Читать интересную книгу Дипломатия Святослава - Андрей Сахаров

Кроме того, мы имеем сообщение Яхьи Аптиохийского о том, что болгары, воспользовавшись отвлечением византийских сил на сирийский фронт, опустошили окраины византийских владений14. Этот факт указывает на определенные антивизантийские настроения, которые, видимо, временами брали верх в Преславе. И здесь мы не видим единой линии в болгарской политике, о которой писали Дринов и Благоев15.

Для более полной характеристики отношений между Византией и Болгарией 60-х годов необходимо иметь в виду и факт политического наступления империи на Преславу после смерти царицы Марии. Когда Петр попытался возобновить мирный договор 927 года, греки согласились на это при двух условиях: если сыновья Петра Борис и Роман явятся в Константинополь в качестве заложников и если Болгария обязуется не пропускать угров через свою территорию к границам Византии16.

Выставленные греками условия показывают всю степень недоверия и ненависти, которую питали правящие круги Византии к Болгарскому царству. Отражают они и повое соотношение сил между старыми соперниками: теперь Византия открыто диктовала свою волю ослабевшему противнику. Вопрос заключался в том, когда и при каких обстоятельствах империя нанесет Болгарии решающий удар.

Миссия Калокира

Открытый разрыв мирных отношений между двумя странами произошел в 966 году. Болгарское посольство, явившееся в Константинополь за данью, было с позором изгнано из страны. Скилица и Зонара считают, что поводом к разрыву отношений явилось невыполнение болгарским правительством обязательства препятствовать венгерским набегам на Византию. Вслед за этими событиями Никифор Фока направляет сына херсонесского стратига Калокира к Святославу с тем, чтобы побудить его к выступлению против Болгарии.

Лев Дьякон писал, что Никифор Фока заявил послам: «Ужасное постигло бедствие ромеев, если они, победители всех неприятелей, должны теперь платить дань, как невольники, бедному и гнусному народу скифскому».2 Эта характеристика болгар, которые, как и руссы, названы «народом скифским», вполне соответствует отношению к ним Константина VII и еще раз говорит о том, что византийский хронист постарался, видимо, реально отразить общее враждебное отношение к Болгарии, господствовавшее в византийских правящих кругах в середине 60-х годов X в., и, конечно, усилившееся в период правления Василия Болгаробойцы, при котором создавал свою «Историю» Лев Дьякон.

Император двинул войска к болгарской границе, на пути овладел всеми пограничными городами, а потом повернул вспять, так как опасался воевать в малодоступных и незнакомых местах. Пройти через Балканы Никифор Фока не решился. Византийский император почтил достоинством патрикия Калокира и направил его к Святославу, «чтобы он, раздавши тысяча пятьсот фунтов (15 кентинариев) врученного ему золота, привел их (руссов.- А. С.) в землю мисян для ее завоевания»3. Тот поспешно отправился в путь, явился к русскому князю, «подкупил его дарами, очаровал лестными словами» и убедил выступить против болгар с великою ратью с тем условием, чтобы, «покоривши их», удержать их страну «в собственной власти», а ему содействовать в завоевании Византийской империи и получении престола. В свою очередь Калокир якобы обещал Святославу предоставить за это «великие, бесчисленные сокровища из казны государственной»4.

Скилица отметил, что Калокир был послан с богатыми дарами, чтобы заставить Святослава выступить против «мисян»5. А в это время Никифор Фока включился в борьбу с арабами: отослал флот в Сицилию, а сам во главе сухопутной армии ушел в Сирию и осадил Антиохию.

Так была создана версия о том, что Калокир побудил Русь начать войну против Болгарии, с тем чтобы сокрушить болгар русскими руками, о дальнейшем просчете Никифора Фоки, пригласившего руссов в Болгарию, о попытке исправить допущенную ошибку и т. д. Долгое время, как мы видели, именно эта точка зрения, сформулированная византийскими хронистами, а потом перекочевавшая в Никоновскую летопись, в «Историю» В. Н. Татищева и другие исторические труды как в России, так и за рубежом, была основополагающей.

