Читать интересную книгу Что будет дальше? - Джон Катценбах

Она вновь обратилась к Мэри Риггинс:

— Теперь вернемся к версии с участием члена семьи… Нет ли у вас подозрений относительно родственников вашего покойного мужа?

Этот вопрос явно сбил Мэри с толку.

— Ну, если честно… то отношения у меня с ними складывались не слишком хорошо. Но в любом случае…

— Не была ли ваша дочь источником или причиной какого-либо семейного конфликта?

— Отчасти да, была. Бабушка с дедушкой, родители моего покойного мужа, частенько жалуются, что я редко привожу к ним Дженнифер. Они все время повторяют, что она — единственное, что осталось у них от их сына. Против родителей мужа я, в общем-то, ничего не имею, вот только отношения с его сестрами, тетями Дженнифер, у меня совсем не сложились. А в последнее время я и вовсе не могу с ними общаться. У меня такое ощущение, что они считают меня виноватой в его смерти, хотя вслух, конечно, мне никто этого не говорит. Впрочем, как бы то ни было, наши конфликты и разногласия никогда не заходили так далеко, чтобы…

Терри обратила внимание на то, что во всем этом монологе Мэри Риггинс ни разу не назвала бывшего супруга по имени. Никакого Дэвида, только «покойный муж». Эта вроде бы малозначительная деталь почему-то врезалась в память инспектора. Вдохнув поглубже, она продолжила разговор:

— Тем не менее я хотела бы получить от вас список ближайших родственников Дженнифер по линии отца и, если возможно, их адреса.

За сугубо деловыми формулировками Терри скрывала свои сомнения и неуверенность. Расследуя дело, которое из банального подросткового побега прямо на глазах превращалось в настоящее преступление, инспектор Коллинз обнаружила несколько зацепок, свидетельствующих о том, что внутри этой, внешне вполне благополучной, семьи не так все гладко и спокойно. Вполне вероятно, что причину исчезновения Дженнифер следует искать именно здесь — или в домах других членов семьи. Вот только… Догадок и подозрений было явно недостаточно для того, чтобы выстроить сколько-нибудь связную и осмысленную версию случившегося.

— Ну а что, если похищение совершено ради выкупа? — поинтересовалась она. — Не было ли у вас в последнее время контактов с людьми, которым срочно были нужны крупные суммы денег?

Мэри Риггинс покачала головой.

— Нам самим бы деньги не помешали, — с грустной усмешкой сказала она, — и об этом все наши знакомые знают. Что с нас взять… Я как-то всегда думала, что из-за денег похищают детей либо очень богатых, либо известных людей — политиков, бизнесменов… В общем, тех, у кого есть доступ к большим суммам, причем по возможности — наличными. Это ведь действительно так?

— Как правило, да.

Терри почувствовала, что голос ее звучит устало. Допускать такое — попросту непрофессионально со стороны инспектора полиции.

— Лица, склонные к насилию и преступлению на сексуальной почве, — настойчиво и даже озлобленно повторил свое предположение Скотт. — Сколько таких людей находится у вас на учете? И сколько из них проживают в ближайших окрестностях?

— Я согласна: такие есть, — произнесла в ответ Терри. — Я запрошу полный список. Но вы же сами понимаете: вероятность того, что Дженнифер стала жертвой маньяка, серийного убийцы или насильника, невероятно мала. Подобного рода преступлений совершается очень немного. Мы знаем о них лишь потому, что на подобные случаи всегда обращают внимание журналисты, о судебных процессах рассказывают но телевизору, по материалам и мотивам расследований пишутся сценарии и снимаются фильмы…

— Но тем не менее подобное все же случается, — сказал Скотт, дождавшись, пока Терри закончит свою тираду.

— Ну, случается.

— И даже в наших краях, — продолжил он.

— Да, даже в нашем городе и ближайших окрестностях. — Терри была вынуждена согласиться с неприятным ей собеседником.

«Господи, — подумала она, — и как только к нему пациенты приходят! Это же не психотерапевт, а изверг какой-то».

— Время от времени в нашем университете и в колледжах бесследно пропадают студентки… — продолжал он гнуть свою линию.

— Да, но по большей части это подростки и молодые девушки, злоупотреблявшие алкоголем или наркотиками или же пребывавшие в эмоционально неуравновешенном состоянии в связи с проблемами в личной жизни. Таким образом, я еще раз хочу указать на чрезвычайно малую вероятность…

— А как насчет той девушки из соседнего города, останки которой были найдены в лесу спустя шесть лет после ее исчезновения?

