Читать интересную книгу «По полю танки грохотали…». «Попаданцы» против «Тигров» - Сергей Константинов

Виктор аккуратно стянул с влажных волос мнемопроектор, положил его на стол. Не забыть бы отключить…

– Наташа! Нат!

Он осторожно похлопал ее по щекам.

Девушка глухо застонала, но в себя так и не пришла.

Надо перенести на диван. Или лучше оставить тут, на полу? Пол не слишком-то чистый – не бывает слишком чисто в холостяцком жилище. Но, может, ее лучше не трогать?

Нашатыря у него дома нет – всю аптечку составляют зеленка и лейкопластырь, да и тот сестра оставила, она вечно пятки растирает до крови.

Он взял руку – вялую, безжизненную, холодную, и испугался окончательно. Пульс не прослушивался! Но ведь так не может быть! Она ведь дышит?!

– Наталья!

Он заорал и ударил ее по щеке изо всех сил. Голова мотнулась, словно у тряпичной куклы. Телефон. Где телефон?! Надо вызывать «Скорую»! Только куда же он задевался, этот телефон!

И звук – назойливый, противный и… странно знакомый. Ну, да, это ж телефон и звонит! Наверное, отвечать на звонок в такой ситуации нелепо, но Виктор очень плохо соображал, что делает. Он нажал кнопку и рявкнул:

– Да!

– Витенька, – раздался из трубки голос шефа, – у меня новости по поводу…

– Ей плохо! – рявкнул Виктор. – Совсем плохо! Я…

– Ничего не предпринимай, сейчас буду, – сказал шеф, и, прежде чем до Виктора дошел смысл сказанного, из трубки уже раздавались короткие гудки.

Шеф и в самом деле появился через несколько минут, показавшихся, впрочем, Виктору целой вечностью. За ним следом возник невозмутимый «фирменный» доктор Илья Семенович с неизменным саквояжиком. Таким, какой носили врачи в фильмах про конец девятнадцатого века.

– Ну-с, что тут у нас?

Илья Семенович колдовал над какими-то приборами, кажется, давление измерил, потом какой-то анализатор приложил. Анализатор заморгал тревожным густо-желтым цветом. Анализаторы Илья Семенович изобретал сам и с большим удовольствием опробовал на сотрудниках.

Доктор с удовлетворением покивал сам себе, достал из саквояжика одноразовый шприц. Быстро распечатал, наполнил, сломав ампулу, – все движения были четкими, красивыми. Виктор, словно в ступоре, наблюдал за ним со странным ощущением, как будто он смотрит фильм. Потом запахло спиртом.

Илья Семенович распрямился.

– Ну, вот, теперь можно перенести нашу пациентку на диван. Кризис миновал. О, батенька! А вы-то что?!

Под носом Виктора вдруг очутилась ватка, смоченная чем-то настолько резко пахнущим, что аж слезы выступили.

– Ну, дружок, полегче? – участливо поинтересовался доктор.

Эти «батенька» и «дружок» порой сильно выводили Виктора из себя: зайдешь в медпункт таблетку от зубной боли попросить, а там какой-то доктор Айболит, право слово. Но сейчас Виктор был даже признателен Илье Семеновичу за то, что он «не вышел из образа»: раз доктор продолжает играть в Айболита, стало быть, с Натальей – ничего серьезного.

Минут через пять девушка спала на диване, мирно посапывая, а Виктор, как гостеприимный хозяин, угощал гостей на кухне.

– Я буду пить чай, – заявил Илья Семенович. – И вы, батенька, тоже. Горячий, крепкий и сладкий чай. А Анатолию Андреевичу разрешим выбрать, чего ему самому хочется.

Пить чай в такую жару казалось абсурдным, но спорить с сухоньким и в самом деле походящим на доброго доктора из старинной детской сказки врачом совсем не хотелось.

Виктор налил в две чашки свежезаваренный ароматный чай – Наталья как раз сегодня принесла пачку. Шеф демонстративно достал из холодильника запотевшую бутылку минералки, налил в высокий стакан.

– Что с Нефедовой? – Виктор непроизвольно дернул головой в сторону комнаты, в которой спала девушка.

Доктор степенно отхлебнул чай, медленно поставил чашку.

– Гипотонический криз. Давление упало. Шестьдесят на тридцать – это, милые мои, нормально, условно говоря, для кролика, но никак не для девицы в полном расцвете сил. Да и гипогликемийка…

Он снова с удовольствием отхлебнул чай.

– У нее диабет, что ли? – не понял Виктор. Он же смотрел Натальину медицинскую карту – там все было в порядке…

Врач качнул головой.

– Да нет, какой диабет. Переутомление нервное, вот и все. Нервы, батенька мой, это такая вещь… Вот было такое кино старое – «Формула любви» называлось. Не довелось видеть?

Виктор кивнул. Фильм он видел, но к чему Илья Семенович его вспомнил, понять не мог. И вообще его раздражала эта манера старого врача вести себя так, как будто ничего не случилось, и как будто он приехал сюда не жизнь пациенту спасать, а – вот, к примеру, чаю попить.