Однако позднее В. Н. Златарский, М. Н. Тихомиров, М. В. Левченко, В. Т. Пашуто, А. Стоукс, советские и болгарские авторы обобщающих трудов по истории Болгарии высказали иную мысль: сын херсонесского стратига должен был предотвратить натиск Святослава в районе Северного Причерноморья, в первую очередь отвлечь его от византийских владений в Крыму; взамен этого империя согласилась не препятствовать Святославу в его попытках овладеть Нижним Подунавьем. Ф. И. Успенский даже считал, что это была попытка направить Болгарию против Руси и тем самым обеспечить себе свободу рук в борьбе с арабами6.

Для ответа на вопрос, в чем же был смысл миссии Калокира, необходимо уже в свете развивающегося болгаро-византийского и венгеро-византийского противоборства обратиться к событиям в Северном Причерноморье и напомнить известный факт, исходя из которого ученые и высказывают мысль о том, что главной заботой империи в 966–967 годах было во что бы то ни стало оградить Крым от русского натиска. Мы имеем в виду сообщение Яхьи Антиохийского.

Арабский хронист записал, что византийский император отправился походом на болгар «и поразил их и заключил мир с руссами - а были они в войне с ним - и условился с ними воевать болгар и напасть на них»7.

В этом сообщении по существу изложена та же канва событий, что и в византийских хрониках: говорится о походе Никифора Фоки против болгар, о его победах над ними8, о заключении с Русью договора, допускающего появление русского войска в Болгарии. Лишь одну новую деталь сообщает арабский автор - о войне Руси и Византии в этот период, о заключении между ними мира, одним из условий которого явилось согласие Руси напасть на Болгарию. Анализ источников показывает, что это сообщение арабского автора не является единственным. Оно подкрепляется рядом других исторических фактов.

Прежде всего мы обращаемся к русско-византийскому договору 971 года, в котором от имени Святослава записано: «Яко николи же помышлю на страну вашю, пи сбираю вой, ни языка иного приведу на страну вашю и елико есть подъ властью гречьскою, ни на власть корсуньскую и елико есть городовъ ихъ, ни на страну болгарьску»9. Здесь четко определены три страны, на которые Святослав обязался не нападать впредь: владения непосредственно Византийской империи, Херсонес, Болгария. Как известно, и с Вазантией и с Болгарией Русь в исследуемый период действительно вела войны. Но как объяснить обязательство, касающееся Херсонеса? Эта крымская колония империи стояла в одном ряду с Византией и Болгарией, хотя византийские хронисты молчат о войне Святослава против Херсоиеса и о конфликте по этому поводу между Византией и Русью. Нельзя здесь пренебрегать и сообщением весьма осведомленного автора Летописца Переяславля-Суздальского, который, говоря об окончании балканской кампании Святослава и заключении русско-византийского мира, отметил, что русский князь заключил мир «съ цари греческими и съ корсунци кляхся и оутвердихъ»10. Как видим, из всего известного ему договора 971 года автор этого летописного свода взял основное сообщение - о мире Руси с Византией и Херсонесом. Думается, что такой выбор не случаен. В подтексте этого сообщения заключена мысль о военных действиях, имевших место между Русью и Херсонесом.

Еще один многозначительный факт. Лев Дьякон в своей «Истории» трижды упоминает Боспор Киммерийский, то есть район нынешней Керчи, где якобы давно закрепились руссы. Так, в первом случае, рассказывая о переговорах послов Иоанна Цимисхия со Святославом, он сообщает о заявлении греков, «чтобы он (Святослав.- А. С.), получив обещанную Никифором награду по случаю похода против мисян, возвратился в свои области, к Киммерийскому Боспору»11.

Вспоминая неудачный поход Игоря на Византию, Лев Дьякон записал, что Игорь бежал в Боспор Киммерий-ский 12. И еще раз Лев Дьякон возвращается к мысли о принадлежности Таманского полуострова Руси. Сообщив о подготовке Цимисхия к борьбе со Святославом в 971 году, хронист записал, что император приступил к созданию флота, который бы блокировал руссов в Доростоле со стороны Дуная и не позволил бы им уйти «в свое отечество к Киммерийскому Боспору»13.

В понимании греческого историка Боспор Киммерийский находился под контролем Руси уже с конца 30 - па-чала 40-х годов X в., а применительно к 60-м годам Лев Дьякон вообще называет Таманский полуостров «областью», «отечеством» руссов. Таким образом, владения Руси подошли вплотную к крымским владениям Византии.

Мы не можем не связать такого укрепления Руси в восточной части Крыма с ее успехами в борьбе с Хазарией и на Северном Кавказе, с попыткой прочно утвердиться в захваченном районе.