— Что ж, добро пожаловать, — сказал Корин. — А сейчас мы пойдем и все вместе потащим буровую.
— А сейчас мы пойдем и свернем с тобой шею вот этой малютке! — Матье с ловкостью техасского шерифа выхватил из заднего кармана плоскую бутылку с виски, точно револьвер, подбросил, поймал, шутливо направив ее пробкой-стаканом на Бориса. — Окропим наш союз!
— Прекрасная идея. Жаль, что неосуществима. В бригаде сухой закон. Для нового бурильщика, разумеется, тоже.
— Чепуха! Кто может запретить мужчинам верные узы!
— Сами решили. Закон в бурении. От этих уз, известно, рушатся не только люди, но и дела. Забудь. Я серьезно.
Ник рассмеялся:
— Не верю, чтобы русский плюнул на выпивку. Ты, может, нездоров брюхом? Или еще что?
— Здоров, — усмехнулся Борис, — забавный ты, однако, коллега. Я не ханжа, как и наши ребята, но раз решили — железно. Да и вообще пить в нашем деле — чернее не придумаешь. На буровой мы не одни, под рукой два-три помбура, а тут еще ротор, как бешеный, пудовые ключи, свечи и все такое, сам понимаешь. Знаешь, в известном смысле жизнь подручных в наших руках.
— Нет, Кувалда Матье не аквареанин, а наковырял немало дырок в земле двух полушарий.
— Пустой разговор. Короче, прибереги свою бутылку до арматуры, дружище. Если доберемся до нефти, я свою добавлю. И не одну. На общий праздник. А на буровой… предупреждаю, так сказать, именем своей ответственности, увижу пьяным — не взыщи.
Ник непроизвольно закивал, отступил на шаг, как делал всегда перед своим знаменитым ударом, и… сдержался. Поиграл желваками, сощуря глаза, постучал по своему бедру кулаком, сам себя укрощая. Сказал негромко:
— Мне было приятно целый день. Мне уже несколько дней хорошо и приятно. Было, пока не видел тебя. Жаль, что мне очень нужна эта работенка и ее монета: Кувалда совсем на мели.
В этот момент из автобуса-лаборатории вышла Светлана. Словно чья-то невидимая рука мигом разгладила резкие складки на лице Ника Матье. Синие его глаза пробежали по ней. С доброй, чуть иронической улыбкой стоял он, заложив руки в карманы, широко расставив крепкие, надежные ноги, а челюсти медленно и ритмично перемалывали резинку. Ник был красив, это уж точно.
— Вы незнакомы? Прошу. Это и есть тот самый това… господин Матье, — сказал ей Борис.
— Добрый день, товарищ, — кивнула Светлана Нику, изящно тряхнувшему в полупоклоне каштановым потоком волос. И Корину: — Борис Егорович, я оставила в автобусе у Габи новую аптечку. Бедняжка… Опекайте ее. До свидания.
Ушла.
Ник выплюнул жвачку и весело заорал, воздев к небу руки:
— Красивая белая женщина в пустыне! Боже, пошли еще чудо Нику Матье! Мне здесь нравится!
В конторке раздалось громкое шипение раздвигаемых ящиков, затем оттуда показался потревоженный криком Баба-Тим.
— Кто шумит? Так спать нельзя, не хочу уже.
Несколько секунд Баба-Тим бессмысленно смотрел на Ника, затем потер глаза, встряхнулся, глянул в сторону вышки, где кипела работа, и подался туда, длинный и рукастый, словно центровой в баскетболе.
— Что за люди мелькают вокруг нас? — спросил Ник.
Спокойно и терпеливо, как няня, Корин объяснил ему, кто такие Светлана и Баба-Тим, после чего сделал последнюю попытку приобщить новенького к насущной заботе:
— Вот-вот потащим махину, уникальная прогулка на меже саванны и пустыни длиною в два с лишним дня. Идешь?
— Извини, но я, повторяю, не монтажник, а сондорщик, его обязанность — пульт и ротор, все остальное вне контракта. С удовольствием погляжу отсюда. Пусть мне снова станет хорошо и приятно. Отменное настроение Матье — залог здоровья окружающих.
Ник расхохотался, довольный собой, уверенный, что одержал верх в словесной перепалке. К нему вернулось прекрасное расположение духа, и он дружески похлопал Бориса по плечу.
Корин подумал: "Не слишком ли часто меня похлопывают сегодня?" А вслух сказал, криво усмехнувшись:
— Ладно, личность, погляди в сторонке, внимательно погляди, авось понравится и пригодится.
С этими словами Борис бросился догонять размашисто шагавшего к буровой Бабу-Тима.
Матье подошел к навесу у конторки, отбросил крышку широкого глиняного сосуда и несколько раз подряд плюхнулся лицом в воду, распрямился, отфыркиваясь, не утираясь, не щадя нового наряда, и произнес:
— Погляжу, приятель, погляжу, дай срок…
Когда Борис Корин присоединился к своим, Сергей спросил его, стараясь перекричать треск маневрирующих тракторов:
— Ну как наш ковбой?
— Свой в ба-а-альшую доску! — ответил Корин.
И оба мельком оглянулись туда, где маячил Матье.
Распахнув рубаху на груди, Ник стоял, подпирая спиной шершавый, ворсистый ствол пальмы, мокрый и теплый ствол дерева за его спиной казался плотно обмотанным старым мочалом.
Солнце коснулось горбатых дюн, нарушавших однообразие равнины лишь в одном месте, у озера. К Нику подкралась дремота.
— Уф!.. Вот и я. — Волоча пеструю дорожную сумку, появившаяся возле навеса у конторки девушка устало потянулась к сосуду и, зачерпнув ладошкой воду, тут же разочарованно вылила обратно. — Теплая, как в озере… Глоток оранжада на льду, пожалуй, не испортил бы впечатления от вашего изумительного бивуака.
— Салют, крошка, — произнес Ник, — тебя мне не хватало. Ты мне не снишься? Можно ущипнуть?
— Ужасно хочется пить.
— Увы, здесь не найти даже паршивой жестянки пива. Сухой закон. Может, вот это? — Он извлек из кармана плоскую бутылку. — Бог меня услышал, послал новое чудо. Отметим?
— Нет, я хочу воды.
— Сейчас раздобуду. — Ник нырнул в контору и вынес чашу с питьевой водой. Она напилась, поблагодарила. Ник любовался ею. — Всегда готов услужить такой маленькой беленькой девочке.
— Я — Джой.
— Джой. Чудесно. Я в восторге, — сказал он.
— Простите… вы здесь командир? Я не ошиблась? — спросила девушка в некотором замешательстве.
— Абсолютно верно. Ты одна властна надо мною, крошка Джой. Но как ты догадалась?
— Все трудятся, а вы созерцаете, как Наполеон. Вожди всегда наблюдают за сражением из шатра на возвышении, не правда ли?
— Я мастер-бурильщик.
— Слава богу, все правильно, — вдруг с облегчением вздохнула девушка. — Вас должны были предупредить обо мне. Вы знали, что я приеду сегодня?
— Чувствовал, что когда-нибудь это произойдет, — лукаво молвил он, — но, если начистоту, не предполагал, что ты окажешься такой хорошенькой. Просто красотка!
На строгом личике Джой вновь отразилась растерянность.
— Благодарю… ценю юмор, но… вы действительно мастер?