— Так четверг же рабочий день. Я не могу, — напомнила ему.
— Ну, вечером подъедешь. После работы.
— Подозреваю, что вечером я освобожусь поздно. Не думаю, что у меня получится.
— Ася, там будут очень нужные мне люди. Я поеду один, раз ты не можешь.
— Ладно, езжай, — кивнула я. — Дело превыше всего.
Но что-то неприятное шевельнулось в мозгу. Чем он там будет заниматься без меня? Как-то вообще это неправильно. Мы пара, а он поедет на пикник один.
— Денег мне дай, — снова попросил Ник.
— Ты едешь, а я нет. Так зачем мне тебе денег давать? — удивилась я.
— У меня сейчас лишних нет.
— У меня тоже лишних нет.
— Да ладно, прекрати. Тебе отличный аванс заплатили. Я вообще хотел тебя попросить мне дать взаймы на айфон.
— Про это даже не думай. Я вполне обхожусь Самсунгом. Айфон — роскошь.
— Я уже говорил, мне надо для имиджа. Но раз тебе жалко, дай денег хотя бы на продукты для пикника.
— Ник, — вздохнула я. — Почему я должна тебе их давать? С какой стати? Ты тоже работаешь. А я с тобой не еду. По-моему, даже странно у меня деньги просить на подобную ерунду.
— Я все потратил на раскрутку. Реклама очень дорогая. Нет у меня сейчас денег, потому у тебя и прошу.
Да, все логично. Я залезла в кошелек и протянула ему две купюры.
— Ты смеешься или издеваешься? — обиделся Ник. — Мне надо ящик пива купить, колбаски для барбекю, овощи, еще всего по мелочи.
— Что-то много «по мелочи» получается, — заметила я.
— Мне надо произвести хорошее впечатление.
— Больше у меня нет. Нам надо за квартиру заплатить, продукты купить. Мне надо кое-что из одежды обновить. И отложить немного. Не знаю, что дальше с работой будет.
— Та-а-к… — протянул Ник. — Больше не дашь?
— Нет. И этого вполне хватит. Даже слишком много. Произведешь впечатление на товарищей, когда зарабатывать начнешь.
— Прикрысила, значит, деньги? — насупился Ник.
— Что? — не поверила я своим ушам. — Что ты сказал?
— Что слышала, — буркнул Ник.
Таких выражений я от него еще не слышала. Вот уж не ожидала такого от Никиты. Какое мерзкое словечко!
В воздухе повисла напряженная тишина. Я пила чай и смотрела в окно. Было обидно. Я постоянно плачу за все, Ник только ноет. И вот его благодарность.
Прикрысила я, значит, свои же деньги! Похоже, пора навести порядок в нашем совместном бюджете. Пополам — значит пополам. А то избаловала я Никиту. Только и слышу: «Потом я тебе все отдам… Я тебе бесконечно благодарен… Дай, пожалуйста, на рекламу… Дай на то, дай на сё…»
Ник подошел ко мне, обнял за плечи, поцеловал в макушку.
— Ну, прости. Не дуйся. Ты же знаешь, как я тебя люблю… Это все для нас. Вот немного раскручусь, заработаю деньжат. Буду тебя баловать, носить на руках. Буду тебе брендовые шмотки покупать.
Я молчала. Можно подумать, Ник держит меня за дуру. На шута мне брендовые шмотки? Не в них счастье.
— Обиделась? — он заглянул мне в глаза. Взгляд нашкодившего щенка. Как на такого злиться?
— Ник, ты очень изменился в последнее время, — обида почти ушла. Но надо высказать все, что накипело. Иначе Ник так и будет думать, что ему всегда и все сойдет с рук. — Мне не нравится, как ты стал относиться ко мне. Словно я тебе что-то должна.
— Нет, ты все не так поняла. Просто у меня сейчас очень сложный период в жизни. И без твоей поддержки мне не справиться. Ты же у меня чудо, прелесть, умница. И все понимаешь. Правда? Как говорил Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Значит, ты за меня в ответе.
Интересно, в моем случае «приручили» или «прикормили»? Пожалуй, последнее…
— Все начинать с нуля — невероятно тяжело, — продолжал Ник. — Но иначе я не могу. Надо пробовать, искать себя. Снова и снова. Или буду серостью, каких вокруг море. Тебе же не нужен такой мужчина? Бесцветный, скучный? Уверен, что нет.
Серость мне не нужна, это точно. Но и яркую личность Ника вынести иногда невероятно сложно. Порой я чувствую себя ломовой лошадью, которая тащит на себе все, что можно.
