Как крыса, блядь, – ответил Дим Димыч. – Вроде не трепал никому, а эта хуйня нашла же, блядь, дорогу. Дьяк, дай коньяк, а?
– Держи, – кивнул я и, протянул ему бутылку. – Дим, а батя ваш кем работает?
– Шмот в торгушку поставляет, – ответил бородач, наливая себе полный стакан. – А чо?
– Да бухло неплохое, – хмыкнул я, рассматривая этикетку «Remy Martin».
– Пей, друже, – рассмеялся он. – Там в комнате еще есть. С водкой Черепахи не сравнится, конечно.
– С этим говном ничего не сравнится, – буркнул Кир, игриво посматривая на Леську. – Олеся Дмитриевна, не желаете ли на балкончик проветриться сходить? Выкурить сигарету, поговорить о современных бардах?
– Перебьешься, Солёный, – хохотнула Леся, заставив заржать и Дим Димыча с Колумбом. Кир в итоге тоже улыбнулся и поднял руки. – Мой кавалер сегодня Миша.
– Тогда пойдем покурим, – подмигнул я ей и, поднявшись, протянул руку. Гибкая Леська поднялась с пола с грацией дикой кошки, после чего, покачивая бедрами, пошла на кухню. Кир, завистливо посмотрел ей вслед и причмокнул губами.
– Хороша девчонка, – пихнул он в бок Дим Димыча. – Не боишься, Диман, что на сестренку кто засмотрится?
– Не-а, – даже не думая, ответил бородач, поднимая кулак. – Уебу. А если не уебу, Леська сама ебнет. Зря что ли на рукопашку ходила в детстве. А чо, проверить хочешь?
– Не, ты чо, – миролюбиво отшутился Кир, а потом поник, заставив меня заржать. – Как она, блядь, моим чарам противится? Ума не приложу.
– Все просто, Солёный, – вздохнул Дим Димыч, протягивая Киру стакан с коньяком. – Ты ж страшный, как залупа Черепахи. А Леська смазливых любит. Видал, как у Дьяка прядки свисают сексуально? Я аж сам еле сдерживаюсь. Так что не вариант тебе совсем, друже. Не вариант. Выпей лучше.
Стоя на балконе, я обнял Леську и закурил две сигареты, одну из которых протянул ей. Прохладный ветерок развевал волосы, но внутри мне было жарко. Я чувствовал тепло Леськи и от этого заводился еще сильнее. Она это чувствовала, потому что с каждым порывом ветра прижималась ко мне все сильнее, изредка тихонько посмеиваясь. Правда потом она вздохнула и, развернувшись, обняла меня за шею и посмотрела в глаза.
– Ты хороший, Мишка, но сам же понимаешь, что у нас все не по серьезке, да?
– Почему? – криво улыбнулся я.
– Было хорошо, но пора завязывать, – тихо сказала она. Я, почувствовав себя задетым, нахмурился.
– А чего так? – спросил я. Леська грустно улыбнулась и чмокнула меня в щеку.
– Не хочу привязываться. Знаю, что потом будет, вот и не хочу, – ответила она. Я на миг отстранился, но Леська прижалась ко мне и покачала головой. – Подожди. Не сегодня, глупенький. Сегодня мне нужно тепло.
Мы заняли комнату родителей Леськи и Дим Димыча. Сначала просто легли на кровать, и я обнял Леську, прижав к себе. Потом она сама потянулась ко мне губами, а я ответил на поцелуй. Робко и нежно, не так, как было на хате у Черепахи. Этот раз я и правда запомнил надолго и помню до сих пор. Помню каждое прикосновение, каждый поцелуй и каждый Леськин стон, когда мы обессиленные отрывались друг от друга, чтобы после перекура снова слиться вместе.
Под утро, когда солнце заглянуло в комнату, мы лежали на кровати, сбросив одеяло на пол. Леська, закинув ногу на меня, поигрывала свободной рукой с моим кулоном в виде Кольца Всевластья, а я легонько поглаживал её по спине и улыбался, когда мурашки бегали под пальцами. Мы молчали, просто наслаждаясь теплом друг друга, и думали о своем. Я не знал, о чем думала Леська, но сам я гонял в голове её слова о привязанности. Сейчас я осознавал, что тоже не хотел привязываться к ней, как и к остальным девчонкам в моей жизни. Просто Леська меня опередила, и из-за этого было вдвойне некомфортно.
– У меня бабушка колдуньей была, – неожиданно сказала Леська. Я стоял у окна и, курив, рассматривал её обнаженное тело.
– Хочешь сказать, что у меня хуй отвалится? – усмехнулся я, заставив её рассмеяться. Правда, Леська быстро скорчила серьезную мордашку.
– Если бы ты меня обидел, то да, отвалился бы, – ответила она. – Просто мне бабушкин дар тоже достался. Не такой сильный, но я вижу то, чего другие не видят.
– И что ты видишь? – улыбнулся я. Выбросив окурок в окно, я вернулся в кровать и притянул Леську к себе, с удовольствием ощутив, как напряглась её грудь. – Давай только что-нибудь хорошее, а? У меня говна в жизни и так хватает.
– Хорошее будет, – уклончиво ответила Леська, смотря мне в глаза. Она взяла мою руку и прижала к губам, а когда отпустила, то тихонько добавила: – Будет и плохое, Мишка.
– Куда без этого, – вздохнул я.
– Но я знаю еще кое-что.
– Что? Кир окажется пидором и трахнет Жабу?
– Нет, – рассмеялась она и снова я подивился тому, с какой скоростью Леська меняет маски. – Вижу, что мы еще встретимся.
– И что потом?
– Потом темнота, – неопределенно буркнула она и улыбнулась. – Не знаю я, что будет потом. Но мы обязательно еще встретимся. Будь уверен.
– Поверю на слово. А теперь иди сюда, колдунья моя кареглазая, – рассмеялся я и поцеловал Леську. Она охотно откликнулась на ласку, и еще через минуту мы растворились в тепле.
Я тенью скользнул на кухню утром и вздрогнул, увидев за столом улыбающегося Дим Димыча. Бородач был в любимой майке «Helloween» и с аппетитом уминал яичницу. Поежившись, я неловко кивнул ему и присел на табурет, после чего взял из пачки на столе сигаретку.
– Блядь, Миха, да расслабься ты! – вздохнул Дим Димыч. – Типа, мне чо, отпиздить тебя надо?
– Ну, я с твоей сестрой мутил вроде как, – осторожно ответил я, заставив бородача заржать.
– У нас свобода, братан. Леське самой виднее, – улыбнулся он, а потом посерьезнел. – Если узнаю, что обидел её, то да – отхуярю. Тут уж не обессудь.
– Разве её можно обидеть? – хмыкнул я и подцепил вилкой огурчик из банки, которым тут же весело захрустел.
– Ты удивишься, но можно, – серьезно ответил Димыч. – Она хорошая, просто везет ей на мудил всяких.
– А я не мудило? – спросил я. Дим Димыч усмехнулся, утер жирные губы и покачал головой.
– Мудилу батиным коньяком я бы поить не стал, – сказал он. – Кир, кстати, свалил. Три часа назад, когда вы там стены сотрясали.
– Говнюк, – буркнул я. – Обиделся что ли?
– Хуй его знает. Сказал, что с Балалаем забился куда-то сгонять. Вот и убёг.
– Точно, – вспомнил я. – А Колумб с Викой?
– Спят еще. Но зная их, спать будут до обеда точно. Ты чо