— Придется немного подождать, мистер.
Минуты через две дверь распахнулась, и Грега ввели в маленькую, как приемная средней руки учреждения, комнату. Из-за стола поднялась стройная молодая девушка, одетая в белую с ручной вышивкой батистовую блузку и гладкую лиловую юбку, с длинными разрезами по бокам.
— Будьте любезны пройти за мной. — Она подождала, когда Фрэнк приблизится, и, повернувшись, повела его к высокой, обтянутой черной блестящей кожей двери. Открыв ее, легонько под локоть втолкнула его внутрь.
Кабинет был просторным, почти квадратной формы, без окон. По стенам мягкие, темно-зеленого цвета кресла. В углу телевизор и небольшой бар с холодильником. Справа полированный коричневый столик, на нем телефон, а в кресле тщедушный брюнет с бледным до синевы лицом, с резко выпирающими скулами и провалившимися щеками. Неподалеку на низеньком диванчике сидели двое в строгих черных костюмах и белых рубашках с галстуками. Чернявый поднялся навстречу Грегу и протянул вперед костлявые руки.
— Вот это сюрприз. — Он как-то тихо-тихо засмеялся, словно прошелестели тонкие страницы книги. — Откровенно говоря, не ожидал, что вы когда-нибудь пожалуете к нам, мистер Грег, щепетильность и принципиальность лезли из вас, как клубничное суфле из вазочки.
Это и был знаменитый Майк-череп. Фрэнк отметил, что он почти не изменился, разве стал чуть-чуть полнее — раньше вообще был худ, как скелет.
— Здравствуйте, Майк. — Грег пожал протянутую руку.
— Присаживайтесь. На остальных не обращайте внимания, считайте — их нет.
Но Фрэнк обратил.
Второй, тот, что сидел ближе к боссу, был не кто иной, как Дылда. Он обрюзг, под глазами нависли отечные мешки, оттопырилась нижняя губа, еще больше вылезли и без того редкие волосы. Его было трудно узнать, но Грег запомнил негодяя на всю жизнь. На миг он пожалел, что пришел, но взял себя в руки, дело того требовало, и черт с ним, с этим подонком, лишь бы удалось выведать что-либо полезное для Кребса.
Несомненно, Дылда не помнил Фрэнка, он равнодушно окинул его взглядом и даже зевнул, прикрыв ладонью рот.
Как наяву перед Грегом промелькнул бросившийся на бандита Косой, зажавшая выколотый глаз ручонкой девочка. Будто резанул по ушам ее жалобный вскрик и исступленный вопль Косого.
Фрэнк сел. Майк обошел столик и словно утонул в мягком четырехугольнике кресла.
— Я слышал, Хитрый Опоссум отдал концы, и вы у руля конторы «Гуппи». Ползете вверх, старина. Поздравляю. Мы противники, но я откровенно рад вашим успехам, ибо как-никак обязан вам.
— Спасибо, Майк. — Фрэнк поклонился и положил ладони на колени.
— Не предлагаю спрыснуть встречу. Вы же не пьете, — опять зашелестел смехом Майк. — Что привело вас ко мне?
— Самые недавние события. Вы читали газеты? Происшествия последних дней и заинтересовали меня. Уж вам-то должно быть известно, что происходит — это же ваши владения. Мне необходимо, жизненно необходимо выяснить, кто так виртуозно ухитряется освобождать людей от их одеяний?
— Пять минут назад мы беседовали на эту тему. — Майк сделал жест в сторону застывших, как манекены, людей. — Мы бы сами щедро заплатили тому, кто объяснил бы нам, властелинам округа, что творится в нашей же вотчине. — Глаза Майка стали злыми, оскалились крупные желтые зубы, он уже не улыбался. — Если мы найдем этих каналий, не сомневайтесь — им не поздоровится. Но, к великому сожалению, для нас это как гром среди ясного неба. Я абсолютно откровенен. Это не наши.
Единственно, чем мы поживились, — драгоценностями: так, разными колье, брошками, кулончиками, но не раздевали и не взяли ни одной шмотки, даже носового платка. Скажу больше, я связывался с коллегами из других районов, они в полном неведении. Скажу еще больше, я помню, что вы сделали для меня, наши трюкачи заявляют: сделать это простому смертному нельзя, невозможно, если он не какой-то уникальный тип или человек-невидимка. — Он встал и прошелся, шаркая подошвами, по густому, во весь кабинет зеленому ковру. — Да, нельзя. Я знаю, все юристы, во всяком случае, такие, как вы, верят фактам. Что ж, постараюсь вас убедить, выслушаем мнение специалиста. — Он нажал справа от столешницы маленькую кнопку.
В дверях появилась секретарша, что привела Грега.
