Читать интересную книгу Я умею прыгать через лужи. Рассказы. Легенды - Алан Маршалл

Платья, рубашки — все было забрызгано водой… Мальчики выпрыгивали из этой толчеи на одной ноге, сжимая руками ушибленную голень, и вопили: «Ой-ой!» Девочки кричали: «Вот я скажу учительнице!» Те, кому удалось напиться, прокладывали себе дорогу через толпу, вытирая ладонью мокрые губы и торжествующе улыбаясь.

Я дрался за воду, как и все остальные. В таких случаях никто не считался с моими больными ногами, и меня сбивали наземь или отталкивали в сторону, проявляя полное пренебрежение к моим костылям.

Я поощрял такое отношение к себе, прибегая к угрозам, совершенно не соответствовавшим моим силам и возможностям. «Как дам раза, тогда узнаешь!» — кричал я нашему школьному силачу и главному забияке, к немалому его удивлению.

Все были уверены, что я готов осуществить свои угрозы, но до стычки со Стивом Макинтайром случая для этого не представлялось.

Стив ударил по кружке, когда я пил, облил мне всю грудь и выхватил у меня кружку. Я ударил его в живот, но от толчка выронил костыль и упал. Лежа на земле, я схватил Стива за ноги и свалил его в грязь. Он, однако, поднялся раньше, чем я, и уже бросился на меня с кулаками, но тут раздался звонок. В течение целой недели после этой стычки мы обменивались угрозами; каждого из нас окружали приятели, шептавшие нам на ухо свои советы. Все считали, что у меня сильные руки, но советчики Стива открыто заявляли, что если выбить у меня костыли, то песенка моя спета. Мои же сторонники, наоборот, утверждали, что лучше всего я дерусь именно лежа.

Сам я не знал, в каком положении я дерусь лучше всего, но был твердо убежден, что выйду из боя победителем.

— Пусть он собьет меня с ног, — заявил я Фредди Хоуку, — я все равно встану и снова кинусь на него.

Мои рассуждения основывались на простой предпосылке: «Если ты не сдаешься, тебя никогда не побьют». Я знал, что ничто на свете не заставит меня сдаться — следовательно, я должен победить.

Пересчитывая камешки и укладывая их в холщовый мешочек на шнурке, Фредди сказал мне:

— Я буду драться за тебя со Стивом и подарю тебе еще одну битку.

С этим я никак не мог согласиться. Я должен был сам разделаться со Стивом — сам, и только сам. Или я буду драться с ним, или навсегда прослыву мямлей и маменькиным сынком. Если я не буду с ним драться, ребята перестанут верить моим словам.

Все это я объяснил Фредди, и он посоветовал мне драться со Стивом, прислонившись к каменной стене, потому что, промахнувшись, Стив всякий раз будет ударять кулаком о стену.

Мне этот план понравился.

Вечером, придя из школы, я рассказал матери, что завтра буду драться со Стивом Макинтайром у старого пня на выгоне Джексона.

Мать обернулась ко мне (она готовила обед у плиты) и воскликнула:

— Драться? Ты будешь драться?

— Да, — ответил я.

Она поставила на плиту большой закопченный чайник и сказала:

— Мне это не нравится, Алан. Разве ты не можешь уклониться от этой драки?

— Нет, — сказал я, — я хочу с ним драться.

— Не надо, — произнесла она умоляющим голосом и вдруг умолкла, на лице ее появилась тревога. Она задумалась. — Я… А что говорит отец?

— Я еще ему не рассказал об этом.

— Пойди и скажи.

Я пошел к загону, где отец проваживал молодую нервную лошадь, волочившую за собой бревно. Выгнув шею, она грызла удила, и вся морда ее была в пене. Шла она скачками, и отец ей что-то говорил.

Я забрался на ограду и сказал:

— Завтра я буду драться со Стивом, Макинтайром.

Отец придержал лошадь и стал хлопать ее по шее.

— Как это — драться? — спросил он. — На кулачках?

— Да.

— А из-за чего сыр-бор загорелся?

— Он облил меня водой.

— Ну, это не страшно, — сказал отец, — я и сам не прочь побрызгаться.

— Он вечно задирается.

— Вот это уже хуже, — произнес отец, глядя в землю. — Кто твой секундант?

— Фредди Хоук.

— Да, — пробормотал он, — это хороший парень. — И добавил: — Я знал, что тебе придется с кем-нибудь сцепиться. — Он посмотрел на меня. — Но ведь не ты затеял драку, правда, сынок? Мне бы этого не хотелось.

— Нет, — сказал я, — это он пристает ко мне.

— Понятно, — промолвил отец и посмотрел на лошадь. — Подожди, я сейчас ее отведу.

Понаблюдав, как он распрягает лошадь, я слез с ограды и стал поджидать его у дверей конюшни.

