нужно ещё чтобы вулкан лежал на 28° северной или южной параллели, где Луна проходит чрез зенит. К тому же сама гора должна быть высока, иначе скорость снаряда значительно уменьшится вследствие трения его о слои воздуха…
— Победа! Победа! — вдруг прервал печальные размышления Михаила Васильевича Вячеслав. — Вот что говорит Кампадор: "28 марта 1882 года сильное извержение Котопахи, ужасные потрясения в области узла Пастос"… А ведь Котопахи один из высочайших вулканов и лежит под 28-й параллелью!
При этих словах странный огонек засверкал в глазах старого профессора, который, сложив руки на груди, прошептал:
— Боже мой!.. Боже мой!.. Не безумная ли это мечта?!..
— А если испанский ученый ошибся? — выразил опасение Гонтран.
Сломка кинул на него насмешливый взгляд.
— Довольно! — сказал он. — Теперь надо подумать об изобретении прибора, который бы мог указать на близость извержения… Придумать его нетрудно, и ты, Гонтран, мог бы взять это на себя.
— Ладно, — не моргнув ни одним глазом отвечал дипломат, — я подумаю… Только не мало ли у нас времени. Извержение предсказано в марте месяце 1882 года, а теперь ведь октябрь 1881 года!
— Ничего, за пять месяцев мы успеем и построить вагон-гранату, который будет выброшен вулканом, и приготовить Котопахи к роли пушки, — оживленно сказал Михаил Васильевич.
— Но, папа, где же деньги для выполнения этого проекта? — спросила Леночка, опечаленная новым увлечением отца.
— Деньги? — задумался старый ученый. — Ба!.. Вспомнил!.. Ура!.. — вскочил на ноги больной, позабыв болезнь, лед и горчичники. — Друг мой Сломка, живее собирайтесь и с первым же поездом отравляйтесь в Герцеговину!.. Разыщите в Динарах, около Невесинья, вершину Чрвленой-горы… Там под камнями клад…
Старый профессор в оживлении порывался соскочить с постели, и больших трудов стоило Леночке вновь уложить его. Успокоившись, Михаил Васильевич рассказал изумленным собеседникам о золоте, скрытом несчастным Джуро…
Сломка не нуждался в новых напоминаниях, и через час, в сопровождении Гонтрана, уже мчался на извозчике к вокзалу железной дороги.
— До каких пор продолжишь ты эту шутку? — спросил он приятеля, прощаясь с ним.
— До моей женитьбы на Елене.
— Даже если свадьбу придется играть на Луне?
Граф с изумлением взглянул на друга.
— Разве дело зайдёт так далеко? — спросил он.
— Надеюсь, что нет… Но нужно быть готовым на все…
В это время свистнул последний свисток, и друзья крепко поцеловались… Машина тронулась от дебаркадера[4]…
— Эх! Была не была!.. Пусть Купидон заботится о нашей судьбе, как знает! — сказал про себя молодой дипломат, провожая глазами уходивший поезд.
ГЛАВА ХV
Клад. — Записка Гонтрана. — На заводе. — Вагон-граната. — Внутренность вагона. — Промах графа. — Михаил Васильевич доволен. — Жидкий кислород. — Вентиляция вагона. — Неожиданное затруднение. — Михаил Васильевич приобретает лучшее мнение о Сломке. — Обиженный инженер. — Как устранить силу толчка при падении на Луну.
Чеорез три дня после отъезда Сломка прислал телеграмму с извещением, что он прибыл в Невесинье, а через неделю молодой инженер, как бомба, влетел в залу обсерватории, где сидели, тихо беседуя между собой, Михаил Васильевич, Леночка и граф Фламмарион. При виде запыхавшейся фигуры Сломки, все трое вскочили со своих мест и осыпали новоприбывшего нетерпеливыми вопросами:
— Ну, что, как?!..
— Нашли ли клад?!..
— Велик ли он?!
Не говоря ни слова, молодой инженер вытащил из кармана небольшой кожаный мешочек, туго набитый чем-то, и с торжеством высыпал на стол его содержимое…
Удивлённый крик вырвался при этом у зрителей: на столе заблестела порядочная куча золота и драгоценных камней.
— Знаете ли, дорогой Михаил Васильевич, — проговорил Гонтран, любуясь разноцветной игрой изумрудов и рубинов, — ведь это целое состояние!
— Девятьсот тысяч франков! — объявил его приятель. — Этого за глаза достаточно для выполнения вашей, профессор, идеи, если только Котопахи заменит нам пушку.
Молодая девушка, вне себя от радости, кинулась на шею отцу, который стоял в каком-то остолбенении, словно не веря глазам, и обняла его.
— Ура! — закричал старый ученый, наконец выходя из столбняка. — Теперь живей за дело!.. Нельзя терять ни минуты!.. Посмотрим, проклятый Шарп, кто кого перегонит!
* * *
"Дорогой Михаил Васильевич!"
"Снаряд готов. Приезжайте на завод для осмотра. Почтение m-lle Елене."
"Ваш Г. Фламмарион."
Такова была лаконичная записка, которую граф прислал своему будущему тестю на третий месяц после начала работ по устройству вагона-гранаты.
В тот же день, вечером, старый ученый вместе с дочерью подходил к Кэльскому заводу в Гренеле, у ворот которого их встретил Гонтран, сопровождаемый своим неизменным другом. Проводив посетителей по опустевшим, после рабочего дня, мастерским и мрачным дворам, молодой дипломат ввел их в обширное помещение со стеклянным потолком. Среди мрака, наполнявшего это помещение, глаз с трудом мог различать неясные очертания какой-то темной массы.
— Что это? — спросила Елена, боязливо прижимаясь к отцу: темнота и глубокая тишина, царившие здесь, произвели на нее глубокое впечатление.
— Оставайтесь на своих местах. — проговорил вместо ответа Сломка и куда-то скрылся.
Через минуту яркий свет электрической лампы заставил посетителей зажмурить глаза… Открыв их, они не могли удержаться от возгласа восторга и удивления: посредине обширной залы возвышался словно огромный колокол, блестевший в лучах света, как серебряный.
— Граната! — воскликнул Михаил Васильевич.
— Да, профессор, граната для небесного путешествия, план которой вы дали графу, и которую я сделал по его указаниям.
Старый учёный с видом полнейшего удовлетворения несколько раз обошел вокруг снаряда, тщательно осматривая его.
— Я позволил себе, — обратился к нему Гонтран, — лишь в одном изменить ваш план: боясь, чтобы снаряд не был слишком тяжел, я решил заменить сталь никелированным магнием… Вы знаете, что сейчас магний стоит всего восемьдесят франков за кило. Зато он легчайший из металлов, в шесть раз легче серебра и вдвое легче алюминия, а никелированный — он так же прочен, как и сталь.
Михаил Васильевич отвечал одобрительным наклонением головы.
— Но ведь все-таки эта масса должна весить ужасно много? — спросила Леночка.
— Не более пяти — шести сотен килограммов… А главное — весь снаряд разборный, скреплён при помощи винтов и гаек, так что перевозка его не составит ни малейшего труда, — авторитетным тоном сказал Гонтран.
— Нетрудно будет и поднять его на вершину Котопахи, — добавил Сломка.
Между тем старый учёный, не говоря ни слова, стоял около гранаты и ласкал полированный метал рукой, как мать ласкает свое детище.
— А можно нам войти внутрь, — снова спросила Леночка.
Услышав желание своей невесты, Гонтран поспешил нажать одно место в стенке прибора, и тотчас перед девушкой без шума отворилась