Шагнул к ней, подхватил за бёдра и закинул себе на плечо. Что, не ожидала? Дженна завизжала и принялась колотить его кулачками по спине, а потом вдруг обмякла и затихла. Ох, неужели сомлела от страха? Спустил ее, заглядывая в лицо, и едва успел увернуться от ладони, стремительно летящей в нос. От пинка под колено, тычка в солнечное сплетение и удара сбоку в шею уже не успел. И откуда в этой малышке столько яростной силы? Он хватал воздух губами, понимая, что остро недооценил соперника. Едва ли не впервые в жизни.
21. Приручение
Она отскочила в сторону, смеясь – и Баяр замер любуясь. Светлые волосы, уже порядком отросшие, растрепались, распушились. Глаза светлые сияют, загорелое лицо просто светится. Вот она какая – когда не прячется в своей скорлупе!
– Давай еще раз, – азартно предлагает он.
Женька небрежно пожимает плечами: как будет угодно. У нее еще много приемов. И опыт гораздо больший, чем ей бы хотелось.
– Нападай, – усмехается она и даже пальчиком его подманивает.
Рывок – и она вдруг падает на траву. Неожиданно, но совсем не больно – Баяр подставляет руку, чтобы она не ушиблась. А потом наваливается на нее всем телом, пришпиливая весом к земле. Руки захвачены в плен и вытянуты над головой, ногами разметал ее ноги, лишая возможности пинаться. И лицо его так близко, что Женька вдруг узнает, что глаза у него вовсе не черные, как она думала, а карие, даже с золотистыми искорками. И губы его – те самые, красивые – так близко.
При всем своем равнодушии к физической стороне любви, Женьке целоваться нравилось. И обниматься тоже нравилось – когда-то очень давно. Только она быстро усвоила, что мужчинам это не нужно, они согласны на поцелуи и объятия только при условии обязательного продолжения. И она перестала обниматься.
Сейчас же, замерев под мужчиной, она только хлопала ресницами и робко тянулась губами к его губам. Вот он, тот самый момент, которого она так ждала и так боялась! Сейчас все случится! Она вдруг по взгляду его, по напряженному телу почувствовала: он хочет. Все же – она в его глазах женщина. Зажмурилась, вдруг испугавшись неизбежного, и застыла, когда их губы соприкоснулись.
И все закончилось.
Он откатился в сторону и легко вскочил на ноги.
– Как видишь, не всегда можно справиться с соперником, – негромко сказал степняк. – Поэтому нож не бывает лишним никогда.
Женька села, не понимая – он ведь совершенно точно хотел! И хочет до сих пор – это отчетливо видно!
– Почему? – прямо спросила она, откидывая волосы с глаз. – Ты меня не взял – почему?
Он опустился на корточки рядом, протягивая руку к ее лицу. Женька невольно сжалась. Грустно улыбнулся, ловя светлую прядь и убирая ее за ухо.
– Вот поэтому. Женщин силой я не брал никогда. И не буду. Тем более – жену.
– Это не силой, – выдавила из себя Женька. – Я ведь не вырываюсь с криками.
– Ты не хочешь.
– Я… – она прикусила губу, жалобно глядя на него. – Я не умею – хотеть, понимаешь?
– И все же я подожду, пока ты будешь готова.
– А если я никогда не буду готова?
– Я терпеливый, Дженна. Я дождусь, пока ты не попросишь.
– Только-то? – она фыркнула как лисица. – Тогда я прошу, Баяр.
– Нет, так неправильно, – тихо засмеялся он.
– Не убедила? – вскинула брови Дженна. – А так?
Она подползла к нему близко-близко, кончиками пальцев провела по щеке, а потом сделала то, что давно хотела: осторожно прикоснулась к его рту губами. Он замер на миг, позволяя их дыханию смешаться, скользнул ладонью на ее затылок, зарываясь пальцами в мягкие волосы, аккуратно поймал губами ее нижнюю губу, потянул… И отпустил.
Поднялся, подхватил лук.
– Я вернусь, и мы поговорим, – невозмутимо пообещал он. – Тогда я спрошу еще раз.