– А что вы, миленький мой, на меня смотрите так странно? – поинтересовался Илья Семенович. – Цинизму моему удивляетесь? Так, право, батенька мой, зря. Во-первых, с девушкой уже все в порядке. А во-вторых, когда смерть наблюдаешь достаточно часто, перестаешь видеть в ней нечто сверхъестественное. А о фильме, – он снова отхлебнул чая, – я напомнил вот почему. Там доктор говорит одну, поистине гениальную, фразу: «Голова – предмет темный и исследованию не подлежит». А если вы, батенька, считаете, что с восемнадцатого века медицина в этом вопросе сильно продвинулась вперед, то зря.

Зависла пауза, неловкость от которой, кажется, испытывал только Виктор.

Шеф, видимо, решил ее разрядить.

– Так мы чего приехали-то, – сказал, словно продолжая начатый разговор. – Новости по поводу убийства.

После происшествия с Натальей Виктор соображал совсем туго; насчет какого убийства, он не понял и переспросил:

– Убийства?

Шеф кивнул.

– Антончик расстарался. Нашли тех, кто грохнул приятеля нашей девочки.

– Так быстро? – не понял Виктор. Убийство, скорее всего, совершили не на бытовой почве, а за такой короткий срок в нашей стране убийцу обычно находят только в том случае, если один супруг то ли в порыве ревности, то ли просто по пьяни грохнул свою «половину», да еще и в придачу нашлись свидетели.

Шеф слегка скривил губы.

– Я ж говорю – расстарался. Влез мальчик в очень нехорошую историю. Чего, собственно, и следовало ожидать – с его-то образом жизни. Взломал базу данных… у одних весьма серьезных людей.

– И что, взяли уже?

– Экий ты быстрый, – качнул головой шеф. – Взяли… На исполнителя еще даже не вышли. Просто вычислили, кто заказал.

– Кто мог заказать…Или у них только одна версия?

– Если я говорю – вычислили, то, стало быть, вычислили, – рассердился Анатолий Андреевич. – Это уже не версия. Теперь только доказательства собрать. Ну, да ребятки справятся, я лично в этом не сомневаюсь. Только вот…

– Это… нас как-то может коснуться? – осторожно поинтересовался Виктор.

Шеф качнул головой.

– Об этой истории вообще можно было бы забыть, если бы не одно «но»: девочка наша «засветилась» рядом с Сильвестром. Кажется, всего один раз, но этого вполне достаточно, чтобы ее… чтобы считали, что она может… что-то знать. И в квартире наследила, а туда приходили… Уже после того, как дверь наши опечатали. Причем аккуратненько так вскрыли, если бы ребятки Антона этого заранее не ожидали – нипочем бы не догадались. Искали что-то, да, похоже, так и не нашли.

– Да куда же он влез?! Кому перешел дорогу?! – Почему шеф говорит такими расплывчатыми, обтекаемыми фразами – вроде и слов много, а информации никакой?

Анатолий Андреевич поднял на Виктора внимательный взгляд.

– А ты уверен, парень, что на самом деле хочешь об этом знать?

Илья Семенович с бесстрастным лицом отхлебнул чай.

– Не отпускай ее.

Анатолию Андреевичу легко говорить – «не отпускай». А под каким предлогом не отпускать-то? Пояснять что-то и даже говорить с Натальей на тему смерти Сильвестра шеф ему запретил. И почему – по телефону? Ведь не прошло и шести часов, как шеф с доктором были у Виктора. Почему шеф не сказал об этом сразу? Не хотел говорить при Илье Семеновиче? Или за прошедшее время появилась какая-то новая информация?

– Ну, выдумай что-то, – голос шефа звучал раздраженно. – Она должна находиться у тебя дома в целях ее же безопасности. Но ей об этом сообщать необязательно. Ты знаешь баб, они на ровном месте могут такое сотворить… И не возражай мне, что Наталья не такая – она, может, от «девочковых» девочек и отличается, зато в другую сторону наворотить может столько, что мало никому не покажется.

От кого отличается?! Переспросить, что ли?

Шеф в трубке хмыкнул.

– Что, тебя мое определение смутило? Так это внучки моей… авторство. Ее родители регулярно ругают за то, что она из садика то с побитыми коленями, то в порванной одежде возвращается, и она пояснила, что девочки бывают «мальчиковые» и «девочковые», причем «девочковые» – вообще дуры, и она такой быть не хочет. Ну, оставим на совести моей внучки, кто из них дуры, а кто – нет, но то, что «мальчиковые» девочки тоже умеют напридумать такого, что хоть святых выноси – в этом сомневаться не приходится. Так что не удивлюсь, если Наталья твоя, узнав подробности о Сильвестре, не решит мчаться, с пистолетом наголо, кому-нибудь мстить. Да ладно, это все шутки, а вот то, что ее могут попытаться выследить… Короче говоря, ты меня понял, дальше сам думай. Ты программист, у тебя голова большая. А она должна сидеть у тебя дома, пока я не приеду и сам с ней не пообщаюсь. Только пускай особо не переутомляется, да и вообще – от игры ей лучше пока воздержаться.