Но мне не нравится, что она не пришла на работу. Она не кажется безответственной.
Мама с папой нахмурились. Оливер подошел еще ближе к двери, хотя и обещал присмотреть за Стивеном.
– Миссис Мерфи, – обратился к маме незнакомец. – С вами все в порядке?
Взрослые всегда утверждали, будто все в порядке, даже когда это было не так.
Мама говорила, что в порядке, даже когда плакала. Пасхальный кролик, Санта-Клаус, Зубная фея. Все было враньем. Он узнал это в школе от Илая, который был на год старше их всех, даже Оливера, несмотря на то, что он поздно пошел в детский сад. Илай был второгодником, все об этом знали, но не осмеливались говорить вслух. Потому что Илай был большим и злым и умел по-быстрому вдарить, пока учителя не видят. Поначалу Оливер не поверил ему.
– Ну, давай, – подначивал его Илай, – спроси у мамки про Санту.
Он спросил.
– Люди, которые не верят в Санту, не получают подарков, – сказала мама. И даже Оливер понимал, что это не ответ.
– Поклянись Богом, что Санта существует, – настаивал он.
Отвернувшись, мама объяснила:
– Во все то, что не можем увидеть или потрогать, нам остается только верить. Нельзя сказать, что Санта существует или не существует. Он порождение волшебства.
Волшебства.
А волшебство, значит, существовало?
– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась мама. Он рассказал ей про Илая. На ее лице застыло то выражение, которое обыкновенно появлялось, когда она пыталась скрыть раздражение.
– Знаешь что? – не выдержала она. – Всегда найдется кто-то, кто попытается испортить тебе жизнь. Не позволяй таким людям вторгаться. Ладно? Наслаждайся сказками и не волнуйся о том, реальны ли они. Идет?
Он согласился: ему нравилось получать подарки, пасхальные корзинки и деньги, которые оставляла Зубная фея. Но понял, что Илай, каким бы он ни был хулиганом и как бы ни стремился испортить другим жизнь, сказал правду.
Они врали.
Пока Стивен сидел перед телевизором, Оливер стоял под дверью и слушал, как родители разговаривают с незнакомцами. Отец соврал насчет ссадины на лбу. Соврал насчет забора. Наверное, насчет шкафа он тоже соврал – папа не был мастером на все руки. За починку ограды он вообще взялся скорее в шутку – работник из него был совсем никудышный. На «Дерби соснового леса»[23] гоночная машинка Оливера была худшей, ни в какое сравнение не шла с машинками других участников. Но он не переживал, ведь делать ее было весело. Стивен тогда так таращился на их забавное шатающееся творение. Нет уж, никто в здравом уме не станет просить папу помочь по хозяйству.
Мама врала, что все в порядке, – она говорила выше, чем обычно, а улыбка казалась фальшивой.
Она соврала насчет папиных «мужских» выходных.
А папа соврал насчет дверного звонка. Сказал полицейским, будто видео нет. А Оливеру и Стивену он говорил, что камеры все записывают. И именно поэтому он всегда узнавал, что они плохо себя вели, даже когда не видел этого собственными глазами. Во всяком случае, так он сказал Оливеру и Стивену.
– Я всегда за вами наблюдаю! – рычал он, гоняясь за ними по коридору. А они с визгом бросались врассыпную.
Он соврал им? Или врал детективам?
Оливер подошел еще ближе. Он мог быть очень тихим и неподвижным. Иногда родители забывали о его присутствии. Как сейчас.
Сегодня Женева не отвезла их в школу, мама не пошла на работу, а папа вел себя так же, как вел всегда, когда рядом оказывались другие мужчины: чересчур громко разговаривал и то и дело разражался смехом. Что-то было не так.
Оливер видел, как в пятницу Женева выходила из их дома – он каждый вечер наблюдал за ней из окна своей спальни. Он даже снял видео на айпад, потому что именно этим они со Стивеном занимались в тот вечер в своей комнате, иногда прерываясь на ругань: делали короткие ролики друг с другом и загружали их в приложение, которое воспроизводило запись задом наперед. В нем можно было посмотреть, как ты взлетаешь на кровать или спиной пробегаешь через дверной проем. Потом они переключились на замедленный режим и стали снимать видео со степенно летающими по комнате мягкими игрушками. Поэтому он решил запечатлеть и уход Женевы.
Ему было интересно, куда она уходит после работы. Он много раз пытался вообразить, где она живет.
– Где ты живешь? – как-то раз спросил он у Женевы. – В доме?
– В замке, – ответила она. – На высоком холме.
– Нет, неправда, – упирался он. – В округе нет никаких замков.
– Уверен?
– А домашний дракон у тебя есть? – встрял Стивен.
– Глупый вопрос, – осадил его Оливер. – Она живет не в замке. И дракона у нее нет.
Женева рассмеялась. Ее глаза заблестели, а ярко-розовые губы растянулись в улыбке. Лицо Женевы было сплошь усыпано веснушками, проступающими даже на всегда румяных щеках.
– Я живу в обычной квартире, глупыши. Примерно в двадцати минутах отсюда.
– Ты замужем?
– У тебя есть дети?
– Или собака?
– Нет, нет и нет.
– Тебе не бывает одиноко? Раз ты живешь совсем одна…
Женева поставила перед ними по тарелке с горячими сандвичами с сыром и яблоками. Оливеру нравилось, что она разрезала их по диагонали – прямо как мама. Папа разрезал их на прямоугольные половинки – или не разрезал вовсе. Оставлял большими и квадратными. Иногда у него даже не хватало терпения расплавить до конца сыр. А иногда он кормил их подгоревшими сандвичами, за которыми не уследил, потому что отвлекся на телефон.
– Как я могу чувствовать себя одинокой, когда у меня есть вы? – улыбнулась она.
Стивена этот ответ удовлетворил. Но Оливеру нравилось всматриваться в лица. И он прекрасно видел, что глаза у Женевы погрустнели.
– А я думаю, ты должна жить в замке! – Оливер хотел приободрить ее. – Ты же красивая, как настоящая принцесса.
Она мягко погладила его по щеке и улыбнулась.
– А ты очень милый мальчик.
Он не помнил, что было дальше – они переключились на что-то еще. Но каждый вечер, когда она уходила, он смотрел ей вслед, гадая, куда она направляется. И почему грустит.
В последний раз он наблюдал за ней всю дорогу до машины. У автомобиля она остановилась и обернулась – словно что-то привлекло ее внимание. Она прижала сумку к груди и нахмурилась. Что-то произнесла – он видел, как шевелились ее губы. Потом отошла от машины и скрылась из виду. На улице был кто-то еще, но он не мог толком разглядеть этого человека – громоздящийся посреди двора большой дуб почти полностью закрывал ему обзор. Он попытался найти лучшую точку для наблюдения.