— Рита, сколько времени потребуется человеку, чтобы самостоятельно и добровольно раздеться?
— Мужчине, женщине? Полностью или частично?
— Допустим, женщине, полностью.
— В специальном костюме пятнадцать секунд. В обычном летом — пятьдесят секунд, зимой — полторы минуты, — ответила, смущенно потупив глаза, секретарша.
— Вы слышали? — Майк повернулся к Грегу. — И это, я подчеркиваю, по собственной воле. — Он снова бросил взгляд на девушку. — Рита, а если принудительно, да еще в общественном месте, но не прибегая к аппарату К.
— Без насилия и телесных повреждений? — спросила она.
Майк вопросительно взглянул на Фрэнка.
— Разумеется, — кивнул Грег.
— Вообще невозможно.
— Молодец, малютка, спасибо, ступайте. — Он остановился против кресла Фрэнка, покачиваясь с носков на каблуки лакированных туфель. — Можете не сомневаться в ее компетентности, она на этом съела не одну, а всех собак вместе со щенками, и не только нашего города.
Я повторяю — это не деяние рук людских. Нет. Возможности смертного ограничены, они имеют предел. Выше собственного носа не прыгнешь — будь ты трижды талантлив в своем ремесле. Во всяком случае, такие мастера еще не производились на свет обычными бабами.
— Уж не вдарились ли вы в магию или религию? — скептически усмехнулся Фрэнк.
— Что вы, Грег, упаси меня бог, я столько нагрешил, что даже римский папа не в состоянии выписать мне индульгенцию на отпущение грехов, а поэтому в моих же интересах не верить ни в бога, ни в загробную жизнь — это слишком хлопотно. И тем не менее я повторяю: люди, обычные наши обдиралы, мы их так называем, сделать этого не в силах. Так-то. — Он прошел за столик и сел слева. — Даже используя аппарат К, но в газетах о нем не упоминалось. Да и мои друзья свое участие полностью отрицают, а уж вы-то знаете, как мы умеем наказывать за обман. Не в пример вашему юридическому и полицейскому аппарату в нашей системе свято соблюдается принцип неотвратимости наказания. Куда бы ни скрылся провинившийся, мы его обязательно разыщем и он понесет заслуженную кару. Наш девиз: строгость, справедливость и неотвратимость.
— А что это за аппарат К, о котором вы упомянули? — недоуменно спросил Грег.
— Извините, я упустил из виду, что вы уже не занимаетесь подобными делами. Хотя даже самый паршивый полицейский знаком с этой штукой. — Он открыл ящик стола и вынул предмет, что-то вроде небольшой зажигалки. — Вот он. Видите, длинный, телескопический, наподобие антенны медный штырек. Если им прикоснуться к голове человека и нажать кнопку, он получит удар тока и рухнет на землю в шоке. Не беспокойтесь — это не смертельно и не вредит здоровью. Очухается минут через сорок, разумеется, выглядеть он будет как ощипанный цыпленок, то есть полностью лишенный личной собственности, а заодно и меченный на всю жизнь. Этот механизм впервые применила, кстати, полиция при разгоне демонстрантов. Очень удобно — раз, возмутитель спокойствия падает, и его без суеты волокут в фургон. И самое главное — можно бить, не получая сдачи. Мы это оценили и внедрили у себя.
— Что вы имели в виду, когда сказали: человек становится меченым? — поинтересовался Фрэнк. — После действия аппарата остается шрам, ожог или клеймо?
— Да, именно клеймо. — Глаза Майка зловеще и лихорадочно заблестели. — Клеймо до конца его дней. Не прикидывайтесь наивным. — Он немного помолчал. — Прошу прощения, я все время забываю — вы же покинули полицейское ведомство пять лет назад, а это сатанинское изобретение они ввели совсем недавно под грифом «сверхсекретно».
— Я действительно не в курсе, — удивился Фрэнк. — Объясните, пожалуйста.
— Радиоактивный висмут-100. Как видите, научно-техническая революция вторглась в область и воров и полицейских.
— При чем здесь висмут? — Грег вскинул брови.
— Его впрыскивают в кровь тем, кто вторично предстает пред ослепшими очами богини правосудия. Считают — первый раз случайность, а если второй, то уж наверняка потенциальный бандит. После этой манипуляции человек становится отверженным — дорога назад, как вы говорите, в честную жизнь, ему отрезана. Счетчик Гейгера любого полицейского или кадровика в фирме частной или государственной тотчас покажет — перед вами уголовник. И не бывший, таких по вашим понятиям не бывает, а настоящий, следовательно, первые будут его хватать и снова сажать в кутузку, даже если парень ничем не провинился, а вторые, наоборот, гнать и не давать работы. Глупцы — этим-то они оказывают нам, шефам, неоценимую услугу, пополняя каши ряды.