— Что же, с делами покончено, джентльмены. Что позволите предложить вам в качестве развлечения? Капитан Буш может припомнить ночи накануне боя, проведенные за игрой в вист. Но сам он, без сомнения, не относится к поклонникам этой игры.
Это была констатация факта: в целом свете невозможно было найти человека, менее расположенного к игре в вист, чем Буш, и тот сонно усмехнулся в подтверждение незлобливой поддевки Хорнблауэра. Однако он явно был польщен, что Хорнблауэр помнит о нем такие вещи.
— Вам нужно выспаться, сэр, — сказал он на правах старшего офицера по отношению к прочим двум, с ожиданием смотревшим на него.
— Мне пора отправляться на корабль, сэр, — присоединился Ховард.
— Так же, как и мне, сэр, — заявил Фримен.
— Я бы не хотел, чтобы вы уходили, — воспротивился Хорнблауэр.
Фримен бросил взгляд на колоду карт, лежащую на полке у переборки.
— Прежде чем мы уйдем, могу предсказать вам судьбу, — вызвался он, — возможно, я смогу припомнить то, чему учила меня бабушка-цыганка, сэр.
Значит, в венах Фримена действительно течет цыганская кровь. Хорнблауэру часто приходила в голову эта мысль, когда он отмечал смуглость его кожи и черные глаза. Хорнблауэр был слегка изумлен легкостью, с которой Фримен признал данный факт.
— Погадайте сэру Горацио, — сказал Буш.
Фримен перетасовал колоду: движения пальцев выдавали в нем знатока. Он положил ее на стол, взял руку Хорнблауэра и положил ее на колоду.
— Подснимите три раза, сэр.
Хорнблауэр терпеливо проделал процедуру: он подснимал, а Фримен тасовал карты. Наконец Фримен перехватил колоду и начал раскладывать карты на столе рисунком вверх.
— В этой стороне — прошлое, — объявил он, указывая на замысловато разложенные карты, — а здесь — будущее. О прошлом много есть чего рассказать. Вижу деньги, золото. Вижу опасность. Опасность, опасность, опасность. Вижу тюрьму — дважды, сэр. Вижу темную женщину. Вижу белокурую женщину. Вы странствовали по морям, сэр. Он толковал карты профессионально, объясняя их значение на одном дыхании. Он сделал краткий обзор карьеры Хорнблауэра, и Хорнблауэр слушал его плавно лившуюся речь с увлечением и даже с восхищением. Все, о чем рассказал Фримен, мог рассказать любой, кто ознакомился хотя бы в общих чертах с прошлым Хорнблауэра. На мгновение его брови сдвинулись, когда речь зашла об умершей Марии, но затем, когда Фримен перескочил к описанию приключений Хорнблауэра на Балтике, переводя фразы с нормального языка на жаргон, используемый цыганами с ловкостью, достойной восхищения, он снова улыбнулся.
— И еще был недуг, сэр, — закончил Фримен, — очень серьезный недуг, прошедший только недавно.
— Потрясающе! — воскликнул Хорнблауэр в притворном восхищении.
Предчувствие наступающего боя всегда пробуждало в нем лучшие из его качеств: он стал сердечным и открытым в обращении с младшими офицерами, что было бы немыслимо в любое другое время.
— Потрясающе — это именно то слово, сэр, — сказал Буш.
Хорнблауэр удивился, отметив, что Буш действительно впечатлен, тот факт, что ловкое манипулирование знанием его прошлого со стороны Фримена произвело на него такое действие, могло служить объяснением успеха, которым пользуются в этом мире шарлатаны.
— Что насчет будущего, Фримен? — поинтересовался Ховард. Приятно было видеть, что Ховард был единственным, кто поддался чарам лишь в умеренной степени.
— Будущее, — сказал Фримен, постукивая по столу костяшками пальцев и переходя к другой части гадания, — будущее всегда более загадочно. Я вижу корону. Золотую корону.
Он передвинул разложенные карты.
— Корона и есть, сэр, как ни верти.
— Горацио Первый, король Людоедских островов, — засмеялся Хорнблауэр. То, что он шутил по поводу своего имени, предмета для него, как правило, весьма болезненного, служило наилучшим доказательством хорошего расположения духа.
— И еще большая опасность. Опасность и белокурая женщина. Одна и другая рядом. Опасность из-за женщины, или опасность рядом с женщиной. В любом случае опасность, сэр. Я советую вам опасаться белокурых женщин.
— Чтобы дать такой совет не нужны карты, — сказал Хорнблауэр.
— Иногда карты говорят правду, — ответил Фримен, посмотрев на него с каким-то особым выражением в сверкающих глазах.
— Корона, белокурая женщина, опасность, — повторил Хорнблауэр. — Что еще?
— Это все, что я могу прочитать, сэр, — сказал Фримен, собирая карты.
Ховард посмотрел на большие серебряные часы, которые извлек из кармана.
— Если бы Фримен мог сказать нам, увидим ли мы завтра белый флаг над цитаделью, — сказал он, — это помогло бы нам решить, продолжать ли нам столь приятный вечер. Как бы то ни было, сэр, мне необходимо отдать распоряжения.
Хорнблауэру было откровенно жаль прощаться с ними. Он стоял на палубе «Флейма» и смотрел, как их гички уходили прочь, во тьму зимней ночи, в то время как боцманские дудки вызывали на смену полуночную вахту. Было пронзительно холодно, особенно после жаркой духоты каюты, и, может быть в результате этого, он почувствовал себя более одиноким, чем обычно. Здесь, на «Флейме», с ним находились только два вахтенных офицера, позаимствованных с «Порта Коэльи», завтра нужно будет взять еще одного с «Нонсача» или «Камиллы». Завтра? Нет, уже сегодня. И возможно, что сегодня попытка Лебрена овладеть Гавром будет иметь успех. Сегодня его могут убить.
Глава 10
Когда наступил рассвет, или вернее, когда ночь почти не различимо для глаза сменилась тусклым светом дня, был густой туман, как того и следовало ожидать в такое время года в таком месте. «Порта Коэльи» была едва различима: темный сгусток в пелене тумана. Окликнув ее во всю силу легких, Хорнблауэр получил слабый ответ, что по корме у нее виден «Нонсач», а несколько секунд спустя поступила дополнительная информация, что «Камилла» находится в пределах видимости с «Нонсача». Таким образом, его эскадра была в сборе, оставалось только ждать, и размышлять, уже в сотый раз, каким образом босым матросам, под ногами которых плескалась ледяная вода, удается исполнять свою каждодневную работу — драить палубу. Они, тем не менее, смеялись и веселились по мере ее выполнения: британские матросы сделаны из прочного материала. Вероятно, на нижней палубе почуяли, что концентрация сил обещает наступление новых событий, и там нашли эту перспективу обнадеживающей. Хорнблауэр знал, что отчасти это происходит в силу того, что они заранее уверены в успехе неизвестного предприятия. Должно быть, удивительно приятно положиться на кого-то и не иметь более никаких сомнений. Хорнблауэр смотрел на занятых работой людей и одновременно жалел их и завидовал им.