— Ну какое тебе дело, что она скажет, молокосос ты? Кого трогает воркотня твоей Бидди? В былое время вот и дед твой вел такие же разговоры. А сколько раз натягивал он себе на голову вот эту самую шапку и смело нырял вниз вслед за мной! Немало отменных обедов и раковин, наполненных добрым коньяком, отведали мы с ним там внизу, под водой.
— Вы правду говорите, сэр? Без шуток? — спрашивает Джек. — О, тогда пусть я не знаю печали всю мою жизнь и еще один день, если окажусь хуже моего деда! Пойдемте, но только уж без обмана. Эх, где наша не пропадала! — воскликнул Джек.
— Ну, вылитый дедушка! — умилился старикашка. — А теперь пойдем, и делай все, как я.
Оба покинули пещеру, вошли в воду и немного отплыли, пока не достигли скалы. Водяной взобрался на вершину, Джек за ним. По ту сторону скала была отвесна, как стена дома, а море под ней казалось таким глубоким, что Джек чуть было не струсил.
— Внимание, Джек! — сказал водяной. — Надень на голову эту шапку и помни: глаза ты должен держать все время открытыми. Хватайся за мой хвост и следуй за мной, а там будь что будет!
И он нырнул, а Джек смело нырнул следом за ним. Они уносились все дальше и дальше, и Джеку казалось, что этому конца не будет. Ох, как бы ему хотелось сидеть сейчас дома, возле очага, вместе с Бидди! Но что было толку мечтать об этом, когда он проделал уже столько миль под волнами Атлантического океана? И он продолжал цепляться за хвост водяного, такой скользкий.
Наконец, к величайшему удивлению Джека, они выбрались из воды, и он обнаружил, что очутился на сухой земле на самом дне океана. Они вылезли на сушу как раз напротив хорошенького домика, искусно выложенного устричными раковинами. Водяной обернулся к Джеку и пригласил его войти.
Джек словно онемел: то ли от удивления, то ли от усталости после столь стремительного путешествия под водой. Он огляделся, но не увидел ни единого живого существа, за исключением разве что крабов да омаров, которые целыми толпами спокойно разгуливали по песку. Над головой было море, похожее на небо, а в нем, подобно птицам, кружили рыбы.
— Ты что молчишь, старина? — спрашивает водяной. — Осмелюсь думать, ты и не предполагал, что у меня здесь такое уютное заведеньице, а? Ты что, захлебнулся, задохнулся или утонул? Или о своей Бидди беспокоишься?
— О, только не это! — говорит Джек, показывая в веселой усмешке все зубы. — Но кто бы мог подумать, что увидит здесь что-либо подобное?
— Да ладно, пойдем-ка лучше посмотрим, что нам приготовили поесть.
Джек и в самом деле был голоден и очень обрадовался, заметив тонкий столб дыма, подымавшийся из трубы, — значит, приготовления шли полным ходом. Он проследовал за водяным в дом и увидел там прекрасную кухню, в которой чего только не было.
В кухне стоял великолепный стол с полками для посуды, а на них целая гора горшков и сковородок. Готовили две молоденьких русалочки. Отсюда хозяин провел Джека в скупо обставленную комнату. В ней не было ни стола, ни стульев, ничего, кроме пней и досок, чтоб сидеть на них и есть. Однако в очаге пылал настоящий огонь, и это несколько успокоило Джека.
— Пошли, я покажу тебе, где храню сам знаешь что, — сказал водяной, лукаво поглядывая на Джека.
Он открыл маленькую дверцу и ввел Джека в роскошный погреб, уставленный всевозможными бочками: большими, средними и маленькими.
— Что ты на это скажешь, Джек Догерти? А? Не так уж плохо живется здесь под водой?
— Я никогда в этом и не сомневался! — ответил Джек, явно предвкушая удовольствие и искренне веря тому, что сказал.
Они вернулись в комнату и обнаружили, что обед их уже ждет. Никакой скатерти на столе, конечно, не было, но что за дело? Разве дома у Джека она всегда бывала? Зато обед сделал бы честь лучшему дому в стране в праздничный день. Изысканнейшая рыба! А что в этом удивительного? Палтус, осетр, косорот, омары, устрицы и еще двадцать сортов были разложены на досках. А к ним всевозможнейшие заморские напитки, иначе как же еще согреться?