— Я знаю об этом случае. Насколько я помню, в конце концов даже не в нашем и не в соседних штатах, а где-то еще дальше был арестован серийный насильник и убийца, который признался в совершении этого преступления. Но если мне не изменяет память, на территории, где безопасность и порядок обеспечиваются нашим отделением, ничего подобного никогда не происходило…

— Или происходило, но оставалось для полиции неизвестным. — Скотт вновь перебил Терри на середине фразы.

— Само собой, я могу говорить лишь о том, что мне известно из полицейской статистики.

— Но, инспектор…

— Выслушайте, наконец, профессора Томаса… Может быть, его слова заставят вас изменить свою точку зрения, — неожиданно подала голос долго молчавшая Мэри Риггинс.

Терри обернулась к пожилому мужчине. Тот смотрел не на нее и не на других людей, находившихся в гостиной, а куда-то в пространство. Инспектору даже показалось, что его глаза прикрыты какой-то белесой пеленой, какой-то дымкой, природа которой оставалась для нее загадкой. Это наблюдение не на шутку обеспокоило Терри.

— Давайте расскажите мне все по порядку еще раз, — сказала она. — И пожалуйста, постарайтесь не упустить ни одной детали.

Адриан рассказал Терри Коллинз все, что помнил. Он упомянул даже о том, что Дженнифер шла по улице с неожиданно сосредоточенным и целеустремленным выражением лица. Он рассказал про то, как на улице стремительно, словно ниоткуда, появился белый фургон, который столь же неожиданно и резко затормозил, поравнявшись с девочкой. Профессор по возможности точно и подробно описал сидевшую за рулем фургона женщину и мгновенно исчезнувшего из его поля зрения мужчину. Он напомнил о том, что фургон простоял на месте буквально несколько секунд, а затем рванул прочь с визгом проворачивавшихся по асфальту шин. Ну и наконец, Адриан поведал о розовой бейсболке, оставшейся лежать на тротуаре, — о единственной зацепке, которая, после методичного обхода нескольких ближайших кварталов, и привела его сюда, в дом, откуда исчезла шестнадцатилетняя девушка. Профессор Томас изо всех сил старался рассказывать все последовательно и максимально подробно. Он как мог пытался приблизить свой рассказ к стилю, используемому в полицейских протоколах. Умолчал он лишь о той роли, которую играли в его жизни призраки покойных жены и брата, оставив за рамками рассказа все предположения и выводы, которые он сделал под их влиянием. В конце концов, решил он про себя, мое дело — рассказать о том, что я видел, а предположения и выводы пускай делает инспектор.

Чем больше он говорил, тем более заметно становилось, как впадает в отчаяние мать пропавшей девочки и как все сильнее злится ее гражданский муж.

В отличие от родственников Дженнифер, инспектор Коллинз с каждым словом профессора становилась на вид все спокойнее. Она даже напомнила Адриану одного из профессиональных игроков в покер, передачу о которых он как-то раз видел по телевизору: что бы ни происходило у них в душе, о чем бы они ни думали, лица у этих ребят оставались абсолютно непроницаемы.

Адриан Томас ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Терри Коллинз тотчас же опустила голову и, воспользовавшись паузой, стала просматривать свои записи, которые наскоро делала прямо по ходу рассказа пожилого профессора. В этот момент Адриан и услышал знакомый голос.

— По-моему, ты ее не убедил, — негромко, почти шепотом, но абсолютно отчетливо произнес Брайан.

Усилием воли Адриан заставил себя не оборачиваться на голос. Слушая брата, он продолжал внимательно смотреть на инспектора.

— Она задумалась над тем, что услышала, и это уже хорошо. Но она еще не верит в реальность случившегося. Пока не верит, — настойчиво повторил Брайан.

Его голос звучал, как всегда, уверенно и твердо.

Адриан украдкой посмотрел в сторону.

Брат сидел на другом конце того же дивана, на котором расположился сам Адриан. Вместо молодого Брайана, в форме времен вьетнамской войны, соседом профессора Томаса оказался зрелый мужчина — нью-йоркский юрист, каким Брайан стал спустя много лет после демобилизации. Волосы у него на голове немного поредели, тут и там на фоне чуть выцветшей, цвета спелой пшеницы, шевелюры виднелись седые пряди. Вернувшись из Вьетнама, Брайан отрастил себе волосы, не изменив старинной привычке: он всегда носил длинную шевелюру — не до плеч, как у бывших хиппи, но все же вполне достаточную, чтобы можно было создать на голове живописный беспорядок и выразить тем самым протест корпоративному этикету. На Брайане был дорогой темно-синий костюм в едва заметную полоску и рубашка, сшитая, похоже, на заказ. Узел шикарного галстука был слегка ослаблен, воротник рубашки расстегнут. Брайан откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу.