— Мне все равно как вы называетесь, — перебил Конан. — Пока вы не пробуете свои колдовские штучки на мне, можете жить спокойно. Давай приведем в чувство эту красавицу, не то она помрет во сне.
Они принялись тормошить Далесари. Скоро она начала шевелиться, бормотать, и Югонна совершенно обезумел от счастья. Недовольный всеми этими причитаниями и восторгами, Конан отошел подальше и освободил наконец из песчаного плена свой меч. Он чувствовал себя обманутым. Итак, он сам, добровольно, участвовал в колдовстве! Да еще позволил использовать для этой цели свое оружие!
Такого с ним, пожалуй, не случалось…
Югонна как будто угадал мысли киммерийца. С сияющим лицом он повернулся к своему спутнику, когда тот подошел и мрачно уставился на парочку спасенных любовников.
— Конан! — воскликнул Югонна. — Мы оба тебе очень признательны. Позволь же отблагодарить тебя…
— Треугольными монетами, которые здешние трактирщики не хотят брать даже ради золота? — проворчал Конан.
— Нет, кое-чем получше…
Югонна кивнул Далесари, и она достала небольшой мешочек с драгоценными камнями.
— Они настоящие? — уточнил Конан. — Не иллюзия?
— Нет… Неужели ты думаешь, что мы посмели бы обманывать тебя? — удивился Югонна.
— Что ж, хорошо, — сказал Конан. — Полагаю, здесь мы и расстанемся.
— Что? — испугалась Далесари. — Ты бросишь нас в пустыне?
— Не вижу в этом никакой беды, — пожал плечами киммериец. — У вас есть вода, кое-какие сбережения, два верховых животных… И кроме того, Югонна теперь опытный путешественник. Он сумеет выжить в пустыне сам и не позволит погибнуть своей спутнице. Не так ли, Югонна?
Молодой человек промолчал.
Конан взял один из драгоценных камней и подбросил его в воздух.
— Посмотрим, может быть, и из меня получится колдун! — сказал киммериец. — Какое бы заклинание применить? Бум-брам-трам! Превратись!
И камень, сверкнув гранями на солнце, вдруг обернулся птицей. С пронзительным криком птица умчалась прочь.
Конан посмотрел на своих знакомцев. Хищная ухмылка растянула губы варвара.
— Как вам поправилась моя магия, друзья мои?
— Конан, это не то, что ты подумал, — заговорил Югонна, но его спутница опередила его:
— Нет, он прав. Мы должны рассказать ему все. Он доказал, что достоин нашего доверия…
— Для начала давайте уточним одну вещь, — сказал Конан. — Я никому ничего не доказывал. Меня наняли для определенной работы, заплатили, кстати, плохо, хотя работа сделана… И теперь, кажется, собираются почтить очередной лживой историей.
— Нет, эта история будет совершенно правдивой, — заверила Далесари. — Кое-что из рассказанного Югонной — правда. Мы договорились, что при общении с людьми будем пользоваться именно таким вариантом нашей истории. Мы действительно живем в Авенвересе, в Аквилонии. Там имеется небольшое сообщество, которое называет себя магическим. На самом деле мы не маги.
— Знакомая песенка, — перебил Конан.
— Все, что мы создаем, — это иллюзии, — продолжала Далесари. — Иллюзия заложена и в драгоценных камнях, и в той птице… Ты правильно угадал: если заговоренный камень подбросить, он обернется птицей. А если бросить его на землю, превратится в змею.
— Ну а можно сделать так, чтобы он оставался драгоценным камнем? — поинтересовался Конан.
— Наверное… Но эта иллюзия, как и любая другая, будет длиться недолго.
— Ронселен — действительно дядя Далесари?
— Да, я рассказал тебе правду в том, что касалось нашей с Далесари любви и в том, что касалось козней ее дядюшки и опекуна, — сказал Югонна. — Пойми, ложь была лишь в том, что не… совсем не практикуем магию. Даже лабиринт в нашем городе существует взаправду.
— Но город ваш — вовсе не обломок Атлантиды, не так ли?
— Да, — кивнул Югонна. — Хотя нам, конечно, хотелось бы считать себя потомками атлантов, но… это не так. Мы самые обыкновенные люди.
— Я па самом деле интересуюсь растениями, — вставила Далесари, обольстительно улыбаясь Конану.
На киммерийца эта улыбка не произвела никакого впечатления.
— А монеты?
— Монеты — настоящие. Они имеют хождение только в нашем городе.
— Ясно. А верховое животное?
— Его вывели наши ученые. Здесь тоже нет иллюзии. Очень удобная порода. Вынослив, как верблюд, но умен и обычно добр, в отличие от верблюда.
— Ваша одежда… — начал было Конан.
— Мы украли несколько шелковичных червей у кхитайцев, — с гордостью сообщил Югонна. — Несколько поколений назад наши ученые в лабиринте освоили шелкопрядство, более того — научились делать плотную ткань. Мы добавляем к шелковой нити льняную. Очень интересный способ. Так одеваются только обитатели лабиринта Авенвереса.
— Чего только не узнаешь! — сказал Конан. — Что ж, благодарю вас за поучительную историю. Я рад, что все закончилось благополучно и что вы наконец обрели друг друга. Возвращайтесь в лабиринт и плодите там магических деток, которые подожгут бороду своего отца и превратят в лягушек все украшения своей матери. Желаю вам в этом преуспеть!
С этим Конан уселся на своего коня и вознамерился было уехать.
Но любовники быстро догнали его.
— Ты оставишь нас здесь?
— Я ведь уже сказал, что моим изначальным намерением было побыть в одиночестве. Помнишь, как мы встретились, Югонна? Если у тебя не совсем отшибло память, я тебя предупреждал: я доведу тебя только до караван-сарая. Потом ты нанял меня… Но поскольку заплатить ты мне так и не удосужился, то я считаю мою работу выполненной, а тебя — моим должником. Прощай.
И киммериец ударил коня пятками. Югонна и Далесари провожали его долгим взглядом. Наконец Далесари повернулась к своему возлюбленному.
— Мы ведь не пропадем в пустыне, верно?
— Верно, — сказал Югонна. — Конан был прав: я теперь хорошо умею выживать в любых условиях. У меня был отменный учитель. А кроме того…
Он потянулся рукой к шее возлюбленной и вытащил наружу маленький медный медальон.
— Эта штука все еще с тобой…
— Разумеется, — улыбнулась она.
— Ронселен, надо полагать, охотился именно за этим предметом.
— Разумеется, — повторила Далесари.
— Обними меня. Попробуем вместе прочесть заклинание…
Она потянулась к нему, не слезая с седла, и он коснулся ее руки. Конь пугливо фыркал, обнюхивая странного зверя; животное Далесари, напротив, относилось к новому соседству с полным спокойствием.
Голоса любовников слились. Странная речь полилась из их уст, длинное, ритмическое заклинание, произносимое нараспев.