Читать интересную книгу Южный Крест - Марина Бонч-Осмоловская

Жизнь ее, без сомнения, трудно было назвать недостаточно увлекательной, но, тем не менее, обременительные нервные издержки так утомили ее, что она решила отдохнуть некоторое время, набираясь сил. Вот тут-то ее и нашел Илья.

Шустер помолчал, оглядел окрестности с холма, на который они поднялись, тонкую линию далеких синих гор и продолжал:

- Илья ее любил, вот что удивительно, но как он умеет - на свой лад. Я-то думал, он вообще никогда не женится, будет вечно по бабам порхать.

Николай Николаевич слушал, зачарованно разиня рот.

- Мы с Ильей учились вместе, и, на самом деле, он интересовался одной только наукой, - Шустер удовлетворенно засопел. - Работал, как зверь: ни на что другое просто времени на хватало. Мы, впрочем, все вкалывали от зари до зари. Квартир не было, жили в общаге, а Илья перебрался к жене. Да, я забыл рассказать, как он Валечку нашел. Жить в нашей общаге было невыносимо: холод, вечно люди, голые комнаты и плохое питание в столовой. И вот однажды Илья взял листок бумаги, поставил в середину точку и обвел ее радиусом. "Это, - говорит, - наш институт, а кружок - район Москвы не дальше, чем десять минут на автобусе. Я возьму себе женщину, которая будет жить в этом круге". И что бы ты думал? Через несколько месяцев нашел! Нашел и женился. Я не раз им восхищался... - добавил Шустер неопределенным тоном. Помолчал. И вдруг стремительно и злобно пристукнул муху на окне.

- Ну-с, - переведя дух, продолжал он с каким-то облегчением и воодушевлением, - перебрался Илья к Валечке, которая жила с матерью. Она Илью любила. Ему было с ней спокойно и надежно, а, главное, он работать мог без помех. Можно сказать, что зажили они душа в душу. Много раз повторял он заносчиво, что вот, посмотрите на меня: все вокруг сходятся-расходятся, не умеют жить друг с другом, а меня любят, ценят и я люблю. А это в семье главное. Верность и надежность. Вам-то Бог этих талантов не дал - талант жить с людьми. У меня настоящая семья, дом. И добавлял: "Дом с большой буквы!" Вот до чего гордыня дурака довела!

Но ему это было говорить, что мертвому припарки: в самовлюбленности и самонадеянности ничего он в жизни не различал, ничье мнение в грош ни ставил и ни считался ни с кем.

Человек не без способностей, но не так, чтобы через край. Однако, считал, что нет ему равного ни по уму, ни по таланту. Однажды, в подпитии, он так выразился о себе перед женской аудиторией: "Во мне соединяется холодный, ослепительный ум с пламенной душой фанатика, жаждущего высокой жизни". Женщины, как водится, ликовали! Все, что он делал - неизменно было верхом гениальности. А сама жизнь его и поступки - мерилом благородства древних кровей, мудрости и справедливости. Так не уставал он говорить впрямую и чужим, и знакомым.

Зарвался Илья со временем окончательно. А народ только дивился на него да посмеивался. Мало кто мог выносить частые встречи с ним. Так и жил он в ослеплении самовосхищения, в реальности не нуждаясь ни в ком, потому что презирал всех и тайно, и явно. Только тот и был ценен, кто ему делал что-нибудь в конкретный момент жизни, как, например, Валечка, которая божеством его считала и для него готова была на все, что угодно. А вскоре случай и представился.

Забыл я сказать, что у Вали был сынок от первого брака, тихий ребенок лет пяти. Мальчонка нашему герою науку делать не мешал, а мешать стала Валина мама, потому что, хотя комнат в доме три, но если ты гений, то без кабинета тебе нельзя, да и вообще под ногами болтается. Хотя старушка была умная и понимала, что от такого зятя лучше держаться подальше, целее будешь, и старалась отсиживаться за закрытой дверью. Ей бы с мальчонкой, однако, у себя сидеть, да вот незадача - уж очень старенькая да хилая была старушонка: ни поднять, ни обслужить ребенка уже не могла. Так и вышло, что герой наш стал неудобства испытывать, а это в планы его жизненные отнюдь не входило. Утвердившись в своем положении, сытый и удовлетворенный, стал он жене своей выговаривать да понемногу скандалить и на старушку покрикивать. Дальше-больше. Оказалось, что характера он чрезвычайно вспыльчивого и даже крикливого, если не видит себе сопротивления.

В заносчивости своей распалился наш герой чрезвычайно, всякую меру потерял, орал весь исказившись, плевался и даже несмотря на благородство древних кровей. Но это ему не мешало, а скорее даже подбадривало.

