Читать интересную книгу Слепой. Живая сталь - Андрей Воронин

– Ну, это везде так, – сказал Чернышев. – Разница только в мелких подробностях. На немецком автобане или Московской кольцевой это будет лобовое столкновение, а здесь – падение в пропасть. Дороги разные, а пункт назначения один – могила… Послушайте, а куда, если не секрет, вы меня везете?

За тонированным окном россыпью разбросанных по крутому склону справа от дороги черепичных крыш промелькнули последние дома пригорода, и шоссе сразу обступила непролазная сельва. Перед самой машиной над дорогой с пронзительными криками пролетела стайка каких-то ярких птиц; навстречу, заставив Моралеса прижать пикап к обрывающейся в глубокое ущелье узкой обочине, продребезжал размалеванный, как эти птицы, дочерна набитый людьми, навьюченный сваленными в багажнике на крыше пожитками рейсовый автобус. Слева от шоссе курчавой от буйной тропической зелени стеной уходил, казалось, прямо в небо крутой склон горы; точно такой же склон справа не менее круто спускался на дно ущелья, по которому, поблескивая серебристой змейкой, текла река с женским именем Магдалена.

– К одному старому знакомому, – помолчав, будто в раздумье, ответил Моралес. – Он мой приятель и вечный должник, а по совместительству – глава одного из здешних наркокартелей. У него прекрасный дом и отличная охрана, и под его защитой вы будете в полной безопасности.

Машина бодро барабанила колесами по многочисленным неровностям извилистой горной дороги, с плеском разбрызгивая оставленные недавним проливным дождем мутные лужи. Следуя изгибам дороги, количество и крутизна которых придавали ей ярко выраженное сходство с издыхающей в страшных корчах змеей, палящее солнце сложно маневрировало по небосклону, заглядывая то в одно, то в другое окошко и постепенно превращая салон в подобие раскаленной духовки. После крепкого колумбийского кофе и множества выкуренных натощак термоядерных кубинских сигарет во рту было сухо и горько. Игорь Вадимович вскрыл предусмотрительно купленную перед уходом из кафе бутылку минеральной воды и разом отпил почти половину. Вода мгновенно выступила потом по всему телу, не принеся ощутимого облегчения.

– Отдых на свежем воздухе вам не повредит, – говорил Моралес. – Полный покой, экологически чистая пища и приятный собеседник в лице радушного хозяина – это как раз то, в чем вы в данный момент остро нуждаетесь. А главное, что там вас никто не найдет.

– Такой отдых больше напоминает домашний арест, – заметил Чернышев и снова приложился к бутылке. Жажда не проходила, а теперь к ней добавилось еще и давление в районе мочевого пузыря, которое благодаря непрерывной тряске нарастало с пугающей быстротой. – И как долго, по-вашему, я должен сидеть взаперти, под вооруженной охраной местных «бандидос»?

– Рискуя вам надоесть, повторюсь еще раз: выбор по-прежнему за вами, – терпеливо напомнил генерал.

– Я сделал выбор, – сказал Игорь Вадимович. – Мне просто интересно: как долго?

– Я бы сказал, до внеочередных президентских выборов в Венесуэле, – ответил Моралес. – Если мой народ по вашему примеру сделает правильный выбор, эта страна станет для вас, Игорь, настоящим раем на земле.

– Эге, – сделав еще пару глотков из горлышка, сказал Чернышев, – да вы далеко метите, мой генерал!

– Скорее, высоко, – с улыбкой, которая была не видна Игорю Вадимовичу, но ясно угадывалась по голосу, поправил сеньор Алонзо. – А почему бы и нет?

– Действительно, – хмыкнул Игорь Вадимович, – почему бы и нет?

Желание сделать «зеленую остановку» усиливалось с каждой секундой. Словно угадав его, Моралес вдруг свернул на обочину, затормозил и выключил зажигание.

– Прошу прощения, – сказал он, – мне необходимо на минутку отлучиться. О таких вещах не принято говорить в приличном обществе, но я настоятельно рекомендую вам присоединиться. Впереди дорога еще хуже, и ближайшее место, где можно остановиться, не рискуя быть сброшенными в пропасть встречной машиной, находится в сотне километров отсюда.

– Оставьте извинения, – поспешно выбираясь наружу, сказал Чернышев. Выходя, он не забыл прихватить с собой саквояж. – Даже особам королевской крови время от времени приходится отвлекаться от государственных дел, чтобы справить малую нужду. Кроме того, ваше предложение пришлось очень кстати, я уже и сам подумывал о том, чтобы попросить вас сделать небольшую остановку. Сто километров, говорите? Далеко же забрался ваш приятель!