Выйдя, отец сказал:

— А теперь давай-ка все выясним по порядку. Какого он роста, этот Макинтайр, я что-то не помню его.

— Он повыше меня, но Фредди говорит, что он трус.

— Подумай, — продолжал отец, — что будет, если он тебя ударит. Ведь он из тебя котлету сделает, а ты его схватить не сможешь. Конечно, и ты можешь разок здорово стукнуть его, но, если он ударит тебя подвздох, ты свалишься, как куль с мукой. Не потому, что ты не умеешь драться, — поспешно добавил он. — Я знаю — ты будешь молотить его, словно настоящая молотилка, но как ты устоишь на ногах? Ведь ты не можешь одновременно и держаться за костыли и бить его.

— Ничего! — с жаром воскликнул я. — Стоит мне только очутиться на земле, и я свалю его с ног, он от меня не уйдет.

— Ну, а как твоя спина?

— Все в порядке. Не болит. Вот если он ударит по спине, тогда будет больно, но я ведь буду на ней лежать.

Отец вынул трубку и задумчиво смотрел, как его пальцы уминают табак в чубуке.

— Жаль, что нельзя драться как-нибудь по-другому… Например, стрелять из рогатки.

— О, он по этой части собаку съел. Ему ничего не стоит за версту попасть в синицу.

— А как насчет палок? — спросил отец с ноткой сомнения в голосе.

— Палки! — воскликнул я.

— Что же, если драться на палках, то у тебя будет преимущество. Ведь у тебя руки сильней, чем у него. Ты мог бы биться с ним, сидя на траве. Как только подадут команду: «Начинай!» — или как там у вас говорят, старайся ударить его посильней. Если он, как тебе кажется, трус, то после первого же сильного удара он хвост и подожмет.

— А если он не захочет драться на палках?

— Заставь его пойти на это, — продолжал отец. — Если он упрется, обзови его трусом в присутствии ребят. На это он клюнет. Прояви хитрость. Не выходи из себя. Если тебе удастся, стукни его изо всех сил по костяшкам пальцев. Если он похож на своего старика, то он мыльный пузырь — я видел на днях в трактире, как его старик куражился. Делал вид, что ему не терпится пустить кулаки в ход, а когда старый Райли предложил ему выйти на травку, он быстро скис. И сынок, верно, такой же. Смотри, какое у него будет выражение лица, когда ты предложишь драться не на кулачках, а на палках.

Вечером через открытую дверь я видел, как отец разговаривал с матерью, штопавшей мои чулки. До меня доносились его слова:

— Мы должны закалять его, Мэри. Пусть он учится принимать удары в лицо, как бы это ни было больно. А если ограждать его от них, то кончится тем, что его будут бить по затылку, да еще как! Все это очень невесело. Но что поделаешь! Сейчас мы должны уже думать не о ребенке, а о мужчине и его будущем. Я хочу, чтобы он пошел на эту драку, несмотря на риск. Ведь ограждая его голову от ударов, мы можем разбить ему сердце. Уж лучше пусть рискует. Так я думаю. Возможно, я ошибаюсь, но готов прозакладывать все, что имею, — мне кажется, я прав.

Мать что-то возразила ему.

— Да, я знаю, — ответил он, — но мы должны рискнуть. Меня это тоже чертовски пугает, но самое страшное, что ему грозит, — это шишка на голове и одна-две царапины… Не хотел бы я быть на месте этого парнишки, Макинтайра, — добавил он после короткой паузы.

Он откинул голову и тихо засмеялся, и свет лампы озарил его лицо; мать смотрела на него долго и внимательно.

Глава 16

Драки происходили после занятий. В тот день, когда должна была состояться драка, вся школа была возбуждена и взволнована. Девочки то и дело грозили: «Вот я скажу!» — и наиболее известным в школе ябедам приходилось выслушивать великое множество возмущенных и оскорбительных тирад, после чего обиженные девочки, задрав нос и упрямо встряхивая косичками, удалялись, провожаемые сердитыми взглядами всех тех, кто презирал доносы.

Однако требовалась большая храбрость, чтобы действительно «донести», когда вся школа с нетерпением ждала драки, и девочки, считавшиеся ябедами, сделав два-три шага к двери, останавливались перед ней в нерешительности и принимались обмениваться явно клеветническими замечаниями по адресу «этих свиней мальчишек», не спускавших с них осуждающего взгляда.

Девочки не ходили смотреть драки (это считалось слишком грубым зрелищем для их утонченной натуры), но они следили за ходом событий издали и, как рассказывала мне Мэгги Муллигэн, от волнения ругались не хуже мальчишек.

Мэгги всегда приходила на драку. На этот раз она вместе с толпой моих сторонников сопровождала меня на выгон Джексона и, улучив момент, быстрым шепотом засвидетельствовала мне свою преданность: