Читать интересную книгу Мастер икебаны - Масси Суджата

— Ладно, — сказала я, — мне было бы неплохо немного проветриться.

Я постаралась одеться как можно быстрее, чтобы избежать обсуждений деталей моего гардероба. Выбрав легинсы, которые не слишком раздражали бы мою исколотую задницу, я надела свитер шестого размера (по японским стандартам, шестой женский размер считается большим) с надписью «Сказка станет былью». У дверей я натянула свои любимые кроссовки, с грустью думая о том, сколько миль я пробежала в них в прошлом году. Сейчас я едва была в состоянии дохромать до чайной лавки.

Ричард ворвался в квартиру, как маленькая летучая мышь. На его поношенном кожаном пиджаке блестели капли дождя, а маленькое колечко в нижней губе слегка подрагивало, когда он заговорил с тетей на своем гипервежливом японском.

— Симура-сан, прошу извинить меня за беспокойство. О! Я вижу, вы вышиваете! — Ричард развернулся так, чтобы лучше видеть, чем занимается тетя. — Какая дивная работа! Как бы я хотел научиться шить! Будь у меня под рукой игла и ножницы, все мои проблемы с гардеробом были бы решены.

Норие быстренько упрятала мой лифчик в свою корзинку для вышивания. Если уж мой расстеленный футон не должен попадаться на глаза посторонним, то что уж там говорить о кружевном белье! Выпроваживая меня, она сказала:

— Возвращайся побыстрее. Обед будет скоро готов.

— А меня вот на обед не пригласила, — пожаловался Ричард, когда мы вышли на улицу.

— Ты же знаешь, японцы никого никогда на обед не приглашают. И вовсе не потому, что они такие скупердяи, а потому что им кажется, что их квартиры слишком маленькие, а выбор блюд слишком скуден, — объяснила я, когда мы проходили мимо якитори[22], над которым развевались традиционные цветные флажки. Соблазнительный запах жареного цыпленка заставил меня на секунду пожалеть о своем вегетарианстве.

— М-м-м... Якитори. Не удивлюсь, если ты решишь изменить свой план. А что? Может, по бокалу пива и?..

— Боюсь, тетя унюхает все эти вкусности. Кроме того, я сомневаюсь, что у тебя есть время на что-то большее, чем чашка чаю. Разве обычно в эти часы ты не встречаешься со своим новым дружком?

— Тебя точит червячок ревности, — поддразнил меня Ричард. — Ты должна радоваться, что вчера вечером в «Сальса-сальса» я виделся с Энрике.

— С чего бы это мне радоваться?

Рядом с лавкой, где торговали тофу, тротуар был мокрый, я поскользнулась, и Ричард заботливо подхватил меня под руку.

— С новостями я подожду, пока мы окончательно не усядемся.

— И насколько существенны твои новости? — спросила я, намеренно замедляя шаг, когда мы вошли в аллею, ведущую к Чайному дому Янаки.

Наряду с магазином господина Ваки эта лавка была моим излюбленным местечком. Маленький деревянный домик, построенный в начале века, до сих пор сохранил свой первозданный вид, включая резную панель над входом, изображающую самурая и даму, наслаждающихся беседой. Внутри на ярко-красных стенах висели деревянные таблички с рекламой разнообразных чаев, начиная с тех, которые пьют при запоре, и заканчивая чаем, способным излечить разбитое сердце. По одной стене небольшой комнаты тянулись полки, где стояли коробки с чаем, предназначенным для продажи; напротив располагалось несколько столиков для тех, кто хотел выпить чая прямо здесь.

— Самый популярный напиток месяца — эликсир из змеиной крови. Непревзойденное средство от похмелья, как говорят знатоки. Но цена непомерная. — Ричард замолчал, вчитываясь в меню. Его знание кандзи и в сравнение не шло с моим. — Как насчет сакура-ю? Это чай, приготовленный из соленых бутонов вишни. Значит, будет солененьким, не так ли?

Я кивнула, хотя вишня во всех видах меня, мягко говоря, изрядно утомила. К счастью, официант предложил мне попробовать женьшеневого чая, который «дает энергию и укрепляет влюбленное сердце». Поскольку Ричард не был озабочен романтикой, он выбрал комбу-ча — питье из водоросли ламинарии, которое, если верить описанию в меню, продлевает жизнь.

Чай здесь подавался в небольших керамических чашках, покрытых изнутри гладкой глазурью. Снаружи они казались грубыми и шершавыми, совсем как та посуда, которую Мэри Кумамори приносила на выставку.

После нескольких глотков я решила, что женьшеневый чай не слишком отличается от зеленого, и стала оглядываться по сторонам. В чайной было полно стильных молодых людей, с томным видом подносивших чашки ко рту. Это что же? Пить чай снова становится модным?

