Читать интересную книгу Я умею прыгать через лужи. Рассказы. Легенды - Алан Маршалл

— Если он побьет тебя, я побью его сестру.

Едва ли можно было красноречивей выразить свою приверженность.

Полный веры в себя, я сказал ей:

— Я исколочу его так, что только мокрое место останется…

Исход боя не вызывал у меня сомнений. Я был скорей заинтересованным наблюдателем, чем главным действующим лицом события, к которому так энергично готовились мои сторонники. Уже с самого начала было ясно, кто за кого «болеет». Каждому из ребят был задан вопрос, на чьей он стороне, и голоса разделились примерно поровну.

Стив Макинтайр сначала отнесся с презрением к моему предложению драться на палках, но оно было встречено мальчиками с таким восторгом, что отказаться он не мог, особенно после того, как я обличил его в трусости и «заклеймил его трусом», то есть три раза ударил по плечу, пропев при этом:

— Раз-два-три, меня боишься ты!

Итак, порешили драться на палках, и Фредди Хоук вырезал мне такую палку, что просто загляденье. Он тоном знатока сообщил мне, что выбрал акацию, которой не касались жуки-короеды. Палка была в три фута длиной и имела утолщенный конец.

— Держи ее за тонкий конец, — распоряжался Фредди. — Размахнись так, словно хочешь ударить корову. Стукни его сначала по уху, а затем по носу.

Я слушал Фредди с почтением, твердо уверенный в том, что нет на свете вещи, которой он не знал бы.

— Ухо — хорошее место для удара, — согласился я.

Шпионы приносили сведения из одного лагеря в другой, и нам стало известно, что Стив собирается бить сверху вниз, «как рубят дрова».

— Все кончится в два счета, — хвастал он, — я тресну его, а он треснется о землю.

Фредди встретил это сообщение из достоверного источника презрительным возгласом:

— Черта с два! Что, Алан будет, по-вашему, сидеть сложа руки?

Мои секунданты, Фредди и Джо Кармайкл, измерили длину палок, чтобы ни одна сторона не имела преимущества.

Когда мы все собрались наконец у большого пня на выгоне Джексона, приверженцы Стива окружили его плотным кольцом. Мэгги Муллигэн заявила, что, по ее мнению, Стив не прочь покинуть поле боя. Фредди с ней не соглашался.

— Лучше всего он будет драться, когда заревет, а пока он реветь и не думает, — сказал мне Фредди.

Собираясь сесть напротив меня, Стив снял свою куртку, закатал рукава рубашки и поплевал на руки. Это произвело впечатление на всех, кроме Мэгги, которая нашла, что он «фасонит».

Я не снял своей курточки: на рубашке моей было немало дыр, и я не хотел, чтобы их видела Мэгги Муллигэн. Но я тоже поплевал на руки, показывая, что и мне знакомы правила, затем сел, скрестив под собой ноги, на манер чернокожего, и взмахнул своей палкой, рубя воздух, точь-в-точь как мистер Тэкер тростью.

Перестав плевать на руки, Стив уселся напротив меня, но вне досягаемости моей палки, и его заставили придвинуться поближе. Я примерился, могу ли дотянуться до его головы, и, без труда дотянувшись, объявил, что готов к бою. Стив тоже сказал, что он готов, и Фредди дал нам последние наставления.

— Помните, — сказал он, — обо всем, что произойдет, ни слова Тэкеру.

Все обещали ничего не говорить Тэкеру, и Фредди дал команду:

— Начинай!

И в ту же секунду Стив ударил меня палкой по голове. Удар пришелся по волосам, затем палка скользнула по щеке и содрала кожу. Это было так неожиданно, что Стив успел ударить меня еще раз по плечу, прежде чем я сообразил, что бой уже начался. И тогда в слепой ярости я стал наносить удары, которыми, по словам Мэгги, можно было бы свалить быка.

Стараясь увернуться от них, Стив откинулся на спину, но я наклонился вперед и продолжал колотить его, пока он пытался откатиться в сторону. Из носа у него пошла кровь, и он так заорал, что я остановился в нерешительности, но Фредди Хоук крикнул:

— Кончай с ним!

И я начал снова наносить удары, приговаривая после каждого: «Хватит с тебя? Хватит с тебя?» — пока наконец сквозь рев Стива до меня не донеслось его «хватит!».

Джо Кармайкл подошел ко мне с костылями, а Фредди помог мне подняться; я дрожал, как молодая лошадь. Все лицо у меня было изодрано, так что к нему было больно прикоснуться, а на голове вспухла шишка.

— Я побил его, правда? — сказал я.

— Ты его здорово отделал, — ответила Мэгги и, наклоняясь ко мне, с беспокойством спросила: — А как твоя «плохая» нога?

Отец с матерью ждали меня у калитки. Отец, делая вид, что чинит ее, выждал, пока ребята пройдут, затем быстро подошел ко мне и, сдерживая волнение, спросил:

— Ну, как дела?

