круглое, гладко выбритое лицо побагровело.
– Не говори так, сын мой! И благодари Бога, что я принадлежу к ордену белолобых капуцинов, дающих обет смирения и любвеобильности. Я сделаю вид, что ничего не слышал. Ты же, юноша, не слушай безответственных болтунов, а лучше поезжай в славный город Ром и погляди на папу. За один взгляд на него прощается тысяча грехов. А кто услышит, как папа говорит, тот очищается от всех прегрешений.
– Позволь узнать, батюшка, – спросил Иван. – Все ли народы Урюпы подчиняются папе?
– Эх, юноша! Ты наступил на больную мозоль святой матери-церкви. Еще совсем недавно весь западный мир признавал над собой духовную власть святейшего отца. Но в последние времена явился страшный еретик Мартын Лютый. Своим гнусным учением он развратил всю Урюпу. Во многих землях, особенно немецких, произошел раскол. И мать-церковь лишилась многих чад.
Наверное, царевич еще поговорил бы с аббатом. Но время было позднее, и хозяйка стала тушить свечи. Чумаков она выгнала на улицу, а гостям постелила в горнице на лавках. Поэт и атаман сразу уснули. А юноша некоторое время наблюдал за тем, как прелат молится, стоя на коленях перед дорожной иконой и перебирая четки. Под монотонное латинское бормотание Иван заснул.
Утром Алоизий завтракал с таким удовольствием, будто вечером ничего не ел. Один прикончил поросенка с хреном и со сметаной. Путешественники же обошлись жирными варениками.
Все вместе вышли на двор. Чумаки еще храпели под возами.
Аббат направился к своей таратайке.
– Как ты, отче, не боишься один ездить в такую даль? – полюбопытствовал Кудеяр.
– Сын мой, я надежно защищен властью короля и гетмана. Если хоть кто-нибудь тронет меня, будет иметь дело с ними. Когда я проезжаю через деревни, люди кричат вослед: «Еретик! Собака латинская! Христопродавец!» Но никто не осмеливается кинуть мне в спину камень или палку. Ибо знают: придут королевские жолнеры и всех перепорют. А некоторых – до смерти.
И Алоизий важно выехал со двора. А друзья седлали коней и поехали в древний город Егупец.
Долго ли ехали, коротко ли, наконец доехали до столицы черкасской земли, славного Егупца, раскинувшегося на берегах тихоструйного Борисфена. Город удивлял не столько древностью, сколько бедностью. Каменного строения очень мало – одни храмы. Деревянные стены пожжены и порушены. Улицы не мощены. Всюду грязь.
– Куда ехать? – задумался Иван.
– Говорят, Егупец – хлебосольный город. Здесь валятся сами в рот галушки. Думаю, надо найти постоялый двор и устроиться хорошенько, – заметил Демьян.
Найти приличный постоялый двор оказалось непросто. Наконец, какая-то баба-торговка подсказала:
– Езжайте, панове, на майдан, в Златоверхий монастырь. Там есть гостиница для богомольцев. Лучшего места во всем городе не сыщете.
Так и поступили.
И тут неразменный рубль снова произвел неизменное благожелательное впечатление. Монахи забегали, засуетились. Гостей повели в лучшие покои. Их коней – в стойла.
Поэт и атаман пошли гулять по городу, а царевич решил осмотреть обитель. Зашел в монастырский собор. Служба давно кончилась, но все равно в храме было людно.
Юноша походил, посмотрел, задрав голову, иконы и росписи. Все как на Куличках! Только там Бог и Его угодники изображены строгими, постными, длиннолицыми и большеглазыми. А тут все такие веселые, румяные, розовые и круглые.
Иван вышел из сумрачного собора. На паперти сидели нищие. Среди безногих и безруких калек выделялся высокий слепой старик с бандурой. Он сидел прямо, глядел незрячими очами перед собой и неспешно перебирал тонкими пальцами струны. Рядом стоял маленький белоголовый мальчик в одной рубашонке и собирал в торбу подаяние.
Царевич приблизился к слепцу. Тот пел что-то старинное:
То было в те рати и в те полки,
А такой рати не слыхано.
С зарания до вечера,
С вечера до света
Летят стрелы каленые,
Гремят сабли о шеломы…
Казалось, в его тихом голосе приглушенно звучали голоса богатырей минувших веков, давно истлевших в курганах. Наверное, когда-то и они пели эту песню при звоне веселом стакана. А теперь ее помнит только слепой бандурист. Умрет он, умрет и песня.
Юноша положил в торбу рубль и сошел с паперти. Не успел он и шагу ступить, как кто-то дернул его за полу кафтана. Это был мальчик.
– Пан, дедуся просит тебя подойти.
Действительность всегда видится мне сквозь дымку из слов. Я пожертвую достоверностью ради удачной фразы и готов поступиться истиной ради хорошего афоризма.
О. Уайльд
Иван вернулся к старику. Тот даже не проговорил, а прошелестел сухими губами:
– Здравствуй, хлопец, присядь рядом. Я хочу поговорить с тобой.
Царевич сел на паперти. Певец положил руки ему на плечи и как будто вгляделся незрячими белесыми глазами в лицо.
– Как тебя зовут, хлопец?
– Иван.
– И меня зовут Иваном. И внука моего – Иваном. Скажи, ты чужестранец?
– Да, я прибыл сюда издалече.
– Что же ты шукаешь в нашей нищей обездоленной стране?
– Веру. Самую наилучшую веру.
– Не там шукаешь. У нас ты ничего не найдешь. Когда я был молодым, много побродил по свету, многое побачил. И нигде я не бачил веры. Везде только обман и ханжество.
– Как же ты, дедушка, зрения лишился?
– Это со мной так сарацины обошлись, чтобы я не утек из их полона. Но, как ты бачишь, я все равно утек.
– Куда же мне идти, где искать веру? Может, я найду ее у сарацин?
– Нет, там точно нет веры, одна брехня. Но, говорят, где-то на свете есть страна Беловодье. Там нашла приют правая вера, изгнанная отовсюду. Шукай эту страну, Иван.
– Куда мне теперь ехать?
– Езжай в ляшскую землю. Веры ты там не найдешь. Зато зробишь доброе дело. У короля Зыгмунта большое горе. Его единственная дочь от самого своего рождения ни слова не сказала. Король всем людям объявил: кто дочь вылечит, того он самыми дорогими подарунками наградит, но, если дочь по-прежнему немой останется, у того, кто брался ее лечить, голову снимут. Уже много добрых молодцев сложили головы в королевском палаце. Но ты не бойся. Слухай меня, хлопец.
И старик что-то зашептал на ухо царевичу.
– Запомнил? А теперь запомни вот еще что. В нынешнем году, високосном, король будет назначать нового гетмана. Для этого из Егупца в ляшскую страну поедут два знатных пана – нынешний гетман Опанас Халявский и прежний Тарас Храповицкий. Они повезут подарунки королю. Кто богаче подарунки привезет, того и назначат гетманом. Езжай с Храповицким. Он человек вспыльчивый, но добрый. С ним ты