Читать интересную книгу Знак Сокола - Дмитрий Хван

– Не знаю, – искренне пожал плечами Томас.

– А я знаю! – воскликнул Престкотт. – Вы можете представить себе армию Дании и орды московитов вооружёнными этими чудо-мушкетами?

– А куда направятся эти послы дальше, к польскому королю? – закашлявшись от крепости напитка, проговорил Тассер. – Швыряться золотом там?

– Возможно, – задумался Вильям, мучительно перебирая в памяти все обстоятельства этого тёмного и непонятного дела. Наконец его осенило. – Я понял! – возбуждённо прокричал он. – Готовится разлад наших союзников в европейской войне. Нам с вами нужно срочно поговорить с сэром Эдвардом. Мне нужен Патрик Дойл, срочно!

Тассер удивлённо посмотрел на Вильяма.

«А этот молокосос не так глуп», – подумал бывший член Московской торговой компании. Как ему показалось, он понял, что имел в виду Вильям.

– Я найду для вас отличную возможность ещё раз послужить королю и Англии, Томас, – продолжал говорить Престкотт. – Для вас и вашего молодого друга Патрика. Вы должны будете попасть на Эзель! Любыми способами, понимаете, любыми! И получить ангарский мушкет. Вы понимаете, что верным роялистам он необходим? Армия парламента более многочисленна, чем наша. В случае успеха вы не останетесь без должной щедрой награды от короля. Я надеюсь на ваш опыт купца и дипломата и думаю, дворянский титул будет вам достойной платой.

Глава 7

Маньчжурия, столичный город Мукден.

Июль 7151 (1643).

Человек спешил. Под подошвами его мягких сапог скрипел гравий, причём в тишине, царившей вокруг, скрип этот отдавался в его ушах сущим грохотом. Делая очередной поворот по дорожке, окаймлённой камнем, он утирал выступивший пот на лице широким рукавом халата. Часто стоявшие часовые бесстрастно смотрели сквозь него, сжимая оружие. Наконец он выбежал на широкую прямую аллею и припустил по ней, не снижая темпа. Дыхание его было хриплым и частым, в боку кололо, будто горячими иглами, во рту пересохло, словно он не пил несколько дней, а лицо горело, наливаясь кровью. Лишь у ступеней дворца он позволил себе перевести дух и поднялся наверх, придерживая широкие полы бывшего когда-то белым халата. Его тяжёлое дыхание разносилось эхом по углам длинного и сумрачного коридора, который он миновал, напрягая последние силы, что ещё оставались после трудного возвращения по реке.

Оставив за собой два ряда красно-зелёных резных колонн и расписанные орнаментом стены, Лифань на пару секунд застыл у высоких дверей. А страх тем временем липкими холодными лапами уже хватал за горло. Теперь предстояло пробежать ещё один коридор – на сей раз ярко освещённый, с высокими белыми колоннами, с ещё более изумительной резьбой и яркими росписями на высоких стенах, где герои прошлого сокрушали кровожадных чудовищ, а воины в белых доспехах громили врагов. На одном дыхании он проделал этот путь и упал на колени в ноги мукденского амбаня – сановника высшего ранга, на буцзы которого был вышит танцующий белый журавль. Лифань не смел поднять глаз и даже перестал дышать. Амбань же не обращал внимания на вошедшего, поскольку всецело был поглощён вырисовыванием иероглифа. Наконец он закончил и, отложив в сторону писчие принадлежности, дал знак своим помощникам.

– Подними голову и отвечай на вопросы почтеннейшего амбаня, недостойный!

Лифань медленно чуть поднял глаза, уставившись на сапожки сановника и не смея взглянуть в его лицо.

– Императорская красная кисть, – амбань с немалым волнением пододвинул к себе свиток чжу би – резолюцию императора, написанную красной тушью, – доставленная сегодня из дворцовой канцелярии, говорит о том, что северных варваров необходимо наказать ещё раз. Прошлый урок не был ими выучен, и они снова бунтуют.

– Это другие северные варвары, господин, – дотронулся лбом до холодного пола Лифань, – у них иное оружие и…

– Что? – изогнул бровь чиновник и проговорил мягчайшим голосом: – Ты смеешь сомневаться в словах священного императора?

– Нет, господин! – взвизгнул Лифань.

– Любой чижень[11] смог бы наказать речных разбойников и разнести их крепостицу! – уже уничижающим тоном произнёс амбань. – Ты же, никчёмный, не смог сохранить войско, вернувшись с жалкими остатками. Вернулись только китайцы и халхасцы, большей частью раненые и слабые, а где храбрые маньчжуры?

– Они все погибли, господин. Они сражались смело, увлекая за собой прочих, – пролепетал чалэ-чжангинь.

– Лучше бы ты погиб вместе с ними. А где корейцы? Ни один не вернулся. Говорят, они перешли к мятежникам и поступили к ним на службу?

– Да, господин! – Лифань ещё раз лбом ощутил прохладу каменного пола. – Разбойники дали им корабль, чтобы они ушли в Нингуту, а те вернулись обратно. Они предали нас.

