- За языком следи! – рявкает муж. – Мама, ты могла бы вмешаться, а не делать вид, что тебя это не касается. Вообще-то речь о моей семье! Мы уходим, – сообщает он свекрови. – В следующий раз перед нашим приходом проконтролируй, чтобы твои дочери сделали прививки от бешенства.
Он разворачивается, берёт меня под локоть и выводит из комнаты.
- Одевайтесь, я сейчас, – кидает мне, а сам возвращается в гостиную.
От волнения шумит в ушах, и я не слышу, о чём он говорит с отцом и зятьями. До меня доносятся лишь голоса и обрывки слов. Он там нас с Жориком защищает?
Поверить в это трудно. Впрочем, это часть нашего спектакля. Всё должно быть правдоподобно. Он вживается в роль любящего супруга, а потому вступается не только за жену, но и её ребёнка.
- Не дрейфь, прорвёмся, – говорит уверенно, возвращаясь ко мне. – Может, и к лучшему, что так всё случилось. Будет официальная отмазка бывать тут пореже.
Глава 19
Владлен
Вынужден признать, что ситуация с браком вышла из-под контроля. Мой план дал сбой там, где я на все сто процентов был уверен в успехе. Моя семья не только не поддержала меня, но и отказалась принимать наше воссоединение.
А ведь раньше они одобряли мой выбор и переживали только из-за отсутствия у нас потомства. Но теперь очевидно, что проблема была во мне, и, скорее всего, то же самое было бы с любой другой женщиной.
Возможно, стоило посвятить родных в бизнес-план – тогда они отнеслись бы к появлению Милы лояльнее. Но отец был против. Чем меньше людей знает правду, тем выше доверие к браку. Хотя нестыковки бросаются в глаза.
Татьяна права: месяц назад я ещё ходил на публичные мероприятия с Лерой, а теперь вдруг возобновил отношения с бывшей женой, ещё и с ходу расписался. Выглядит подозрительно, даже на брак по залёту не тянет по своей стремительности. Пиарщики мне разработали правдоподобную легенду, но у меня до сих пор не было времени просмотреть её внимательно. Пока изучил только тезисно, потому и не нашёл достаточно аргументов, чтобы парировать нападки сестры. Сам виноват.
Мы отъехали от родителей уже довольно далеко, а на Миле всё ещё лица нет. Сидит бледная, наклонившись к ребёнку, и что-то ему шепчет.
Нормальный пацан, хоть и не мой. Наблюдал за ним. Не орёт, не скандалит, не ноет непрерывно, как Дианка. Активный, всё время при деле. Где-то что-то ковыряет, в каждую дыру нос суёт. Конечно, глаз да глаз за ним нужен, потому что мелкий ещё и не понимает, что можно, а что нельзя. Через пару лет надо бы его на футбол отдать или какое-нибудь восточное единоборство, чтобы пустить избыток энергии в правильное русло.
Наблюдаю за Милой в зеркало заднего вида. Нехорошо сегодня получилось. Были некоторые опасения, что мои будут не в восторге от её повторного появления в моей жизни из-за внебрачного ребёнка. Но не ожидал, что сёстры закатят истерику и наговорят лишнего, а мать предпочтёт не вмешиваться, хотя обычно ей хватает мудрости легко ставить зарвавшихся детей на место и гасить конфликты.
Я был о них всех лучшего мнения. Неприятно. И стыдно перед Милой. Я не хочу, чтобы её обижали. Замужество для любой женщины – это, в первую очередь, поддержка и защита. Грош цена мужчине, который не может обеспечить этого своей жене.
Пусть Мила – фиктивная жена, но она не заслужила таких несправедливых нападок. Да и на мальчишку набросились явно понапрасну. Раздули из мухи слона. Я в детстве тоже у сестёр частенько игрушки отбирал и лез в драку, когда они упрямились и не хотели со мной делиться.
Сегодняшний конфликт ещё раз напомнил о необходимости поговорить с непорядочным папашей Георгия. Вдруг где-то случайно всплывёт, что у ребёнка в свидетельстве о рождении не записан отец. Будет лишний повод для грязных сплетен. А мне хотелось бы такого сценария избежать.
