– Как он такие мелочи различает? – поражается матушка. – Вот это глаза! Я только вижу, кто бьет, а кто уворачивается.
– А ты, Шатун, – тем временем продолжает Азамат, – левую руку бережешь. В чем дело? Болит? Ломал недавно?
– Да нет, так, потянул немного. Боязно подставлять.
– Если надо лечиться, лечись, а если нет, то не бойся. Лучше уж руку подставлять, чем живот. Ну, Тирбиш, готов? Поехали!
– М-да, чемпионат по ушу отдыхает, – протягивает Сашка. – Выучить, что ли, пару приемчиков? Только, боюсь, засмеет меня твой муженек.
– Саш, ну он же вежливый человек, он не станет над тобой смеяться, – возмущаюсь я.
– Да? Ну ладно, можно попробовать, когда он с настоящими воинами закончит.
Следующие два дня маман продолжает возиться в новоиспеченном саду и делиться с Ийзих-хон вязальными секретами, Сашка учится муданжской борьбе, я сижу с ребенком, а молодежь таскается в лес за грибами и ягодами.
Азамат установил камеру ночного видения, и наутро мы с ним сели глядеть, на что похож ночной поедатель сливок.
– Это тот самый парень, – говорю я, глядя, как на экране из леса украдкой выходит человек.
– Слишком мелко, не могу разобрать, есть ли когти… – бормочет Азамат.
Парень долго и тщательно осматривается, наконец подбегает к банке, хватает ее и в три прыжка уносится обратно в лес.
– Так, а кто же ее обратно принес? – Азамат потирает нижнюю губу и перематывает пустые кадры. – Ага, вот, снова появился.
На экране все тот же парнишка опять выходит из леса, все так же крадучись, замирая от каждого звука, почти на всех четырех подползает к тому месту, где мы оставляли гостинец. Там он прижимается к земле и достает из-за пазухи пустую банку. Ставит ее ровнехонько на прежнее место и стремительно удирает.
Азамат просматривает оба появления по нескольку раз, наконец вздыхает и закрывает бук.
– Нужна камера с разрешением побольше, здесь не видно. Но повадки звериные, ты заметила?
– Да, есть немного… С другой стороны, если он все время живет в лесу, то выучился, наверное, красться…
– Да, да. – Азамат кивает. – Ладно, сегодня ночью еще раз попробуем. Я с унгуца сниму камеру, у меня там очень хорошая…
– А ты этих демонов много видел-то раньше?
– Два раза. Один раз в лесу, мельком, а второй – когда отец его подстрелил. Приволок тушу в клуб, чтобы всем мальчишкам показать, как демон выглядит. Мы его тогда хорошо рассмотрели. Но тот был взрослый…
– Могу себе представить, что сказали девочки в этом вашем клубе, – кривлюсь я.
– Да понятно что, – усмехается Азамат. – Кто в обморок, кто в слезы, кто визжать и деру… Хозяева клуба были не очень рады такому уроку.
Камера из унгуца оказывается хорошая, но довольно большая. Едва появившись на следующую ночь среди крайних деревьев, лесной житель ее замечает и швыряет в нее камнем. Камера не бьется и надёжно закреплена, но отворачивается в сторону и всю оставшуюся ночь снимает море.
– Хитрый, зараза. – Азамат поджимает губы. – Все-таки вряд ли демон. Ну откуда демону знать, что такое камера, а? Ничего не понимаю…
Глава 8
Наступает день открытия музея. Азамат поднимает нас всех ни свет ни заря, чтобы лететь в Долхот. Мы вслепую выползаем на кухню, без энтузиазма, пожевать чего-нибудь под кофе. Алэк закатывает форменный скандал – что за аврал и катастрофа, мама сама утром кормит?! Только Азамат с матушкой бодры и веселы.
– Вот посмотрю Императорский музей и тогда уже точно домой поеду, – категорично объявляет матушка.
– Мгм, хорошо, я вас отвезу, – бормочет Бойонбот.
Я с ужасом вспоминаю, что нужно парадно одеться.
– Имигчи-хон, – зову матушку, – вы не могли бы Алэка нарядить, а то мне еще самой что-то приличное надеть надо…
– Конечно, конечно, Лиза-хян, о чем речь! – Матушка подрывается с места, и через мгновение за ней закрываются двери лифта, так что нам с Азаматом приходится ждать, пока он приедет обратно.
– Я даже не помню, что у меня тут из нарядов есть. И какая погода в Долхоте… Боги, почему я об этом вчера не подумала?
– Потому что вчера, если помнишь, мы с тобой вылезли из воды только для того, чтобы залезть в постель, – усмехается Азамат. – Расслабься, я тебя одену.
Он загоняет меня в комнату и усаживает на кровать. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы заснуть обратно. Азамат выгружает из шкафа какие-то вещи, перебирает их и по одной выдает мне. Я их послушно натягиваю, если понимаю как.