– Не забывайте, кто он, – стоя в характерной позе спиной к дороге и орошая тропическую растительность, отозвался генерал. – По-моему, у вас в России это называется производственной необходимостью. Как всякий фермер, он должен держаться поближе к своим посевам, а посевы таковы, что их, в свою очередь, следует держать подальше от полиции. Вам известно, что делает местная полиция, обнаружив плантацию марихуаны? Расстреливает хозяев из пулеметов, не щадя ни женщин, ни детей, а посевы сжигает.

Отойдя от машины на несколько метров, Игорь Вадимович остановился на краю обрыва, утвердил саквояж с деньгами на каменистой почве меж расставленных ног и, ощущая лодыжками прикосновения его тугих кожаных боков, расстегнул «молнию» на брюках. Моралес, который к этому моменту уже управился со своими делами, сунул в зубы очередную сигару и вынул из кармана предмет, неотличимо похожий на зажигалку. Собственно, это и была зажигалка, хотя и не совсем обычная, имеющая дополнительную функцию, редко встречающуюся в такого рода устройствах. Услышав металлический щелчок откинувшейся крышечки, Чернышев повернул голову на звук. Моралес дружески улыбнулся ему и погрузил кончик сигары в треугольный язычок пламени. Игорь Вадимович отвернулся, сосредоточившись на своих не терпящих отлагательства делах; попыхивая дымком, сеньор Алонзо со щелчком захлопнул крышку зажигалки и прежде, чем убрать ее в карман, нажал большим пальцем на рельефное золотое украшение в центре корпуса.

Стоящий у Чернышева между ног саквояж взорвался с оглушительным хлопком, превратившись в облачко серого дыма, над которым, кружась, порхали тлеющие бумажки, с виду, действительно, неотличимые от купюр достоинством в сто долларов США. Когда дым рассеялся, Чернышева на краю обрыва уже не было. Там виднелось только мелкое дымящееся углубление в земле, вокруг которого валялись присыпанные фальшивыми деньгами клочья саквояжа. Здесь же, рядом с воронкой, лежала ампутированная взрывом ступня в модельном полуботинке из крокодиловой кожи; вторая, с торчащим из окровавленного носка острым обломком кости, лежала двумя метрами правее.

Снизу доносились шорохи и дробный перестук потревоженных камней. Потом оттуда послышался набирающий силу нечеловеческий вопль, постепенно перешедший в протяжный, тоскливый вой. В первые секунды после мгновенной травматической ампутации человек не ощущает боли; к тому же от боли так не кричат. Это был крик ужаса и отчаяния, последнее «прости», адресованное умирающим человеком миру, который подло и жестоко его обманул. Слушая эту постепенно слабеющую песнь смерти, генерал Моралес улыбнулся и, не вынимая сигары изо рта, направился к тому месту, где над мелкой воронкой в каменистой почве все еще поднимался легкий сероватый дымок. На ходу он завел правую руку за спину и, запустив ее под измятую полу белого полотняного пиджака, извлек оттуда свой любимый револьвер – вороненый длинноствольный «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Поравнявшись с оторванной ступней в полуботинке крокодиловой кожи, генерал небрежным пинком спровадил ее вниз – составить компанию хозяину; через пару секунд та же участь постигла вторую ногу беглого сотрудника дипломатического корпуса Российской Федерации Чернышева.

Игорь Вадимович лежал на издающем дурманящий запах прели толстом ковре гниющей листвы и смотрел на свои ноги – вернее, на то, что от них осталось. Тлеющие обрывки брючин едва прикрывали колени, позволяя в ненужных подробностях рассмотреть кровавые лохмотья кожи и мяса с торчащими из них острыми осколками костей на месте лодыжек. Кровь толчками выбивалась из обрубков ног, пропитывая землю; боли все еще не было, но Чернышев знал, что она обязательно придет и будет невыносимой. Скорее всего, он потеряет сознание и, когда кровопотеря станет критической, просто умрет, как сбитая машиной собака в придорожной канаве.

«Нужно наложить жгут», – подумал он и тут же поправился: два жгута, парень. Ремень у тебя только один, галстука нет, он остался в сумке, и… и что? Покорно истечь кровью на радость этому вероломному скоту Моралесу?

Он попытался сесть и тут же с коротким болезненным вскриком снова упал на спину. Оказалось, что оторванными ногами список полученных им травм не исчерпался; судя по ощущениям, у него были сломаны правая рука и ключица, а также парочка ребер с левой стороны.

На краю дороги, обозначившись на фоне неба четким темным силуэтом, показался Моралес. Он как ни в чем не бывало попыхивал сигарой, а в его опущенной руке Игорь Вадимович без удивления разглядел большой черный револьвер. Это зрелище кое о чем ему напомнило; кряхтя и постанывая от боли, он дотянулся левой рукой до правого кармана пиджака и с трудом вынул запутавшийся в складках ткани «харрингтон-ричардсон».