Как Мила и предполагала, Дмитрий уехал из города. По информации от Риты, он вернулся на их родину, живёт по месту прописки и ни от кого не прячется. Правда, номер телефона всё-таки сменил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Выбираюсь к нему с визитом не сразу, а лишь когда приезд Вайнштейна маячит на горизонте почти критически. Хочется сделать для Милы что-то существенное, чтобы расположить её к себе. Это должно стать дополнительным стимулом безукоризненно отыграть в нашем спектакле.
Два часа в пути – и я поднимаюсь на лифте на седьмой этаж типовой девятиэтажки. Заранее не звоню по телефону, чтобы не спугнуть.
Будний день. За окном вечер. Если он работает в офисе по стандартному графику, то уже должен вернуться домой.
Расчёт оказывается верным. Двери почти сразу открывает сам Майоров.
Мы виделись лишь однажды в течение нескольких минут, но он не пытается сделать вид, что не узнал меня. На лице отображается удивление, но не страх.
Прошло четыре года. Но перед глазами так и стоит убийственная сцена – этот полуголый кобель и моя обнажённая жена на смятой постели в гостиничном номере со следами их недавних утех на животе.
- Чем обязан? – спрашивает Дмитрий вместо приветствия.
- Поговорить надо, – отвечаю коротко.
- Это моя территория, – предупреждает, вспоминая последствия моей несдержанности. Кажется, в тот раз я сломал ему нос. – С вами опасно разговаривать.
Закипаю. Он ещё смеет что-то вякать! Попользовался женщиной и бросил её беременную, сына на себя не записал и алименты не платит. Что за мужик?
Кулаки зудят. Но я отдаю себе отчёт, что поначалу должен попытаться решить вопрос словами. Тем более что он прав – распускать руки на его территории глупо. Моя задача – не наказать его, а заставить выполнить обязательства перед Милой и своим ребёнком.
Впрочем, если мои слова не помогут, то придётся обращаться в суд. И там он точно не отвертится.
- Просто разговор. Я спокоен, – вру, но мысленно обещаю себе сдерживаться.
Хозяин открывает пошире дверь и впускает меня внутрь. Проходим в гостиную, присаживаемся в кресла. Начинать не тороплюсь. Осматриваюсь. Чисто. Просто, но со вкусом и довольно современно. Парень явно не бедствует.
- Я вас слушаю, – подгоняет меня Дмитрий.
- Речь – об Эмилии и вашем с ней ребёнке…
- Стоп, – сразу перебивает. – Я уже Миле говорил. И вам повторю: этот ребёнок – не мой. Это исключено, он не может быть моим.
Говорит уверенно. Смотрит прямо на меня. Сбивает с толку. Я ожидал, что Майоров начнёт юлить и изворачиваться. И вроде бы именно так он себя и ведёт, но слишком уж нагло. Будто у него есть неоспоримое доказательство правоты.
- Ты делал тест ДНК? – называю единственное, что может свидетельствовать о том, что он не врёт.
- Нет, тест не делал. Какой смысл тратить такие деньги, если я точно знаю, что не могу быть отцом этого ребёнка?
- Точно знаешь? И откуда такая уверенность? – пытаюсь понять, блефует ли. Если врёт, то весьма убедительно.
- У меня с ней ничего не было. Ничего. Не было, – повторяет дважды почти по слогам. – Так что если ребёнок не от вас, то ищите кого-то третьего, – пожимает плечами и смотрит высокомерно.
Мне хочется его придушить и сделать с ним что-то ужасное. Но я поклялся себе не драться. Сдерживаюсь с трудом.
- Я, может быть, придурок, но точно не насильник, – продолжает. – Она была в отключке. А спать с бабой без сознания – и удовольствия никакого, и чревато статьёй… И непонятно, какая хуже.
Козлина. Если и обманывает, то очень правдоподобно…
- Не ври, – говорю излишне эмоционально. – На ней были следы…
- Ловкость рук и никакого мошенничества, – говорит он с усмешкой и имитирует характерные пошлые движения. – Не обломилось развлечься с красивой тёлкой, так хоть помечтать…
Желание врезать ему множится в геометрической прогрессии.
- На что ты рассчитывал, когда в гостиницу её тащил? Разве не видел, в каком она была состоянии?
- Я думал, Мила под холодным душем протрезвеет. Но увы. Она вырубилась, как только вошла в номер. И душ ей не помог.