Джек напился, наелся до того, что уж кусочка в рот больше взять не мог, и тогда, подняв раковину с коньяком, промолвил:
— За ваше здоровье, сэр! Вы меня извините, конечно, но это чертовски странно, ваша честь, что мы с вами так давно знакомы, а я, собственно, не знаю, как вас зовут.
— Твоя правда, Джек! — согласился водяной. — Я как-то об этом не подумал, но лучше поздно, чем никогда. Зовут меня Кумара.
— Какое удачное имя, сэр! — воскликнул Джек, наполняя еще одну раковину. — За ваше здоровье, Куу, желаю вам прожить еще полсотни лет!
— Полсотни лет? — повторил Кумара. — Нечего сказать, одолжил! Если б ты пожелал мне пятьсот лет, тогда еще было б о чем говорить.
— Силы небесные! — воскликнул Джек. — Ну и долго вы живете здесь под водой. Да-а, ведь вы знали моего дедушку, а он вот уже больше шестидесяти лет как помер. Наверно, у вас здесь не жизнь, а малина.
— Да уж будь уверен! А теперь на-ка, Джек, отведай вот этого возбуждающего.
Так они опустошали раковину за раковиной, однако, к своему необычайному удивлению, Джек обнаружил, что выпивка нисколечко не ударяет ему в голову. Скорей всего это было потому, что над ними находилось море, которое охлаждало их разум.
Старик Кумара чувствовал себя в своей стихии и спел несколько песенок. Но Джек, даже если б от этого зависела его жизнь, больше одной запомнить не смог.
Рам фам будл буу, Рипл дипл нити доб; Дамду дудл Куу, Рафл тафл читибу!
Это был припев к одной из них. И, сказать по правде, никто из моих знакомых так и не сумел уловить в нем хоть какой-нибудь смысл. Что ж, такая же история и с большинством наших современных песен.
Наконец водяной сказал Джеку:
— А теперь, дружочек, следуй за мной, и я покажу тебе мои диковинки!
Он открыл малюсенькую дверь, ввел Джека в большущую комнату, и тот увидел целую уйму всяких безделиц, которые Кумара подбирал на дне морском. Но более всего внимание Джека привлекли какие-то штучки, вроде панцирей от омаров, выстроенные в ряд вдоль стены прямо на земле.
— Ну, Джек, нравятся тебе мои диковинки? — спрашивает старик Куу.
— Клянусь, сэр, — говорит Джек, — это достойное зрелище! А не будет с моей стороны дерзостью спросить, что это за штучки, вроде панцирей от омаров?
— Ах, эти? Клетки для душ, что ли?
— Что, что, сэр?!
— Ну, эти вот штучки, в которых я держу души?
— О-о! Какие души, сэр? — Джек был поражен. — Я полагаю, у рыб нет душ.
— Ну, конечно, нет, — ответил совершенно спокойно Куу. — Это души утонувших моряков.
— Господи, спаси нас и помилуй! — пробормотал Джек. — Но где же вы их достаете?
— Нет ничего проще! Когда я замечаю, что надвигается хорошенький шторм, мне нужно лишь расставить пару дюжин этих панцирей. Моряки тонут, души отлетают от них и попадают прямо в воду. Каково-то приходится бедняжкам в непривычном холоде? Тут и погибнуть недолго. Вот они и укрываются в моих панцирях. А когда душ набирается достаточно, я отношу их домой. Им здесь и сухо и тепло. Разве это не удача для бедных душ — попасть в такие прекрасные условия, а?
Джек просто оторопел и не знал, что и сказать. Так ничего и не ответил. Они вернулись в столовую и выпили еще коньячку. Он оказался превосходным. Но было уже поздно, да и Бидди могла начать волноваться, а потому Джек поднялся и сказал:
— Я думаю, мне пора уже двинуться в путь.
— Как хочешь, Джек, — сказал Куу. — Выпей-ка перед дорогой прощальную. Тебе предстоит холодное путешествие.
Джек был воспитанным человеком и знал, что от прощальной рюмки не отказываются.
— Интересно, — только заметил он, — сумею ли я найти дорогу домой?
— Да что ты волнуешься, — сказал Куу, — ведь я провожу тебя.
И они вышли из дома. Кумара взял одну из треуголок и надел ее Джеку на голову задом наперед, а потом посадил его к себе на плечи, чтобы легче было подбросить его.