— Я побил его, — сказал я, и мне почему-то захотелось плакать.

— Молодец! — похвалил меня отец и с тревогой посмотрел на мое лицо. — Здорово он тебя изуродовал. Вид у тебя такой, словно ты побывал под молотилкой. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

Он протянул мне руку.

— Пожми ее, — сказал он. — У тебя сердце быка.

Потом он сказал:

— Твоя мать тоже хочет пожать тебе руку.

Но мама просто крепко обняла меня.

На другой день мистер Тэкер взглянул на мое лицо, вызвал меня к доске и избил тростью; затем он избил Стива.

Я помнил слова отца о том, что у меня сердце быка, и не заплакал.

Глава 17

Джо Кармайкл жил неподалеку от нас. После школы мы почти не расставались. По субботам всегда охотились вместе, в будни по вечерам ставили капканы и каждое утро чуть свет ходили проверять их. Мы знали названия всех птиц, обитавших в наших зарослях, знали их повадки, знали, где находятся их гнезда, и каждый из нас обладал коллекцией яиц, которая хранилась в картонной коробке, наполовину засыпанной отрубями.

У Джо было свежее, румяное лицо, и его застенчивая улыбка располагала к нему взрослых. Здороваясь с женщинами, Джо снимал шапку и всегда готов был услужить любому человеку. Он никогда ни с кем не бранился, но, высказав суждение, упрямо держался его, хотя и не отстаивал.

Отец Джо служил у миссис Карузерс, выполняя разные работы в имении; каждое утро на заре он проезжал мимо наших ворот на лошадке, по кличке Тони, и каждым вечер с наступлением темноты возвращался верхом домой. У него были рыжеватые усы. Отец говорил, что это самый честный человек в округе. Миссис Карузерс платила ему двадцать пять шиллингов в неделю, но пять удерживала в счет арендной платы. Кармайкл снимал у нее домик с участком земли в один акр и держал корову.

Миссис Кармайкл была маленькой худенькой женщиной с гладко причесанными волосами, которые, как два плотных крыла, расходились над ушами и затем соединялись в пучок на затылке. Она стирала белье в ушатах, сделанных из половинок бочки, и всегда напевала во время стирки одну и ту же мелодию, простую и нежную, как спокойная радость. В летние вечера, когда я выходил из леса, направляясь к дому Джо, эта мелодия летела мне навстречу, точно приветствуя меня, и я всегда останавливался послушать.

Когда мы собирали грибы, миссис Кармайкл делала из них соус. Она раскладывала грибы ровными рядами на подносе, посыпала их солью, и через некоторое время на шляпках грибов собирались розовые капельки сока — так рождался соус.

Она держала кур, уток, гусей и поросенка. Когда поросенок вырастал, мистер Кармайкл забивал его, опускал в лохань с горячей водой, соскабливал щетину, солил и потом вешал в маленьком шалаше из мешковины. На полу шалаша он разжигал костер из зеленых веток, и изо всех щелей начинал валить дым. После этого поросенок превращался в ветчину, и мистер Кармайкл всегда угощал моего отца, который уверял, что никогда в жизни не пробовал такой вкусной ветчины.

Когда я приходил, миссис Кармайкл неизменно улыбалась мне и говорила:

— А, это ты! — И добавляла: — Обожди минутку, сейчас я дам вам с Джо по куску хлеба с повидлом.

Она, казалось, никогда не замечала моих костылей. За все годы нашего знакомства она ни разу не упомянула о них. Она никогда не смотрела ни на них, ни на мои ноги, ни на спину. Она всегда смотрела на мое лицо.

Миссис Кармайкл говорила со мной так, словно не знала, что я не могу бегать, как другие ребята.

«Сбегай, приведи Джо», — обращалась она ко мне; или: «С вашими кроликами и разными затеями вы с Джо избегаетесь до того, что от вас только кожа да кости останутся. Сейчас же садитесь поешьте чего-нибудь».

Я часто мечтал о том, чтобы у них случился пожар: тогда я мог бы кинуться в пылающий дом и спасти ей жизнь.

У Джо был братишка Энди — такой маленький, что он еще не ходил в школу, и Джо должен был приглядывать за ним. Мы с Джо считали это тяжелой обязанностью.

Белоголовый Энди бегал, как кенгуровая крыса, Джо только и занимался тем, что ловил его. Энди был увертлив, как заяц. Он очень гордился своим проворством и иногда нарочно швырял в Джо коровий навоз, чтобы заставить старшего брата погоняться за ним. Джо бегал плохо, но, раз погнавшись за кем-нибудь, он бежал не останавливаясь, как собака, идущая по следу. Но когда, измотав Энди, Джо готовился схватить его, малыш испускал такой отчаянный вопль, что мать стремглав прибегала из прачечной.