— Итак, расскажи мне о вчерашнем вечере. Горячий чай согрел мое воспаленное горло, и я почувствовала себя лучше.

— Ну, Энрике все еще присматривал за баром, поэтому я заказал себе выпивку и стал бродить по залу туда-сюда. Но как только я услышал, что кто-то в разговоре упоминает школу Каяма, мои ушки насторожились.

— Трудно поверить, что такое заведение посещают флористы!

— Флористов и в помине не было. Сплетничали обыкновенные парни-работяги. Причем оба говорили на испанском. На одном была джинсовая куртка с вышитыми английскими и испанскими словами. Это заставило меня задуматься: не могла бы твоя тетя сделать аппликации в виде вишневых цветочков на моих любимых джинсах «Ливайз». Они бы чудненько закрыли дырки, которые ты называешь неприличными.

— Че. Это слово было вышито на куртке?

— Точно. Разве это имя?

— Кажется, это прозвище, которое обозначает «приятель» или «друг». Такое неформальное обращение. Ты разве никогда не слышал о Че Геваре, аргентинском революционере, который причастен к свержению нескольких режимов в Латинской Америке?

— Кто бы мог подумать, что мне понадобится испанский в Японии, — хмыкнул Ричард. — Вообще-то, это было странно. Я почти ничего не понял, кроме нескольких слов.

Лицо Ричарда скривилось, когда он глотнул своего чая, из чего я сделала вывод, что ламинария не пришлась ему по вкусу.

— Почему же ты не попросил Энрике перевести? — спросила я.

— Я же говорил тебе: он был занят за стойкой бара, а потом я вообще не был уверен, что разговор стоит того, чтобы его переводить. И все же я подумал о тебе и записал на салфетке те несколько слов, которые понял.

Он вытащил из кармана бледно-голубой кусочек бумаги с нацарапанными фломастером словами. Я прочитала: «Школа Каяма. „Мицутан". Больница Святого Луки. Рей Симура. Янака».

— Они знают, что меня пытались отравить. Посмотри, между словами, очевидно, существует связь! — Во мне боролись гнев, страх и ликование. Наконец-то появилась реальная ниточка, осталось только размотать клубок.

— Успокойся, Рей. Куча народу знала, что ты заболела.

— Откуда? — спросила я. — В газетах об этом не писали. Может быть, ты кому-нибудь рассказывал?

— Я рассказал Энрике, детка. Он хотел знать, почему тебя не было на субботнем вечере.

Мог ли Энрике случайно проговориться об этом Че? А может, проговорился Такео Каяма, который умудрился пролистать мою записную книжку и знал, где я живу?

— Человек, которого ты подслушал, говорил о том самом месте, где мы сейчас сидим. Я живу рядом. Ты слышал какие-то цифры? Они упоминали мой домашний адрес?

— Трудно сказать. Они же говорили по-испански. Рядом было несколько японских парней, которые, кажется, тоже понимали, о чем идет речь. А может быть, это были латинос японского происхождения. Кто ж их разберет...

— Эх, если бы мне удалось убедить лейтенанта Хату установить наблюдение за «Сальса-сальса» и использовать при этом испанского переводчика, — подумала я вслух.

— Только, прошу тебя, не впутывай Энрике. — Глаза Ричарда тревожно блеснули. — Он — мое сокровище.

— Было бы невредно вытащить твое сокровище за пределы бразильского клуба. Сдается мне, что ваше внезапно вспыхнувшее чувство рискует захлебнуться в бушующем море кайпиринъи.

— Подумаешь. У меня хоть кто-то есть. Хотя вас, мисс Обстоятельность, разумеется, не могут устроить такие любовные обстоятельства.

— Энрике знаком с Че? — Я пропустила его выпад мимо ушей.

— Вот оно! — оживился Ричард. — Лучшие новости я оставил на сладкое. Выяснилось, что они действительно знакомы, и я попросил Энрике представить меня Че. Кстати, очень приятный мальчик. Он даже предложил нам временную работу, но мы с Энрике сказали решительное «нет».

— Что еще за работу?

— Он сказал, что это связано с садоводством. Энрике сделал вывод, что здесь что-то нечисто, что пахнет черной бухгалтерией, ну ты понимаешь, нелегальщина. Сейчас у него нормальная работа в «Сальса-сальса», хорошая виза, и совершенно очевидно, что он не хочет попусту рисковать.

Сердце у меня внезапно забилось. То ли на меня так подействовал женьшеневый чай, то ли у меня созрел гениальный план.

— Как ты думаешь, удобно было бы попросить Энрике разузнать об этой загадочной работе?