– Они предали нашего императора! – проговорил амбань, качнув головой, отчего красный рубиновый шарик, венчающий его плетённую из ротанга шляпу, загорелся от упавшего на него луча света. – Мы потеряли несколько наших гарнизонов и чиновников в землях бунтующих разбойников. Мы потеряли половину имеющегося на Сунгари флота, а также мы потеряли две трети посланного на усмирение варваров войска, – перечислял амбань, заставляя холодеющего от страха военного чиновника вжиматься в пол. – Что нам делать?

Лифань благоразумно промолчал, ожидая дальнейших слов, и они, после небольшой паузы, не замедлили последовать:

– Нам надлежит переговорить с дутуном Мукдена и с почтеннейшим цзянчаюйши[12], после чего мы решим, что нам следует затевать далее, чтобы усмирить и наказать варваров. – Лифань в ужасе застыл – сейчас он должен решить его судьбу! – Что же касается тебя, недостойный, то ты более не чалэ-чжангинь, потому как твои способности достойны лишь звания цзолина[13]. Наказан будет тот, кто планировал поход из Нингуты на старых и слабых кораблях.

…Спустя несколько дней решение высших столичных чиновников, облечённое в волю самого императора, ушло в Нингуту вместе с сотнями строителей и тысячами воинов под началом нового военачальника. Им предстояло готовиться к походу на варваров, строить новые верфи взамен старых. Строить новые корабли взамен старых. А столичные чиновники должны были проинспектировать самое удалённое в земли варваров маньчжурское поселение, которое, словно авангард знамённых войск, твёрдо стояло на притоке Сунгари. После чего им надлежало решить, что ещё нужно сделать, чтобы усилить Нингуту.

Ещё весной, после того как пошли слухи о новом князе-мятежнике на Хэйлунцзяне – реке Чёрного дракона, в Нингуту чалэ-чжангинем был назначен хорошо проявивший себя в землях халхасцев военачальник Дюньчэн, бывший командир знамённого гарнизона. Поскольку ему пришлось задержаться в столице, Дюньчэн отправил свою семью на новое место службы под защитой отборной сотни воинов. А ещё он, не медля ни дня, вызвал к себе Лифаня, командовавшего неудачным походом на разбойников. Дюньчэн понимал, что на этот раз спрос будет с него и в случае новой неудачи военного чиновника может ожидать теперь лишь чжэнфа – казнь через отсечение головы. Расставаться с ней честолюбивый военачальник не желал, поэтому надо было узнать как можно больше о будущем противнике.

Дюньчэн был поражён словами Лифаня – тот говорил о множестве пушек и аркебуз у врага. На это чалэ-чжангинь удивлённо заметил, что в землях халхасцев, кои несомненно более цивилизованны, нежели лесные варвары, пушек и вовсе нет.

– Откуда же они могут быть у этих дикарей?

– Господин, им помогают чужеземцы из-за дальнего моря. Это христиане, я видел крест на их знамени! – воскликнул Лифань. – Они были среди амурских жителей, они не похожи на них.

– Дальние варвары главенствуют над амурцами? – внимательно посмотрел на собеседника Дюньчэн.

– Да, господин! Один из них прикрикнул на дахура, который хотел прирезать меня, и тот покорно отошёл, – проговорил Лифань. – У дахура была и аркебуза.

– Стало быть, нам необходимо как можно больше стрелков! – Военачальник стукнул кулаком по невысокому столику. – Нам нужны корейские аркебузиры.

– Они ненадёжны теперь, господин. – Лифань счёл своим долгом предупредить чалэ-чжангиня о недостойном поведении воинов вассала Цин.

– Откуда ты можешь знать это? – насмешливо посмотрел на него Дюньчэн. – Быть может, они ушли, чтобы умереть вслед за маньчжурами?

Лифань решил промолчать. Дюньчэн же, подозвав писца, приказал записывать свои пожелания в комплектовании войска. Он испрашивал большее количество пушек и солдат, вооружённых аркебузами, нежели было в своё время у Лифаня.

Вскоре в Нингуту должны были начинать свозить запасы продовольствия, подводы с боеприпасами и вооружением. Дюньчэн, беспрестанно обдумывающий предстоящую операцию, не желал такого позора, что испытал Лифань. Посему военачальник неофициально приказал ему быть рядом с собой, но не показывать остальным, что он спрашивает у него советов. Для начала, думал Дюньчэн, надо потребовать у амурцев изгнания чужеземцев из их земель, а также прекращения торговли с чужаками. После чего ближним варварам можно пообещать, что они могут жить в мире с Цин. Тогда не нужно будет враждовать, поскольку они будут слабеть, а Цин – усиляться. Если же у варваров есть крепость, то нужно выманить их на равнину, осаждать крепости – последнее дело. Лучшим вариантом стало бы подчинение нового туземного князя на Амуре – можно пообещать ему должности и подарки, он не устоит, варвары падки на лесть и уверения в дружбе. После чего роль гостя нужно поменять на роль хозяина, и всё встанет на свои места. Главное – заставить их выгнать христиан, поскольку, оставшись без этого союзника, амурцы не смогут управляться с артиллерией и доставать заряды. И тогда со временем плод упадёт в подставленную корзину.