– А подарки Орешницы у нас в Ахмадхоте остались? – интересуюсь.
– Нет, я их взял с собой, и ты как раз сейчас надеваешь платье из комплекта, – спокойно отвечает Азамат. Привык ко мне, понятное дело.
Я старательно трясу головой.
– Так, надо просыпаться, а то уже вообще ничего не соображаю!
– На лице что-нибудь рисовать будешь? – Он протягивает мне косметичку.
– Да надо бы, там же небось толпа большая будет, видно плохо.
– Думаю, приличная, – кивает он.
Азамат тоже принимается одеваться, а я сижу малюю. В итоге обычно получается что-то среднее между гримом балерины и мордочкой матрешки. Конечно, можно накраситься и в меру, но тут задача – чтобы отовсюду было видно, на каком месте у меня глаза. Ну и потом, под слоем штукатурки как-то спокойнее на людях появляться: вроде не я, а так, формочка. Азамату бы тоже не помешал защитный слой, но мужикам не положено.
Наконец мы рассаживаемся по унгуцам – при этом некоторые отрубаются обратно – и машем из окна сторожу, который остается охранять дом. На сей раз мы улетаем вообще все. Поскольку грузоподъемность унгуца довольно большая, количество пассажиров ограничивается только откормленностью – ну или согласием сидеть у кого-то на коленях.
Наш путь лежит ровнехонько поперек Дола, так что мы имеем удовольствие наблюдать, как солнце поднимается над спокойными водами, озаряет скалы и лесистые склоны. Тирбиш с Алэком на руках притиснут мамой к окну и непрерывно комментирует:
– А вон видишь, тюлешек плывет? А вон дельфинчик… Во-он беленький. Дель-фин, да-а…
Мне смотреть в окно гораздо интереснее, чем Алэку, которого больше занимают завязочки у Тирбиша на кафтане, так что я внимательно следую всем указаниям. И правда, почти под нами, чуть справа, по воде скользит кто-то белый с длинным носом.
– Гляди, птички, буревестнички, поморнички, – продолжает сюсюкать Тирбиш.
Те, кто задрыхли, выспаться все равно не успели, лететь-то недалеко. Вот уже и крыши Долхота блестят в утреннем солнце, как пайетки на платье. Я в Долхоте уже бывала, но времени осмотреть город не было. Мы опускаемся, судя по всему, на главную площадь, и сразу же из дома на дальней стороне высыпают какие-то люди и направляются к нам. Стоит нам выгрузиться, как специально обученные парни откатывают наши унгуцы куда-то за дома. Встречающая делегация так блестит, что я никак не могу их разглядеть. Впрочем, мы, наверное, не лучше.
– Счастливы будьте, входя в покорный город Долхот! – предлагает почтенный старец, первый из делегации добежавший до нас.
– Веселы будьте, встречая необременительных гостей, – вторит ему Азамат, кланяясь.
Интересно, для того чтобы знать все эти приветствия, достаточно какую-то одну книжку прочесть или без специального образования не обойтись? И мы, и местные жители долго по многу раз раскланиваемся.
Предводитель встречающей делегации представляется как Старейшина Ойраг, местный церемониймейстер вроде нашего Асундула. Остальные – тоже Старейшины, правда, почему-то все мирские.
– Духовные наставники встретят вас после открытия музея, – сообщает Ойраг. – Вы без опекуна?
– Мой друг Алтонгирел временно выполняет его обязанности. – Азамат подталкивает Алтошу вперед.
Тот что-то еле слышно шипит сквозь зубы.
– Нашел время обижаться, – так же шепотом отвечает Азамат.
– Ну что же, отлично, отлично, – радуется Старейшина Ойраг. – Пройдемте же, все ждут.
Мы пересекаем площадь и взбираемся на высоченное крыльцо одного из домов, за которым ждут таинственные все. Это оказывается толпа народу с наряженными лошадьми – на спинах попоны, на головах какие-то штуковины с перьями, в длинную шерсть на шее вплетены нитки всех цветов радуги, так что шеи получаются поперечно-полосатыми с пестрой бахромой. На боках в попонах элегантные вырезы, и видно, что шерсть выстрижена в форме узоров. На ногах тоже пестрые кисти, копыта выкрашены золотом, хвосты завиты локонами.
К счастью, с высокого крыльца на лошадь сесть легко, как на лавочку, а то долго бы я в платье да в камнях шарахалась.
– Покажите мне двух самых спокойных коней, – велит Азамат. Ему подводят нечто сверкающее синее и искрящееся зеленое. Он кивает. – Лиза, Ирма-хон, садитесь. Лиза, тебе придется взять Алэка, так положено…
– Что, сесть на это?! – ужасается мама. – Да я же с него навернусь, как нечего делать!