Меррик громко вздохнул. Воинственность ушла из его позы, и он жестом указал на кресло.
– Присядь, бога ради, и выпей стаканчик перед дорогой. К тому времени, как ты вернешься в цивилизованный мир, уже стемнеет.
– Не утруждай себя. – Но герцог все же опустился в кожаное кресло и с недовольным видом наблюдал, как Меррик наполняет два бокала.
– Твое здоровье, – сухо проговорил Джозеф, поднимая свой бокал, и с нарочитой небрежностью прислонился к массивному столу.
– Как раз-таки твое грядущее здоровье – причина, по которой я здесь, – сказал его светлость, сделав глоток.
– Мой кузен никогда не скрывал своего желания стереть меня в порошок.
– Ричард видел его в «Уайтсе» на прошлой неделе. Похоже, тот был прямо-таки не в себе, как будто пережил какой-то крах.
– Финансовый, во всяком случае. Он занял крупные суммы, чтобы приобрести долю в изумрудных копях. По моим сведениям, ему нечем заплатить свои долги.
– Он винит в этом тебя.
– И чертовски правильно. Я всю жизнь делал все от меня зависящее, чтобы разорить его.
– И это ровно то, чего он заслуживает, какого бы мнения ни был я о твоих методах. – Герцог помолчал. – Впрочем, мне жаль жену и детей Холбрука. Они-то не сделали тебе ничего плохого.
Джозеф пожал плечами:
– По крайней мере, они не будут умирать с голоду на улице, как многие другие, кто имел глупость вложить деньги в никчемные проекты Уильяма.
Сидони стиснула кулаки. Как может он так бессердечно рассуждать о страданиях Роберты и судьбе ее детей? В конце концов, какую бы ненависть ни питал Джозеф к Уильяму, сынишки Роберты – его кровная родня. Сегодня днем он с большим сочувствием говорил о греческих крестьянах – совершенно чужих людях. Желание рассказать Меррику о его рождении отступило под напором гнева. С каким самодовольством разглагольствует о разорении Уильяма и грозящей Роберте нужде!
– Возможно, ты не чувствовал бы себя так уверенно, если б слышал его.
– Он и раньше грозился уничтожить меня. – Меррик сделал еще один неспешный глоток. – А я, несмотря на все его попытки, как видишь, все еще жив.
– Ричард считает, что Уильям настолько близок к полному помешательству, что его угрозы не следует оставлять без внимания.
Страх ледяной дланью сжал сердце Сидони. Господи помилуй, только бы с Робертой ничего не случилось! По крайней мере, мальчики в школе, и родитель не сможет так быстро до них добраться.
– Вы с Ричардом когда-то спасли мою шкуру, но это не значит, что вы обязаны теперь всю жизнь меня защищать.
– Я приехал сюда по доброй воле. – Его сиятельство передал Джозефу пустой бокал.
Меррик выпрямился, давая гостю понять, что разговор окончен.
– А я настаиваю на своем праве пренебречь вашим предупреждением. Я высоко ценю вашу заботу, но в состоянии сам защититься от жалких интриг Уильяма.
Герцог поднялся, и в его взгляде, устремленном на Меррика, сквозило нечто, близкое к отчаянию.
– Чтобы такой гордец, как Джозеф Меррик, принял помощь?.. Да боже упаси!
Странное выражение, не то стыд, не то раскаяние, промелькнуло на лице Меррика, и Сидони уже в который раз поняла, что, несмотря на откровения, которые выудила из него в эти дни, очень мало знает о своем переменчивом хозяине.
– Я на горьком опыте убедился, что свои сражения мне лучше вести в одиночку.
– Не всегда.
Повисла тишина, отягощенная невысказанными словами, о которых Сидони могла лишь догадываться.
– Да, не всегда. Но по крайней мере сейчас, если я проиграю, то проиграю один.
К удивлению Сидони, у герцога вырвался короткий смешок:
– Что ж, ты всегда был готов пробивать свой собственный путь в ад. Кто я такой, чтобы предлагать тебе веревку и помогать вылезти из ямы, которую ты сам себе вырыл?
– Чертовски самонадеянный тип, – сказал Джозеф с оттенком теплоты, чтобы смягчить свои слова. – А Уильям, случаем, не вымещает свою злость на жене?
Гнев вспыхнул в душе Сидони, заставив стиснуть кулаки. Меррик ведь не предаст огласке позор ее семьи? Герцог казался удивленным.
– Не знал, что он это делает.
Меррик покачал головой.
– Я просто подумал, не ищет ли он другие мишени, видя, что до меня ему пока не добраться.
– Ричард говорил, что он просто поносил тебя как сатанинское отродье и грозился выложить доказательства перед мировыми судьями. Очевидно, Холбрук не был дома дня три, когда они встретились. Он, судя по всему, под завязку был накачан бренди. Ричард считает…
– Ричард – старая баба.
Лицо герцога скрыла маска высокомерия. Даже короткое наблюдение Сидони указывало, что он поразительно сдержанный человек. Даже с Мерриком, который делал все, чтобы уязвить его, он сохранял самообладание.
– Ты неблагодарная свинья, Меррик. Впрочем, всегда был таким.
Меррик отвесил шутовской поклон.
– А чего вы ждали, ваша светлость? Хвалебных песен?
– Скажу Ричарду, что ты пренебрег предупреждением, как пренебрегал в нашу бытность в Итоне. Моя совесть чиста. Иди ты, мой дорогой друг детства, ко всем чертям! – Герцог повернулся и гордо удалился.
Меррик остался стоять на месте, задумчиво глядя на закрытую дверь. Потом поднял голову к Сидони, без труда отыскав ее взглядом.
– Ну что, было интересно?
– Нет, – отозвалась она ледяным тоном, поднялась и, спустившись по лестнице, встала перед ним. – Тебе и в самом деле глубоко наплевать на то, что Уильям может сделать с Робертой, да?
– О, меня очень волнует все, что делает Уильям, bella.
Сидони повернулась к двери, слишком разгневанная, чтобы играть в поддавки.
– Я должна поехать к сестре.
Он оттолкнулся от стола и схватил ее за руку.
– Нет.
– Если он теряет рассудок – а судя по всему, так оно и есть, – Роберта сейчас в большей опасности, чем когда-либо.
– Вчера вечером леди Холбрук была жива-здорова и развлекалась в свое удовольствие на балу у Нэшей. И ты будешь рада услышать, что мужа ее там не было.
Сидони так удивилась, что перестала вырываться.
– Откуда ты знаешь?
Меррик напустил на себя скучающий вид, но она уже знала, что он делает это, чтобы скрыть свои мысли.
– Я отрядил человека следить за ней после того, как ты сказала мне, что Уильям ее бьет. Если с Робертой что-то случится, я узнаю.
Сидони негодующе прошипела:
– Не ври. Мы в Девоне, а Роберта в Лондоне, за много миль отсюда.
– У меня целая сеть курьеров и почтовых голубей по всей Англии. Новости доходят до меня за несколько часов, где бы я ни находился. Миссис Бивен держит птиц в восточной башне. Могу показать тебе, если хочешь.
– О! – Гнев Сидони испарился. Она обмякла, а ноги подкосились от облегчения – с Робертой все в порядке.