанн Цимисхий. Этот перечень можно было бы продолжить. Бывшие противники в силу тех или иных обстоятельств быстро мирились и даже становились союзниками. К тому же у нас есть и прямое указание автора «Записки» о том, как он неоднократно пытался покончить с «варварами» дело миром.

В пользу того, что совет, созванный топархом, решил обратиться за протекторатом к тем же «варварам», с которыми лишь недавно сражались жители климатов, говорит и все возраставшая в климатах тревога, необходимость немедленно решить вопрос о подданстве. Отряд руссов был отбит, но это не означало конца борьбы, а предопределяло ее ожесточенный и бесперспективный характер в будущем. Топарху и его сторонникам предстояло в полной мере испытать на себе военную мощь руссов. Это и пугало сторонников топарха. Византийский чиновник, не добившись компромисса с местными русскими властями, вынужден был двинуться на поклон к самому Святославу. Подтверждением этого может служить и сообщение топарха о его возвращении вниз по Днепру, что указывает на цель миссии - Киев. Об этом же говорит характеристика протектора как «царствовавшего к северу от Дуная». Он «могуч», «гордится силой в боях», что весьма напоминает нам облик Святослава, рисуемый и другими источниками. К середине 60-х годов Русь, расширяя свои владения, действительно вплотную подошла к дунайским пределам. Все те аргументы, которые М. В. Левченко привел в подтверждение возрастания русского влияния к северу от Дуная ко времени Владимира, относятся без исключения и ко времени Святослава25. Но, кроме того, применительно к середине 60-х годов X в. у нас есть в связи с этим одно весьма примечательное свидетельство В. Н. Татищева. Он рассказал на основе не дошедших до нас летописных источников о том, что после похода на восток Святослав двинулся в 966 году к Дунаю, но затем, узнав, что вятичи «отложи-лися», повернул на север, покорил их и возложил на них дань. Из последующего изложения событий мы узнаем, что Святослав двинулся в 967 году на болгар «толико по своей обиде», то есть из-за того, что болгары помогали хазарам. На берегах Днестра Святослава ожидали войска болгар, хазар, касогов и ясов. Святослав не стал с ними биться, а двинулся вверх по Днестру, «где ему помощь от венгров приспела»26.