— Хорошо, я постараюсь уложиться в те деньги, что ты мне выделила, — благородство Ника зашкаливало. — Спасибо и на этом. Я тоже тебя понимаю. И тебе нелегко менять профессию учителя на няню. Понижение в должности и все такое…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Рада, что понимаешь.
— Вытирать сопливый нос ребенку — не сахар, конечно, — вздохнул Ник, сокрушенно покачав головой.
— Ник, Маше пять лет, и нос она себе вытирает сама. Маша вообще девочка самостоятельная. Не надо принижать ребенка. Это отвратительно.
— Ты стала нервной и заводишься с полуоборота. Устала, наверное. Приляг, отдохни. Только сначала убери посуду за собой. Это быстро. На ночь оставлять нельзя, засохнет все, утром не отмоешь.
— Нет, Ник. Ничего я мыть не буду. Ты прав, я устала и пошла спать. Хочешь — сам мой. Не хочешь — не надо.
— Так посуда же твоя, — Ник удивленно посмотрел на меня. — Наведи порядок на кухне и отдыхай. Это займет у тебя всего несколько минут.
— Я буду за собой убирать, когда посчитаю нужным, — заверила я Никиту. — Не нравится — давай разъедемся. Отдохнем друг от друга.
Я прошла в спальню и рухнула на кровать. Нащупала пульт на тумбочке, включила телевизор.
Слышала, как на кухне Ник включил воду и сердито звенел посудой. Его дело, хочет — пусть моет. А я не встану ни за какие коврижки. Надоело мне под дудку Никиты плясать.
С чего он вообще решил, будто может диктовать мне что делать и когда? Да, порядок — это замечательно. Но никто не умрет, если я наведу его через несколько часов.
По телевизору ничего хорошего не показывали. Сериалы, реалити-шоу и прочая ерунда. Неожиданно зазвонил мобильник. Надо же, Станислав Игоревич. Что ему надо на ночь глядя?
— Не разбудил? — поинтересовался он.
— Нет, — от удивления я не сразу нашлась, что ответить. — Я уже не сплю… Еще не сплю… Не разбудили, в общем…
— Вы вышивать умеете? — сразу перешел он к делу.
— В детстве вышивала. А что?
— У вас нитки и все остальное, что надо для этого, есть?
— Нет. Откуда? Это же давно было.
— С утра заедете в магазин и все купите. Деньги я сейчас вам переведу. Маша хочет попробовать вышивать. Вы ее сможете научить?
— Думаю, да. Но магазины с девяти работают.
— Ничего, немного задержитесь.
— Хорошо, сделаю.
— Мы сейчас с ней читали сказку. Там царевна вышивала рушник для Финиста-Ясна-Сокола. Ну и Машу посетила идея тоже что-нибудь вышить.
— Хорошая идея, полезная. Вы всегда по вечерам Маше читаете? — не удержалась я от вопроса. Такое сейчас редкость. Мама или бабушка еще почитать могут. Но вот отец…
— По возможности. Даже Максим любит послушать. Детям нравится. Видимо, во мне умер актер.
Слово за слово, и мы уже болтали обо всем на свете. Я убавила звук телевизора. Станислав Игоревич рассказывал о детях, об их проказах. Пару раз я совершенно неприлично смеялась.
Забавно было слушать, как Маша надумала выводить птенчиков из магазинных яиц. Она сделала гнездо из пледа, сложила в него яйца, которые утащила из холодильника. А чтобы будущим птенчикам было тепло, накрыла сверху салфеткой. Заигралась и скоро забыло о гнезде.
Ее бабушка Анна в полумраке гостиной не разглядела сложное сооружение и уселась на диван, посмотреть телевизор. Раздался легкий хруст. Друг бабушки насторожился, но промолчал. Кто знает, о чем он подумал? Возможно решил, что у его подруги артрит. Или еще что-то…
Бывшая теща Князева тут же вскочила, но было уже поздно. Ее брюки имели не слишком приличный вид. Друг бабушки не сразу понял, в чем дело. Вышел конфуз. Бабушка Анна долго ругала Машу. А Маша обиделась на бабушку за то, что та разрушила гнездо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А однажды Макс нашел в чулане респиратор для опрыскивания деревьев. Со стеклянными очками-иллюминаторами на резиновой маске и полной защитой лица и головы. Похож на старый противогаз. Надел его и собрался пойти в сад, проверить, как долго сможет дышать в такой защите. Для полноты экипировки напялил на себя черный дождевик, который нашел там же. Чтобы стать похожим на Дарта Вейдера. Взял в руки опрыскиватель. Поскольку это почти настоящий бластер.