— Как Юлия? — шепотом спросила женщина.
Игорь помотал тяжелой головой:
— Здесь больница, а не проходной двор. Должны же быть хоть правила приличия…
— Ей лучше?
— Кто вы такая?
— Я ведьма, — женщина улыбнулась. — Ясновидящая. Целительница… Игорь, вы славно ведь посидели на Пасху с Митей, с Юлей и с этой еще, как ее, зубастой такой… Лизой?
Игорь нахмурился:
— Это Митя рассказал?
— Нет, — женщина улыбнулась. — Я вижу… — Она театрально прикрыла глаза ладонью. — Вот вы сидите рядком, перед вами на столе… что это? Бутылка мартини… Ты сидишь рядом с черненькой девушкой, молоденькой, зубки у нее большие… Хочешь пощупать за колено, а она не дается. А рядом с ней Юлия. Улыбается… Руку положила этой черненькой на плечо… Вижу…
— Впечатляет, — Игорь хмыкнул. — Что еще видишь?
— Беду твою вижу. Черные мысли. Спасение, — твердо ответила Ирина.
Криво улыбаясь, Игорь открыл свой ноутбук. Нашел фотоальбом. Нашел папку «Пасха, хорошо сидим».
Открыл фото. Развернул ноутбук к Ирине:
— Вот это ты видела, волшебница? Или что-то еще?
Та посмотрела на фотографию — и вдруг страшно переменилась в лице. Как будто ей показали невесть какой ужас — а ведь фото было самое простое, сидят четыре пьяненьких рыла за столом, радуются жизни…
* * *
На фотографии их было четверо.
Ирина трясущимися руками вытащила из сумки свой экземпляр в пластике. Точно тот же снимок — но, отдавая ей фото, Митя обрезал его по левому краю. Осталось только — Ирина выпучила глаза, — остался самый краешек рукава, который Ирина приняла за фрагмент диванного валика… Да еще колено под столом…
На оригинальной фотографии слева, рядом с Игорем, сидел Митя.
— А кто же камеру держал?!
— Снято со штатива, — отозвался удивленный Игорь.
Митя улыбался на фото — широкие плечи расправлены, длинный хвост за плечами, свободный пиджак, желтая рубашка; на шее у Мити был синий в полоску галстук с Микки-Маусом.
* * *
Митя Чеканкин закончил разбирать документы.
Сложил стопкой на краю стола. Сложил камеру, флешки, чип-карты со своими работами.
Запустил переформатирование диска на компьютере.
На листе бумаги А4 написал карандашом: «Я виноват в смерти человека».
Порвал на мелкие ленточки. Написал на другом листе: «Юля, я виноват, до встречи».
Порвал на крошечные кусочки.
Прошелся по квартире. Выглянул в окно — второй этаж; попытался отвязать бельевую веревку на балконе — не смог. Дрожали пальцы.
Достал ножницы из ящика кухонного стола.
Зазвонил мобильный телефон; на дисплее высветилось: «Ведьма».
Митя выключил телефон, вынул чип и выбросил в мусорное ведро.
* * *
Ирина вылетела на середину улицы, размахивая руками; машины, вместо того чтобы притормаживать, объезжали ее и поддавали ходу.
— Спокойнее! — кричал демон, сам очень далекий от спокойствия. — Спокойно, есть время! Нет пробок! Вызови такси по телефону!
Полная луна висела над городом.
Морщась, кромсая, Митя все-таки отрезал бельевой шнур на балконе ножницами. Принес в комнату. Попытался связать петлю, но старая веревка была слишком толстой и несгибаемой, как проволока.
Митя открыл шкаф. Рассыпал одежду, затолкал обратно; подергал в руках тонкий шарф. Оставил.
Вывалился откуда-то и раскинулся на полу полосатый галстук с Микки-Маусом. Тонкий, легкий шелковый галстук.
* * *
— Не трое, а четверо, — бормотала Ирина. — Ты, демон… Ты что, не видел?!
— Я видел то же, что и ты!
— Вранье! Ты знал больше! Ты знал о самоубийце! Почему сразу не выяснил, кто?!
— У кого выяснил? Ты думаешь, мне что-то объясняют? У меня будто штамп перед глазами: на этом фото самоубийца! Петля, четыре тринадцать, Микки-Маус! Все!
Водитель такси глядел на дорогу очумелыми глазами, но молчал.
* * *
Митя так и эдак повертел в руках галстук. Привязал петлю к турнику в дверном проеме.
Ирина металась среди ночных дворов:
— Где здесь третий корпус? Где?!
— Я не знаю! — орал демон.
— Ты хоть что-то вообще знаешь?! Два бомжа на лавочке удивленно переглянулись.
* * *
Митя налил себе коньяка. Выпил. Закусил лимоном.
Петля ждала.
Митя принес из кухни табуретку, коротко вздохнул, посмотрел вверх…
* * *
Ирина, спотыкаясь, бежала вверх по лестнице. Квартира восемь…
Ирина всей ладонью нажала на кнопку звонка.
* * *
Митя вздрогнул от звонка в дверь. Торопливо надел петлю на шею…
Часы показывали четыре — и десять минут. Час Быка; время, когда бодрствующим сильнее всего хочется спать, а спящие просыпаются от кошмаров.
Время, когда сердечный ритм планеты прослушивается слабо.
Час Быка.
* * *
— Не звони, — сказал демон. — Только хуже будет.
— А что мне делать?!
— Три минуты осталось.
— Ты что, издеваешься?!
— Ира, если он умрет — ты умрешь тоже.
— Сволочь, — прохрипела Ирина.
* * *
Старушка в доме напротив поднялась среди ночи — накапать себе валокордина. Не стала зажигать свет, чтобы не тревожить сына и невестку.
Под лунным светом двор выглядел незнакомо и сказочно; старушка залюбовалась бликами света, играми тени и вдруг чуть не выронила стакан — на той стороне двора, в каких-нибудь шестидесяти метрах, взрослая женщина лезла на дерево, как Тарзан. Вот она повисла и чуть не свалилась… Вот она перебралась на балкон…
* * *
Задыхаясь, Ирина вывалилась на балкон квартиры номер восемь. Через два слоя мутного стекла, через щель в неплотно задернутых шторах увидела длинную фигуру — человека на табурете…
— Стекло! — крикнул демон.
На балконе валялась рухлядь — среди прочего отслуживший стул без ножки. Подхватив стул двумя руками, Ирина замахнулась…
* * *
Митя медлил. Перед смертью он хотел вспомнить самое хорошее, что было в жизни, но воспоминания не шли; приходили на ум какие-то ссоры, обиды, что-то незначащее, а главного — красивого — не было. Но это ведь не значило, что Митина жизнь прошла зря?!
И вот когда он вспомнил, наконец, как смеется счастливая Юля, и решил, что этого хватит, — в эту самую минуту стекло, отделяющее комнату от балкона, лопнуло.
— Стоять!
Замерев, застыв, Митя смотрел, как приземляется на усеянный осколками ковер ведьма — настоящая ведьма, оскаленная, растрепанная, с опасным блеском в глазах:
— Ты что делаешь, а? Ты куда залез?! Совести у тебя нет! Бога не боишься, скотина такая! А ну быстро слезай!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});