И исчез, оставив Дженну краснеть и возмущенно хватать воздух губами. Вот ведь… даже слов она не нашла, как обозвать этого наглого степняка! И в то же время губы ее невольно расплывались в улыбке. Ни один еще мужчина не давал ей выбора, никогда, ни разу. Откровенно говоря, и мужчин у нее не было. Мальчишки только. И, возможно, мужики – грубые, злые, жестокие. Для них она была лишь средством удовлетворения своей похоти – и уж точно не равным им существом. А Баяр заботился о ней, слушал ее, позволял ей самой решать – и за одно это только можно было в него влюбиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Долго ещё Женька сидела, обхватив колени руками. Она внезапно почувствовала себя так спокойно и счастливо, как никогда раньше. Ей было хорошо, и мир вокруг тоже был прекрасен. Розовеющее небо и цветущие травы, свежий ветерок, мазки белых облаков, шуршание листвы, скрип цикад, пиликание каких-то пташек. До чего ж все-таки прекрасна степь! Куда красивее, чем город или, о ужас, метро! И уж конечно, тесные людские муравейники многоэтажек никак и никогда не сравнятся с ночевкой под открытым небом.
Она любовалась. Полной грудью вдыхала чистейший воздух с запахом трав и костра и не могла надышаться. Пронзительное ощущение родства с этим миром захватило все ее естество, оно наполняло самой настоящей музыкой. Женьке хотелось петь. Песен она почти не помнила, во всяком случае, ни одна из популярных композиций, звучащих на радио, сейчас никак не ложилось в ее настроение. Не «Во поле береза стояла» петь же? Вспомнила! Вспомнила песню про ветер и степь, как нельзя более подходящую!
Спи, малыш, не слушай ветер,
Он не то ещё расскажет,
Напоёт, нашепчет в травах,
Растревожит, взбудоражит…
Спи, не слушай, мы другие,
Он крылатый, невесомый.
Не сыскал на целом свете
Ни семьи себе, ни дома…
Баяр, возвращавшийся с добычей, замер, застыл. Никогда он не слышал подобного. Песня на незнакомом ему языке, светлая, удивительно мелодичная, его просто заворожила. И голос Дженны — такой чистый, прозрачный как ручей. Вот оно как. Она все больше напоминала ему цветок — хрупкий и нежный, распускающий свои лепестки в его руках. Он думал, что цветок просто красивый, а теперь словно почувствовал его пьянящий запах. Головокружительно и прекрасно.
Песня закончилась. Он нарочно зашумел, чтобы не напугать ее своим внезапным появлением. Дженна вскинула голову и ему улыбнулась — очень спокойно и мягко. Что она успела тут осознать и принять? Непонятно.
— Я принёс ещё куропаток, — сказал он негромко. — И гнездо нашёл с яйцами. Утром будет яичница.
Женька кивнула, радуясь. Птиц ей, конечно, было немного жалко, но особо сентиментальной она никогда не была. А яичницы вдруг захотелось безумно.
— Сейчас быстро разделаем птицу, я закопаю ее в угли. Это — наш завтрашний обед и ужин. Ты, если хочешь, ложись спать. Я сам все сделаю.
— Ну уж нет, — возразила Женька сердито. — У меня тоже руки есть. Я помогать буду.
Баяр кивнул спокойно, про себя радуясь тому, что она наконец-то с ним стала разговаривать и даже возражать. Хороший знак. И даже то, что ей в голову не пришло повторить свои намеки на супружеские утехи, его нисколько не расстроило. Он прекрасно понимал, что ещё рано, хотя ее поцелуй и распалил его до такой степени, что пришлось сбежать.
Женька ощипывала птицу. Сопела, прикусывала губы, нервно откидывала влажные волосы со лба. Она очень хотела эту пакость бросить на землю, топнуть ногой и заявить: нет уж, дудки, я лучше голодной посижу, чем этой ерундой страдать, но боялась показаться перед Баяром ещё большей дурой, чем была. Как это у него так ловко выходило снять все перья одним лишь движением? Ей же приходилось вырывать по одному.
– Дженна, – он явно заметил ее мучения. – Давай я. Ты лучше потроши. С ножом у тебя очень ловко получается.
В четыре руки куропатки были подготовлены к запеканию очень быстро.
Степь наполнялась ночью, как бокал вином. Уже совсем стемнело. Баяр закопал тушки птиц в угли, сложил по-особому пальцы и что-то прошептал. Угли засияли алым.