class="p">"Кто это с тобой сделал?"
"Почему бы тебе не съебать из моего дома? Как тебе это?"
"Почему они сломали тебе пальцы, Чик?"
Он выглядел так, будто мог разрыдаться. Его страх был настолько силен. "Из-за тебя меня убьют, босс. Ты хочешь, чтобы нас обоих убили. Ты этого хочешь?"
"Мне нужна информация. И ты мне ее дашь".
"У меня есть соседи. Если я буду шуметь, они позовут мохнатых медведей".
"Ты не будешь шуметь, Чик".
"Нет?"
"Нет". Я опустил пистолет и свободной рукой выдвинул один из двух стульев за кухонным столом. "Садись".
Он заерзал на стуле. "Я не... я не хочу садиться".
Я уставилась на него. Вся возможная борьба в нем уже была выбита из него, и мы оба это знали.
Чик медленно опустился в кресло, держа поврежденную руку за запястье. Сломанные пальцы все еще изредка подрагивали. Он не смотрел на меня, и я не мог его в этом винить.
"У тебя и так была плохая ночь, - сказал я ему. "Хуже быть не должно, но это зависит от тебя, понимаешь?"
Он кивнул.
Я схватил полотенце, висевшее на ручке духовки, и бросил в него.
"Да ладно, шеф", - сказал он сквозь нервный смех. "Я... я даже не успел ничего ответить, я... что ты..."
"Ты знаешь порядок действий", - сказал я.
Он посмотрел на меня с таким страхом и мольбой в глазах, что я чуть не забыл обо всем и не ушел. Я не хотел причинять ему боль, но я должен был это сделать.
"Пожалуйста", - сказал он нехарактерно мягким голосом. "Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, я... я хочу сказать, что я буду сотрудничать, хорошо?"
"Я знаю, что будешь", - грустно сказала я.
Выхода не было, и теперь он это понимал. Он уже проходил через подобное. Лучше покончить с этим как можно скорее и надеяться на лучшее. Я указал на стол, и его лицо исказилось в гримасе. Хорошей рукой Чик засунул полотенце в рот, а затем закрыл глаза.
Я не был уверен, что у меня еще хватит духу на такие вещи, но сначала нужно было добиться боли. Другого способа сделать это не было. Вы делали боль, чтобы дать ему понять, что его ждет, когда он не будет сотрудничать. Угроза - это одно, а вот реальный вкус боли ничем не заменишь.
Начни с этого и надейся, что этим все и закончится.
Чик положил искалеченную руку на стол.
Я развернул пистолет, как молоток, рукояткой вниз и обрушил его на сломанные пальцы. Его крик был заглушен полотенцем, как и последовавшее за ним мычание. Его тело на мгновение покачнулось, голова опустилась, грудь вздымалась, а затем он медленно оцепенел и поднял голову. Его лицо было ярко-красным, глаза наполнились слезами, а рука яростно тряслась, но все еще оставалась на столе.
Я кивнул, разрешая ему убрать руку.
С очередным стоном он позволил руке вернуться к себе на колени. Я вытащил полотенце из его рта и бросил его на стол. "Кто сломал тебе пальцы?"
"Те же люди, к которым ты пытаешься попасть".
"Почему?"
"Облажались, когда я сел тебе на хвост". Он повесил голову. "Не должен был попасться. Они не хотели, чтобы о них узнали... пока".
"Ты знаешь, что случилось со мной в четверг вечером?"
"Да, но я же на грани, мужик, я... я никто, понимаешь?"
"Кто ты? Кто эти люди?"
Налитые кровью глаза Чика метнулись к двери, словно он ожидал, что они ворвутся в нее в любую секунду. "Никто, кого ты хочешь знать".
"Почему я не могу вспомнить ни тебя, ни других? Почему я не помню, как подошел к банкомату и опустошил свой счет?"
По тому, как он смотрел на меня, я бы поклялся, что в этот момент ему стало меня жаль. "Ты думаешь, это из-за гребаного ограбления?" - спросил он громким шепотом. "Ты понятия не имеешь, что происходит".
"Ответь мне", - сказал я. "Почему я не помню?"
"Потому что с ним все возможно".
"С кем?"
Чика охватила такая тоска, что я замер. "Дьявол".
12
Несмотря на удушающую жару в квартире, по моему позвоночнику пробежала дрожь. "Ты должен придумать что-то получше, Чик".
"Они привели его к тебе, позволили ему дышать на тебя".
"Никаких загадок".
С Чика капал пот, и в свете флуоресцентного кухонного освещения он выглядел еще более нездоровым и бледным. "Они убьют меня", - сказал он. "Убьют меня, понимаешь?"
"Ты заставишь меня снова причинить тебе боль?"
Он покачал головой, облизал губы и посмотрел в пол. " Ты не понимаешь, с чем имеешь дело, босс".
"Ты тоже не понимаешь".
"Думаешь, моя жизнь для них что-то значит? Думаешь, твоя тоже?"
"Никому не нужно знать, что я вообще был здесь, Чик".
"Они узнают".
"Как?"
"Они - ветер. Везде. Нигде."
Я вытащил из-под стола другой стул, поставил его напротив него и сел, пистолет по-прежнему был в руке. "Так что это за люди, какие-то дьявольские уродцы или что-то в этом роде? Секта, что ли?"
"Не все так просто". Чик двигался, как загнанный в клетку зверь, дергался и дрожал, но оставался на месте. "Они часть чего-то темного, как дерьмо, но... но это не так".
"А что же тогда?"
Он вздохнул. Это был вздох поражения и покорности. "Ничего, если я покурю?"
"Ты можешь покурить, когда мы закончим".
"Я знаю, я могу использовать его как оружие, верно? Не буду. Даю слово, шеф. Мне просто очень нужна сигарета. Пожалуйста, чувак".
Я встал, поднял с пола его куртку и порылся в карманах, пока не нашел пачку "Лаки Страйк" и "Зиппо". Я бросил куртку обратно на пол, выбрал из пачки сигарету и сунул одну ему в рот. Бросив пачку на стол, я открыл "Зиппо" и подержал пламя, пока он затягивался и прикуривал.
"Спасибо, - тихо сказал он, держа сигарету между губами.
Я щелкнул зажигалкой, положил ее на стол рядом с сигаретами и сел лицом к нему. "Поговорим".
"Слышал когда-нибудь о дереве Боррачеро?"
"Нет".
"Оно растет только в Колумбии", - объяснил Чик. "На нем растет растение под названием бругмансия. Его называют "дыханием дьявола", потому что из него делают нечто под названием скополамин. Это наркотик. Он легален во всем мире, его используют для лечения болезни Паркинсона и тому подобного. Дело в том, что в сыром виде он превращает людей в чертовых зомби. Они берут цветы или листья