Валентина же и ее старушонка покорно склонились, всякую силу к обороне потеряв, сомлев совершенно. А он не уставал твердить о глубине супружеского взаимопонимания, великой силе истинной любви и совершенно исключительном месте в мироздании, где он выполняет иное, отличное от других предназначение. Так интересно протекали годы.

Долго ли, коротко ли, но случилось наконец так, что старушонка совсем перестала вставать. Валечка, обожая мать, разрывалась в отчаянии, а наш герой в исступлении. Ничто не должно было стоять на пути великого ученого.

И вот, однажды летом, собралась счастливая пара отдохнуть пару выходных дней на природе. Планы обсуждали задолго, решено было выехать в пятницу, сразу после работы.

Но вернувшись домой и забежав к маме, Валечка обнаружила, что мама мертва, а скорее еще только уснула глубочайшим сном, выпив несколько пачек прописанного ей сильного снотворного. Рядом валялась записка с просьбой не откачивать и планов своих не менять, потому что она устала и не хочет мешать им жить.

В панике бросилась Валентина к мужу, несколько ошеломленному таким поворотом дела, но не потерявшему присутствия духа, потому что, как только Валя схватилась за телефон неотложки, он бесповоротно положил руку на рычаг телефона.

Так и стояли супруги и смотрели друг другу в глаза.

Валечка первая опустила их.

А потом они заторопились, ни слова не говоря друг другу, покидали вещи в машину и, подхватив мальчонку, уехали на два выходных дня.

Не мало воды утекло с тех пор, но не переставала плакать Валюша, добрая душа, о своей матери. Но ни единого слова упрека не сказала она своему возлюбленному мужу.

С Ильей же мало-помалу произошла удивительная метаморфоза. Пока дома все было не то чтобы шатко, но как-то тревожно, и Валечка, впрочем, всегда одобряя действия мужа, разворачивалась и к своей матушке, отдавая ей часть своего внимания, Илья чувствовал себя в чем-то несправедливо обойденным. Но это, правда, мобилизовывало его силы. После же смерти старушонки, увидев Валину сломленность в ту решающую минуту, убедился он, что эта женщина и впрямь готова для него на последнее. И эта мысль вмиг преобразила его поведение. Успокоенный невиданной надежностью своей жены, он затосковал у родного очага, и разносторонняя душа его заметалась в поисках острых впечатлений. А тут как раз, чисто случайно, и подвернулась первая бабенка.

Впрочем, "Дом с большой буквы" не потерял для него интерес, а он, наоборот, стал больше превозносить его и оберегать от нападок всех этих посторонних женщин. Да, если какая-нибудь и захотела, то вряд ли могла бы иметь на Илью влияние, потому что презирал он их и за "распущенность", и вообще - безмерно.

В год, когда прожили они таким образом с Валюшей девять лет, случилось замечательное событие.

С раннего возраста, едва только начал Илья осознавать серьезность своих желаний - понял он, что во что бы то ни стало уедет на Запад. И в самом деле, не тот он человек, чтобы прозябать в безвестности. Имея к тому времени готовую диссертацию и оформляя отъездную анкету, он был практически уверен, что эмиграцию получит. И, действительно, никаких проблем не возникло до того дня, пока при рассмотрении всех справок, не понадобилась последняя бумажонка - письмецо от первого Валиного мужа, что разрешает он своему сыну уехать из страны. Вот тогда и вышла заминочка, так как бывший муж нежданно-негаданно отказался наотрез давать такое письмо. "От сына своего не откажусь!" заявил он грозно и - ни туда, ни сюда.

Валюша металась, рыдала, ночами не спала, ища выход, но никакие уговоры не помогли. Тут-то и доказала она еще раз ни с чем не сравнимую любовь к своему Илюше: решено было оставить сына в России - отцу. С тем и поехала Валечка к бывшему супругу - договариваться. Он встретил ее сурово.

Нельзя не сказать несколько слов об этой личности. Человек этот, по имени Кеша, занимавшийся в жизни многими вещами, ни к чему не имея сильной склонности, живший беспутно и без царя в голове, к среднему возрасту ударился страстно в религию, так что простаивал в церкви по целым дням и ничем другим не занимался. Впрочем, он и раньше был утонченной личностью. Теперь же он взялся воспитывать своих близких по-настоящему, исходя из самых высших идей. Новую семью свою не кормил, так как все его время занимала одна только духовная жизнь. По его идее, если у родственников появлялись какие-нибудь иные, практические потребности, то чепуха эта шла не от Бога, и всякие такие штуки они вольны поэтому решать сами. Известно ведь, что если русский чем-нибудь в жизни займется, особенно, если до того шалопайничал, то ради этого он все на свете похерит, все под откос пустит ради этой новой и главной идеи.